Кавказ покоряет Москву

Ни одно криминальное сообщество никогда не наводило такой ужас на москвичей, как преступная группировка – чеченская община. Даже сегодня, когда большинство ее лидеров задержано милицией или погибло в ходе бандитских разборок, многие коммерсанты и финансисты при упоминании о чеченцах заметно мрачнеют, а простые, далекие от бизнеса граждане считают их всесильной и непобедимой мафией.

С этим можно поспорить. Однако есть аргументы, против которых оппонентам выставить будет нечего. Представители малочисленного кавказского народа за короткий срок сумели стать самой мощной криминальной организацией столицы огромной советской империи. Они контролировали большую часть кооперативного движения при его зарождении, а позже стали самыми удачливыми и квалифицированными рэкетирами. Чеченцы первыми, в совершенстве овладев искусством предоставлять крышу коммерсантам и облагать налогом торговлю, переключились на изготовление фальшивых авизовок – вид преступления, долгое время выпадавший из поля зрения правоохранительных органов и стоивший государству, даже по самым скромным прикидкам, десятки триллионов. Пионерами чеченские группировки были и в другом виде бизнеса – создании банков – «летучих голландцев». И это изобретение принесло общине фантастические прибыли. Не чеченцы первыми начали торговать стратегическими металлами, нефтепродуктами и оружием. Но когда подключились они, им не было равных. Нельзя найти вид криминальной деятельности, где представители группировки не попробовали бы силы. Везде они если и не оказывались лидерами, то обязательно достигали успеха. По существу, история организованной преступности в Москве, да и в целом по России писалась представителями чеченских криминальных сообществ.

Первые выходцы из Чечни, профессионально занимающиеся совершением преступлений, появились в столице в 1983 году. С ведома перекупщиков-азербайджанцев, специализирующихся на торговле популярными в мусульманском мире товарами – коврами, платками из панбархата и варсавана, – они обосновывались около ресторана «Узбекистан», а позже составили костяк центральной группировки общины.

В это же время у магазина «Автомобили» в Южном порту начали действовать будущие лидеры, молодые, физические крепкие чеченцы Сулейманов и Альтимиров. «Прописку» в хлебном месте устроил им хорошо известный московской милиции профессиональный мошенник Крапивин.

Из агентурного сообщения: «В районе стихийного рынка автомобилей Крапивин познакомился с чеченцем по кличке Малик. Тот позже свел его с Николаем Сулеймановым по кличке Хоза, а также с Альтимировым, Гелани, Майербеком, Кюри, Алеханом и другими. Многие из них являются братьями или состоят в родстве. Они выразили согласие заниматься грабежами и разбоями отношении продавцов автомобилей. Группу возглавил Хоза, он же организовал сбор денежного налога с армян-мошенников, участвующих в посреднических сделках при купле-продаже.

В начале года Алехан, Майербек и Хоза на полном ходу выбросили из ГАЗ-24 хозяина, хотевшего эту машину продать. Зимой 1984 года в Котовске Тамбовской области при попытке отобрать автомобиль ГАЗ-24 Крапивин, Гелани и Альтимиров были задержаны милицией. Через трое суток Крапивин и Гелани вышли, а Альтимирова арестовали. Обвинение Альтимиров признал, но через 45 суток был выпущен на свободу. Как он рассказал Крапивину, его отпустили за взятку, переданную людьми из Грозного в местное ОВД».

В 1983 году московская милиция провела серию арестов в азербайджанской преступной группе, имевшей связи в нескольких районных управлениях внутренних дел. Позиции азербайджанцев ослабели, чем быстро воспользовались представители чеченской общины. Они вытеснили азербайджанцев из «Узбекистана» и перехватили их коррумпированные связи в милиции. Усиливал позиции в Южном порту Сулейманов. Его группировка к концу 1988 года насчитывала более 50 боевиков. Каждая проданная или «кинутая» машина облагалась данью. Хоза Сулейманов взял под контроль так называемую «фирменную», а официально одиннадцатую секцию магазина «Автомобили», через которую оформлялись иномарки. Сулейманов полностью подчинил себе перекупщиков всех национальностей.

Третье крыло общины возникло на севере Москвы, где отстаивались фуры междугородних перевозок, проезжавшие транзитом через столицу в Чечено-Ингушетию. Постепенно наладилась связь между торговцами центральной группировки и водителями. Скоро была отработана поставка трейлерами мебельных гарнитуров, автомобилей и запчастей, дефицитного товара, продуктов питания, радиотехники и холодильников на Кавказ. Объемы перевозок стали настолько велики, что часть чеченцев перебралась из «Узбекистана» в Останкино ближе к автоделу. Появилось останкинское крыло общины.

В конце 1988 года вернувшиеся после отбытия наказания авторитеты Атлангериев и Нухаев – молодые, честолюбивые и обладавшие организаторскими способностями недоучившиеся студенты – начали активно проповедовать теорию захвата территорий. Они обложили налогом «на охрану» значительную часть столичного криминального бизнеса и только появившиеся в огромном количестве кооперативы. Без борьбы с уже поделившими между собой Москву группировками – солнцевской, люберецкой, подольской, балашихинской – обойтись было нельзя. Эти обстоятельства способствовали объединению по национальному признаку разрозненных и редко контактировавших чеченских кланов. Атлангериев, Нухаев и привлеченные к сотрудничеству Сулейманов, Альтимиров и Таларов (ставший впоследствии уважаемым казначеем общины) создали единую систему боевых групп, опекавших конкретные районы города и способных быстро собраться вместе по сигналу тревоги.

В течение 1988–1989 годов объединенные силы общины провели около двадцати сражений с московскими бандформированиями и разрозненными малочисленными группировками. Община выставляла от 20 до 80 боевиков, в зависимости от серьезности противника. Чеченцы активно привлекали к защите «национальных интересов» земляков из столичных вузов и училищ. Было убито четыре и ранено более 30 противников, в то время как со стороны общины серьезно пострадавших не оказывалось.

Попытки московских группировок, в частности люберецкой, отобрать «Узбекистан» и изменить расстановку сил превращались в разборки с поножовщиной и стрельбой, авторитет же чеченцев возрастал. Так же, как и число их боевиков. Лидеры регулярно совершали показательные вылазки, чтобы подчиненные не теряли форму, а московские бандиты не забывали, «кто в доме хозяин»… Боевики общины буквально растоптали гремевшую на всю Москву бауманскую команду. В декабре 1988 года около 30 чеченцев ворвались в ресторан «Лабиринт» на Калининском проспекте, где любили коротать вечера бауманцы. Стремительное нападение предопределило итог – ножевые ранения нанесены лидерам команды Севастьянову, Базлову, Бабаеву и Добрикову, другие получили травмы головы. Милиция смогла лишь оперативными методами установить имена инициаторов нападения. Это были авторитеты общины Атлангериев, Нухаев, Ахмадов, Абаев, а также боевики Висаитов, Мизиев, Малидов, Тарамов и другие. Никому из них предъявить обвинение так и не удалось, так же как и допросить раненых – они скрылись из больниц.

После тяжелого поражения в «Лабиринте» бауманцы приуныли. Чеченцы фактически отстраняли их от получения солидного навара с ряда опекаемых объектов. За справедливостью лидеры бауманской команды обратились к третейским судьям криминального мира столицы – ворам в законе. Те обещали помочь, так как переадресовка рэкетирского налога крепко била по поступлениям в воровской общак. Ничего хорошего миротворческая миссия законников не принесла.

Из оперативного сообщения: «22.01.88 г. группа воров законе из 10–12 человек встретилась с лидерами чеченской общины, среди которых был Сулейманов, в кафе „Аист“ на Большой Бронной улице. Воры в резкой форме стали объяснять чеченцам, кто является настоящим хозяином Москвы. Один из представителей общины тайно позвонил ресторан „Узбекистан“ и попросил срочно прислать подмогу. Но помощь не понадобилась. Невзирая на численное меньшинство чеченцы схватились за оружие и напали на воров. Вскоре прибыло подкрепление – 10–12 боевиков общины. Воры вынуждены были отступить, а законники Джалалянц и Калашев-Шакро получили серьезные ножевые ранения. Заявления в милиции никто не оставлял, расследованием не установлено ни одного очевидца или свидетеля. Об участии поножовщине Сулейманова стало известно только потому, что во время драки он выронил паспорт. На следующий день документ был возвращен владельцу официантом „Аиста“».

Маховик боевой машины чеченцев раскручивался. Лидеры общины почувствовали силу и решили закреплять успех. Не случайно еще в 1988 году, когда воры и лидеры преступных кланов на сходке в гостиничном комплексе «Дагомыс» пытались полюбовно поделить лакомый для всех столичный «пирог», чеченцы проигнорировали переговоры. «Мы сами завоюем Москву, как это сделали сицилийцы с Нью-Йорком», – заявили их представители.

За беспределом в «Аисте» последовала показательная акция в отношении членов люберецкой группировки, несших «боевую вахту» у кафе «Атриум» на Ленинском проспекте. Результат – трое люберецких получили ножевые ранения, двое из них, в тяжелом состоянии, поступили в Институт скорой помощи Склифосовского… Около 60 боевиков совершили массовое избиение цыган, торговавших без «их лицензии» на территории самого большого в то время Рижского вещевого рынка. И вновь никаких жалоб в милицию.

Тактика чеченской общины строилась на проверенном способе воздействия. Жертвы, запуганные свирепыми боевиками, шли в «отказ», свидетели делали вид, что ничего не видели. В оперативных документах легко найти сотни случаев вымогательств, избиений, пыток, разбоев, угонов автомобилей, но доведенные до логического завершения – суда – уголовные дела можно пересчитать по пальцам. Это каждый раз требовало от правоохранительных структур дополнительных затрат – круглосуточной охраны свидетелей и потерпевших, личного мужества сотрудников. Следователя, работавшего по делу «лазанской» группировки, ее лидер ласково предупредил: «И что вы усердствуете? Я ведь все равно скоро выйду, зачем нам ссориться?» Самое интересное, что чеченец был прав. Не отсидев четверти срока, определенного ему судом, он благополучно вышел на свободу и продолжил «наше дело»…

О «лазанской» группировке, под которой ходили кооператоры, шашлычники, торговцы цветами и воры-домушники, следует добавить еще несколько слов. Кассир группировки, по кличке Женя Люберецкий, собирал дань с кооператоров и индивидуалов в крупнейшем московском парке имени Горького. У него была своя скамейка, где по определенным дням он принимал деньги от обложенных налогом торговцев. Брал Женя Люберецкий только «сухим листом» – купюрами не ниже «червонца». Иногда присылал вместо себя рядового боевика общины по кличке Макс.

Из показаний коменданта парка Б. Полея, проходившего по делу свидетелем: «Ходило много слухов о чеченцах и их нравах. Я очень боялся за себя и семью. Сопротивляться было бессмысленно. Чеченцы везде расставили своих людей, которые числились на зарплате. В видеосалоне кафе „Времена года“ оборудовали специальную комнату, где всегда сидела „скорая помощь“ – два-три боевика. Они готовы были по первому требованию разобраться с неплательщиками. Известны были и тарифы. Налогом обложили игральные автоматы, звукозапись, аттракционы, даже осликов, на которых катали детей».

О доходах «лазанцев» можно судить по такому факту. На кармане у лидера группировки Атлангериева, по свидетельству оперативников, всегда было не менее 100 тысяч рублей. Напомню, что речь идет о времени, когда стоимость престижной модели «Жигулей», даже по ценам черного рынка, не превышала десять тысяч.

Чеченская община взяла под контроль Тимирязевский, Дзержинский, Кировский, Свердловский, Бабушкинский районы Москвы. Ее присутствие ощущалось и в других частях столицы. Южнопортовая группировка расширила влияние и захватила станции технического обслуживания на Хорошевском шоссе и в Нагатино. Боевики опекали мебельные и хозяйственные магазины, рынки, валютных проституток, игроков в наперсток и три карты. Кооператоры панически боялись попасть «под чеченцев», община все чаще привлекала внимание оперативных служб, но существование чеченского клана в криминальном мире столицы неохотно признавалось руководством милиции. Этому способствовала политическая ситуация в стране – реформирование коммунистического режима, обнародование документов о массовой принудительной департации чеченцев при Сталине и притеснениях в последующий период. Мешало реальной оценке ситуации появление на политической арене лидера-чеченца Руслана Хасбулатова. Всякое упоминание о группировке вызывало неудовольствие «демократической общественности» с высоких трибун и опровержения в средствах массовой информации.

К началу 90-х годов относится пик зримого могущества чеченского криминального клана. Именно зримого, потому что, как показали дальнейшие события, умение адаптироваться в новых условиях позволило лидерам общины уйти в тень, не потеряв при этом ни влияния, ни авторитета.

Чем же объяснить «чеченский феномен»? Конечно же не схемой восхождения на криминальный Олимп столицы, составленной по уже свершившимся фактам. Почему, например, лидером не стала азербайджанская, грузинская или казанская группировка, каждая из которых имела не менее обширные и влиятельные связи в Москве и высоких покровителей наверху? На эти вопросы предстоит ответить историкам-криминологам. И то не скоро – многие документы вряд ли в ближайшее время будут доступны для непосвященных, как и объяснение геополитических метаморфоз на востоке бывшей советской империи. Непонятное с позиций здравого смысла укрепление антироссийского диктаторского режима Дудаева, варварская по отношению к собственным национальным интересам политика Центрального банка и Министерства финансов России, беспомощность и безынициативность спецслужб, допустивших возникновение криминального заповедника в стратегически важном районе страны, наконец, бессмысленная и разлагающая остатки армии и общественного правосознания война в Чечне…

Тем не менее некоторые соображения о причинах лидерства группировки высказать стоит. Чеченцы жили на пространстве от реки Терек до отрогов Главного Кавказского хребта общинно-родовым строем, строго подчиняясь старейшинам тейпов. Природа Северо-Восточного Кавказа более сурова, чем в других районах, и чеченцы постоянно ощущали нехватку пригодной для хлебопашества и разведения скота земли. В семьях существовал обычай – дом и хозяйство отец оставлял старшему сыну. Остальные сыновья уходили из дома. (Это не исключало взаимопомощь и поддержку родственников.) Оставшиеся без земли и средств молодые горцы собирались в вооруженные группы и совершали набеги на соседей – как за Терек к русским, так и на юг. Родовые старшины одобряли такой образ жизни. На молодцов-джигитов, добывающих себе хлеб набегами, смотрели как на национальных героев, сохраняя память о них в народных песнях и легендах. Любопытно, что в Большой энциклопедии С. Южакова, изданной в 1896 году товариществом «Просвещение», в статье о чеченцах есть такая строчка: «До сих пор воровство и грабежи считаются только удалью». Характеристика, мягко говоря, не слишком лестная, во многом объясняется историей покорения Кавказа Россией.

Завоевать Северный Кавказ царским войскам удалось только после проведенной генералом Ермоловым тактики выжженной земли, принесшей чеченцам разорение аулов и гибель тысяч семей. Стремление горцев к независимости не исчезло и после того, как в России, в окружении семи жен и сотен дарованных самодержцем крепостных, скончался Шамиль. Понятно, что взаимоотношения между сталинско-советской Россией и Чечней лишь закрепили ненависть горцев к русским, о которой написал еще Лев Толстой в повести «Хаджи-Мурат».

Вспоминая несправедливости в отношении чеченцев после окончания Великой Отечественной войны, часто приводят число чеченцев, ставших Героями Советского Союза. Но никто не пишет о согласившихся добровольно сотрудничать с фашистским режимом и вступивших в армию генерала-предателя Власова. А ведь это такая же объективная реальность, как кровавые войны царской России. Нет оправдания выселению Сталиным 400 тысяч чеченцев в резервации на территории пустынь Казахстана. Согласитесь, за что чеченцам любить русских? Поэтому появление криминальных лидеров, оправдывающих, точнее, сделавших своим знаменем идею национального возрождения, вполне естественно. Под такими же лозунгами впоследствии Дудаев и его окружение проводили геноцид российских граждан в Грозном и других городах Чечни.

Целенаправленная многолетняя политика экспорта уголовщины в Россию и Москву, как самый богатый город, последовательно велась чеченской верхушкой с 1989 года. Реальное тому подтверждение – защита общины с помощью откровенно заказных публикаций и выступлений на телевидении, прессинг правоохранительных органов со стороны депутатов-чеченцев различного уровня и их общественных организаций. Окончательно же маска добропорядочности дудаевского режима была сброшена после тщательно спланированной акции по освобождению Нухаева и Атлангериева. Затем появились чеченские авизовки и банки, финансовые пирамиды, зарегистрированные общиной на подставных лиц, чемоданы фальшивых акций и денежных купюр, изготовленных в Грозном. Чечня оставалась верна традициям: по законам шариата обогащаться за счет соседей-иноверцев не зазорно, а даже почетно.