Государство и бизнес. Общая цель или конфликт интересов?

Мы часто слышим от сторонников либеральных взглядов, что государства должно быть в экономике мало. Так же гласит и монетарная теория. Тут есть над чем подумать, потому что в государстве, как и в человеке, может быть много хорошего и плохого. Ведь государство, даже если под ним понимать не весь народ, а только правящую верхушку, может быть разным. Может быть строителем как в петровские или советские времена, а может быть разрушителем, как в 90-е годы. Государства, в котором сбалансированы интересы собственно государства, в лице его коренных народов, и бизнеса, должно быть достаточно, чтобы поддерживать баланс интересов всех слоев общества. Стремление к максимально рациональному использованию всех ресурсов (в том числе трудовых) должно быть главной регулирующей функцией государства. Только так возможно развитие. Если этой гармонии интересов нет, государства много быть не может. Пока интересы между различными слоями общества расходятся, государство свою роль не выполнило. Значит, его в экономике слишком мало. Только в воспалённом мозгу анархиста экономика сама собой отрегулируется: история таких примеров ещё не знает.

Те, кто убеждал нас, что рынок всё сбалансирует и создаст предпосылки для беспрецедентного роста экономики, откровенно врали, потому что рынка в чистом виде нигде никогда не существовало. И нигде без участия государства мифический рынок ничего не сбалансировал. За образец преподносят США, где участие государства в производственном процессе невелико, но умалчивают о том, всегда ли так было? Не всегда и не везде. На определенном этапе развития государство, а не рынок, играло существенную роль. Вот сухая статистика:

I – все государственные расходы;

II – социальные трансферты без расходов на образование.

Источник: Мировая экономика и международные отношения. – 2001. – № 1. – С. 11.

Использовали США и протекционистские способы защиты своего рынка, пока их экономика не стала самодостаточной и не вышла за пределы границ собственно США. Вспомним хотя бы торговые войны в 70-е годы с Европой, с Японией. В чем роль государства не может быть подменена рынком? Трудно найти пример в мировой экономике, где на ранней стадии формирования рынка бизнес тратился бы на фундаментальную науку, без которой невозможно сориентироваться и в прикладной, на НИОКР, на создание инфраструктуры экономики, на дороги, на оборону. Вряд ли нарождающийся бизнес в условиях рухнувшей экономики, как у нас в 90-е годы, найдет в себе силы защитить себя даже на внутреннем рынке, если его открыть для притока алчных спекулятивных денежных мешков и залежалых стратегических запасов товарной массы, а тем более на внешнем рынке. Все эти функции должно взять на себя государство. Все страны на стадии развития использовали протекционизм для укрепления экономики. Воображать, что экономика России уже стала высокоиндустриальной, может только больной. Для слаборазвитой страны открытая экономика – это тормоз. США, куда как развитое государство, и теперь не гнушаются использовать тарифное регулирование, отлично выполняют свою роль в интересах национального бизнеса, как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Причем государство (помимо частного капитала) делает немалые и социальные отчисления, как, впрочем, и европейские страны, хотя они (в отличие от России) и не позиционируют себя как социальные государства:

Доля государственных расходов в ВВП за 1950–2015 гг.:

Могущество США росло особенно активно, когда Европа переживала трудные времена: в конце XIX века, во время Первой и Второй Мировых войн (промышленные группы активно сотрудничали с фашистской Германией, одновременно поставляя в долг оружие СССР). Экономическая мощь позволяла делать большие инвестиции и в социальную сферу. Напористой политике в интересах роста экономики способствовала навязанная миру зависимость от доллара, подкреплённая при необходимости всей военной мощью. Оппоненты могут обратить внимание на снижающиеся военные расходы, которые, тем не менее, номинально значительно превосходят российские. Однако надо понимать, что все страны НАТО вносят свою лепту в расходную статью, именуемую «оборона». При восстановлении разрушенного хозяйства, как в Европе после войны, как у нас после 1945 года и еще более разрушительных 90-х годов, экономике необходимы тепличные условия, как для саженца, прежде чем он пустит корни и станет крепким деревом. Плоды приносит только зрелое дерево. Рынок – инструмент, которым надо уметь пользоваться. И как всякий инструмент, он требует квалифицированного подхода. Для создания конкурентной среды надо в собственной стране взрастить то, что должно конкурировать. В 80-е годы прошлого столетия рынок при разумном его введении в хозяйственные отношения мог и должен был бы сделать нашу страну мощной. Ведь все предпосылки к тому были: богатейшая сырьевая база, научные кадры, квалифицированная рабочая сила, капитал, сконцентрированный (особенно в результате денежной «павловской» реформы, реквизировавшей у населения 300 млрд.рублей) в руках государства, который мог быть направлен на создание мощных промышленных групп со смешанным капиталом на базе существующих предприятий. Не сделал, потому что все усилия реформаторов, как показала практика, были направлены на разрушение, а не на созидание. Возможно, исключительно из-за своей некомпетентности. Впрочем, может быть и намеренно, потому что казна оказалась пуста, из государственной экономики, как и со счетов населения, деньги утекли в чьи-то карманы. Когда в дом (или государство) пришла беда, а в нём начинают хозяйничать посторонние, – это в нормальном обществе называется мародёрство. Если присмотреться, 90-е годы у нас имеют все признаки этого явления. Латание дыр в бюджете привело к галопирующей инфляции и развалу государства. Наиболее прибыльные, «рентабельные» сырьевые отрасли прямо или косвенно перешли в частную собственность, но дивидендами с населением и прибылью с государством делиться и по сей день не спешат: «Аргументы недели» сообщают, что в 90-е годы доходы от продажи газа были в два раза больше, чем от продажи нефти. Сейчас значительно меньше. При этом нефтянка отдает государству с каждого рубля 41 копейку, а Газпром – 17 копеек. Конечно, каждый год по-разному. Иностранные деньги, почему-то именуемые у нас инвестициями, скупая всё по копейке, играли, за редким исключением, скорее деструктивную роль в экономике. Вспомним нападки на атомную промышленность и опустевшие цеха «Атоммаша», на космическую отрасль и затопленную станцию «Мир», на военно-промышленный комплекс, где иностранный капитал помогал, например, уничтожать труд многих поколений – станки, лаборатории, ракеты, танки и суда, отправляя их на металлолом, вспомним солдат, которым нечего было есть. Американцы в 1991 г. заявили, что берут на себя обязательство компенсировать оружие, уничтоженное в СССР сверх количества, предусмотренного международными соглашениями, бесплатными поставками из США зерна, мяса, масла. На это предложение министр Э.Шеварнадзе заявил: «По нему (этому предложению) будут вестись дальнейшие переговоры». Вот и рады были стараться – производство ракет практически остановилось, экспорт и выручка от экспорта военной продукции упали, рынки теряли, а много ли население получило бесплатного мяса и масла? Вспомним, как задушили отсутствием денег в реальном секторе экономики и у населения текстильную промышленность, которая только накануне, к 90-му году, была переоснащена новым оборудованием, а портфель заказов на 1992 г. составил только 20% от обычного объема, практически ликвидировали станкостроение…

Для экономики, лишившейся промышленного сектора, практика воплощения идей монетаристской теории была равносильна самоубийству. Но самое поразительное, что эта политика (схема контроля экономики через банки), предложенная когда-то в том числе М. Ходорковским (тогда советником Председателя Совета Министров РСФСР), «работает» против развития производства до сих пор, а правящий класс этого продолжает не видеть. Не вдаваясь в теоретические измышления, обратим внимание на следующее наблюдение: денежная масса растет, как и номинальный ВВП, т.е. в текущих ценах, а в ценах 90 года экономика падала все годы реформ и лишь иногда топталась на месте. В реальном секторе экономики как в 90-х годах, так и сейчас денег стабильно недостает. «Регулирование» денег в промышленном секторе через коммерческие банки у нас приводит к тому, что именно в промышленный сектор деньги и не доходят. Объясняют это с точки зрения монетаристов сдерживанием инфляции и повторяют ошибки 90-х годов. Что такое инфляция? – самое простое – это баланс (вернее дисбаланс в пользу денег) между товарной и денежной массой в государстве. Т.е. как минимум есть два фактора, через которые можно влиять на денежный рынок в стране. Можно ограничить приток денег в реальный сектор экономики (как Правительство и действует, но почему-то денежные вливания в банковский и финансовый сектор его не беспокоят) и можно работать на прирост товарной массы, но не через импорт, а через производство. Одновременно это сыграло бы и на рост покупательной способности населения. Нет, чиновники, по существу, ограничивая производство (через банковский «контроль»), слепо следуют по образцу стран, в которых есть проблема перепроизводства. Это же очевидно. Возможно, для экономики, в которой наметилось перенакопление основного капитала, монетаристские способы регулирования и помогают преодолеть кризис, но для экономики, где произошло сокращение основных средств на 70%, это губительно. Сокращение инвестиций в реальную экономику при попытке поддержания потребления на прежнем уровне (демагогические заявления о якобы росте заработной платы – еще одно свидетельство заблуждения Правительства), напротив, создает предпосылки для ускорения инфляции – растут цены (товары преимущественно импортные) и вынужденно растет средняя номинальная зарплата. При этом товарная масса сокращается, что раскручивает инфляцию.

Виновато ли в этом государство? Да. Лоббируя курс на поддержание банковского сектора, и бросив на произвол судьбы как базовые, так и вторичные отрасли (выделим из них в отдельную статью ВПК и космос), государство несет ответственность за отсутствие благоприятной среды для возрождения экономики. Частный капитал в России не готов делать долгосрочные вложения в станкостроение, возрождение строительной индустрии, нефтехимию, судостроение, авиастроение. Сдвиги небольшие в этом направлении наблюдаем: гордимся сборкой самолета МС-21, а много ли мы из него производим? На государстве лежит обязанность инициировать именно производство. Но оно пока озабочено пополнением бюджета, из которого деньги непрерывным потоком текут в частный сектор и там бесследно теряются. Если денежно-кредитная политика – это кровеносная система экономики, то в российской кровеносной системе много ран, из которых вытекает вся живительная сила этих денежных потоков. В результате в стране число миллиардеров растет при одновременном обнищании населения. Эти факты государство не заботят, оно утешает себя байками о росте средней заработной платы (средней между миллиардером и сантехником) и ищет способы пополнения бюджета и намерено идти на новые попытки приватизации некоторых государственных активов, чаще по их балансовой стоимости (особенно после падения курса рубля) в долларовом исчислении. Это преступление идеологов реформ против самого государства опять же в духе 90-х годов. В целях приватизации разрозненных остатков основных средств рынок как бы становится не нужен. Ведь приватизируется чужое, в смысле государственное (народное). Население при этом не участвует из-за отсутствия денег. Получается «междусобойчик», поэтому фактически объявляется не рыночная стоимость, а почти балансовая (особенно при пересчете в доллары). Здесь взаимодействие государства и бизнеса сводится к перераспределению средств, собранных с миру по нитке (в смысле со всего населения), и передаче их в частные руки. В то же время налоги на недвижимость и движимость с собственного населения должна строиться почему-то по рыночной цене.