Цитаты из книги «Джордж Байрон. Его жизнь и литературная деятельность»

чинающейся следующими трогательными строками:   Прости! Утопает в дали голубой Родимого берега вид; Волна за волною ревет вперебой, И дикая чайка кричит. Мы видим, как солнце в морской глубине Торопится отдых найти… Прости и тебе, как родимой стране! Мой край! доброй ночи! прости!

2 июля корабль, везший Байрона и его друга Гобгауза, дождавшись попутного ветра, снялся с якоря и вышел из Фальмута. Молодой поэт долго стоял на палубе быстро удалявшегося судна и с глубокой тоской смотрел на исчезавшие в последних лучах заходившего солнца берега своей родины. То, что ему приходилось испытывать в эти минуты, он впоследствии выразил в «Чайльд-Гарольде» в прелестной песне, на

После этого он немедленно отправился в Лондон, для того чтобы отдать в печать уже оконченную им тогда сатиру «Английские барды и шотландские обозреватели?» О настроении его во время создания этой знаменитой сатиры можно судить по тем многочисленным изменениям, которые он сделал в ней во время ее печатания. 13 марта Байрон в первый раз явился в палату лордов и одиноко, мрачно занял свое место на скамьях либеральной оппозиции. Несколько дней спустя после этого вышла из печати его сатира. Она сразу же произвела фурор. Первое анонимное издание ее разошлось в течение одного месяца. Необыкно

Под камнем могильным прах милый лежит: Один был мне другом – и тот здесь зарыт!

Смелостью без жестокости, И всеми достоинствами человека без его пороков. Эта похвала, которая была бы ничего не значащей лестью, Если бы она была подписана над прахом человека, Представляет только справедливую дань памяти Ботсвейна, пса, Который родился на Ньюфаундленде в мае 1803 г. И умер в Ньюстеде 18 ноября 1808 г. На этом же памятнике было вырезано известное мизантропическое стихотворение Байрона, оканчивающееся следующими печальными строками:

на. Во время его болезни Байрон нежно ухаживал за ним и голой рукой обтирал ядовитую слюну с его губ. В одном из тогдашних писем своих он следующим образом извещал приятеля о постигшем его горе. «Ботсвейн умер! Он скончался 18 ноября от бешенства, которое причиняло ему большие страдания; он до конца продолжал быть кротким и ни разу не обнаруживал даже желания доставить малейшую неприятность окружавшим его. Я теперь потерял все, кроме старого Муррея» (лакей его). Ботсвейн был похоронен в Ньюстедском парке, и над могилой его хозяином был поставлен прекрасный памятник со следующей надписью: Под этим местом Покоятся останки того, Кто владел красотой без тщеславия, Силой без наглости,

В ноябре 1808 года его постигло большое горе: он лишился своего любимого ньюфаундлендского пса Ботсвей

экземпляров и предназначался для более обширного круга читателей, чем первый. Не успело еще это издание разойтись, как Байрон уже начал готовить к печати третье. Ободренный успехом, который имела книга среди его знакомых, он решил теперь уже выступить перед всей английской читающей публикой. Третий сборник его, носивший название «Часы досуга», появился в марте 1807 года. Он содержал, за некоторым исключением, все стихотворения прежнего издания и, кроме того, еще несколько новых. Это первое публичное выступление Байрона на литературной сцене было встречено сначала довольно благоприятно. Большинство английских журналов отозвалось очень благосклонно о дебюте молодого поэта, и книга продавалась довольно бойко. Байрон был, конечно, очень доволен успехом своих «Часов досуга», но, однако, с самого начала предчувствовал, что этот успех был непрочен.

Два месяца спустя после сожжения первого издания своих стихотворений Байрон выпустил в свет второе издание, значительно увеличенное новыми произведениями; но в него, однако, не вошли те из прежних, которые были осуждены пастором. Этот второй сборник, названный по латыни «Juvenilia», был напечатан в количестве 1

книги. Байрон в своем (тоже рифмованном) ответе Бичеру признал справедливость критики последнего и заявил о своей готовности предать огню все издание. Несколько дней спустя после того молодой поэт в присутствии строгого критика собственными руками сжег все экземпляры своей первой книги. Этот поступок был, конечно, большой жертвой для 19-летнего Байрона и показывает, как высоко он ставил мнение Бичера и до какой степени, по натуре своей гордый и неукротимый, был способен подчиняться руководству тех, кто умел внушить ему любовь и уважение к себе.