С этими двумя зелеными, я был шапочно знаком и пару раз пересекались на общих попойках. Тот, что постарше и пощуплее носил странное имя – Казанский Матрас, именно так, не Матрос, а Матрас, а тот, что покрупнее и помоложе – Шрек. А вот с этим позывным все было более или менее понятно: во-первых, Шрек – зеленый, а во-вторых, характер, данный субъект имел скверный, как тот мультяшный орк и при каждом удобном случае размахивал старым, со стершимся воронением ТТ.

– Лысый, а ты в курсе, что мы закладываем сруб, для третьей по счету бани? – обмакивая кусок мяса в соус, как бы, между прочим, спросил Матрас.

– Ну, в курсе и чё? – натянутым голосом ответил Бомбист, как бы, между прочим, опуская правую руку под стол.

– Дурак, что ли? – Матрас заметил движения Бомбиста и вполне правильно его истолковал. – Куда ты грабки к пистолю тянешь? Понимать же должен, что не стали бы мы тебя в заведение у старого Армяна под белы рученьки вязать.

– А, чё тогда про баню намекаешь? – надулся Бомбист, но руку из-под стола не вытащил.

– А, что бы ты бородатый дурак, в следующий раз думал, перед тем как людей травить. Скажи спасибо, что те двое, всего лишь обосрались, а не отдали богу души. А прикинь, чтобы было бы, если те двое ласты склеили, а потом поднялись, да принялись людей кусать почем зря. Оно нам надо?

– Не фиг было ко мне приставать со всякой куйней! – с запалом воскликнул Бомбист, и неожиданно вскинув голову, победно изрек: – Ничего ты не докажешь начальник!

– А фули тут доказывать, к тебе пришли двое: Восемнадцать Восемьдесят Два и Хунта. Ты с ними распил ноль пять водки и эти двое, с подозрением на пищевое отравление попали в больничку. А тебе хоть бы хны. А во время застолья, при целой своре свидетелей ты орал, что, дескать, обосретесь вы пацаны, а бомбу я для вас делать не буду. Было? Было! Ну и кто, по-твоему, главный подозреваемый?

– Так и что? Я, то тут при чём? – возмутился Бомбист. – Пили из одной бутылки, закусывали из одной тарелки. Эти двое хлюпиков обосрались, а моя вина только в том, что у меня желудок крепкий?

 Я облегченно вздохнул и махнул третью стопку коньяка. Пронесло! А то, я уж было подумал, что господа жандармо-шерифы по мою душу, а они всего лишь пришли пожурить шутника Бомбиста. Все-таки стоит признать, что зеленые были правы – когда-нибудь Бомбист точно допрыгается, и его навеки закатают в баню.

Насколько мне известно, то Лысый уже дважды бывал в бане: в первый раз его упекли на три дня, а во второй раз, дней на десять. Третий раз точно будет последним, вечный бан, так сказать. Что такое баня? Ну, если кто не знает, то это такое место, где люди моются, как правило, это невысокий крепенький бревенчатый сруб с маленьким окошечком и небольшой дверцей. Правильно? Но только, на Толкучке, зеленые охальники, эдакие, придумали басоту разную, да злодеев и прочих лихих людей, которые не желают жить по правилам, которых никто не читает, прятать на пару дней в баню, а попросту – запрут и не выпускают. Если сроку тебе томиться в тюремной бане – три дня, то ни есть, не пить, ни до ветру сходить тебе не дадут, а срок побольше, то могут пару стаканов воды налить, а могут  и не налить, всякое бывало. Ну, а кто уж совсем косячину упорол, да так, что ни в какие ворота не лезет, то тут уж не обессудь, закатают тебя в баню навечно, то есть совсем, капут, это если по-русски.

Знающие люди говорят, что там же под полом бани тебя и схоронят. А вы как думали? Просто так, что ли местные боятся нарваться на грозных зеленых и очутиться в бане? Попробуй, высиди в темном сыром срубе, зная, что совсем рядом, под твоими ногами, где там совсем неглубоко братская могила. И спешу напомнить, что вокруг царит время ЗомбиАпокалипсиса, это когда мертвые ни хрена не умирают, пока им черепушку не раскроишь. Это только такие отморозки и социопаты,  как Бомбист могли пережить подобное, а обычным людям лучше уж сразу штрафом откупиться или там какими общественно полезными работами, вроде чисти выгребных ям, ну, а лучше вообще не косячить и чтить законы.

– Если не секрет, чем тебе эти двое не понравились, что ты решил их травануть? – спросил я у Бомбиста, понимая, что зеленые сегодня добрые и Лысому ничего за его шалости не будет.

– Ну, не понравились и все! – не стал вдаваться в подробности Бомбист, видя, что оба зеленых с интересом ожидают его ответа. – Имена у них дурацкие были, вот и все!

 Я, кажется, хотел рассказать об именах. Так вот, с именами, на Толкучке был полный алес. Дело в том, что при пересечении границ анклава Толкучка, надо было зарегистрироваться, тем самым соглашаясь с правилами, которые действовали в поселении. А регистрации предполагала под собой указания имени, фамилия, ну, или на худой конец, прозвища по которому к тебе можно было обращаться. И шо вы думаете? То ли массовый психоз, то ли еще какая хрень, но нормальные человеческие имена, типа – Вова, Паша, Григорий Степанович – были не в моде. В моде были: клички, позывные, прозвища, погремухи, персональные звания и еще целая куча синонимов, которыми можно обозвать человека. Тут тебе и всё животное и растительное царство, тут и мифология вперемешку с мракобесьем, и целая гора всяких там: Героев, Викингов, Кайзеров, Царей и прочих Зулусов с Мармонами. А уж знаменитостей передергивали, как хотели, были и Ленины, и Сталины и хрен знает еще кто. Самыми распространенными, конечно, были брутальные клички: Волк, Свирепый волк, Матерый волк, Одинокий волк, Морской волк, фиг знает какой еще волк, ну или там тигры, пантеры и бурундуки. Бардак, одним словом, но местным жутко нравилось, поэтому на вопрос: «Как тебя зовут?», можно было услышать не просто имя или кличку, но даже набор цифр или абракадабру из букв.

– Ну, хоть расскажи, как ты сумел им слабительное подмешать, что они не заметили, – ненавязчиво так, как бы между делом спросил Матрас.

– Да, я руку, – начал было Бомбист, но тут же осекся, и с вызовом произнес: – Ничего я никому не подмешивал, а вы пейте, пейте, гости дорогие!

 Оба зеленых как по команде поставили налитые стопки на стол.

– Ладно, попили, поели, теперь можно и о деле, – деловито произнес старший зеленый, демонстративно не глядя на Бомбиста, обращаясь ко мне. – Камрад, говорят, что ты теперь в вашем анклаве стал большой шишкой, чуть ли не наследником Полковника? АКМ его дома у себя на ковре повесил. Совет твой нужен, ну, и если согласишься, то небольшая помощь.

– Да какой там наследник, – отмахнулся я. – Просто последние несколько лет Полковник везде таскал меня с собой, вроде как советника по различным не армейским делам, вот народ и привык видеть нас вместе и считать меня, чуть ли не правой его рукой. А так, там и без меня народу на роль занять трон Полковника хватает. А что за совет то нужен?

– Не знаю, знаешь ты или нет, но позавчера рядом с вашим анклавом произошел один неприятный инцидент: двое парняг из Черногорки обстреляли соседнее село Нижнекаменку из СВД. Есть несколько погибших и пара-тройка раненых. А через час группа быстрого реагирования из той же Черногорки попала в засаду, их машины обстреляли из РПГ. Восемь трупов и десяток раненых. Как ты сам понимаешь, обстановка у вас там накалилась. Как, думаешь, выльется во что-то большое или утихнет?

– Епать твою в коромысло! – удивлено присвистнул я. – Это писец! Если не уймутся, то может начаться серьезный замес. Главы Черногорки и Нижнекаменки на ножах, друг друга на дух не переносят. Это у них еще с армейки контры, вроде как, там кто-то, у кого-то жену увел. Вот они и враждуют. А самое смешное, что блудливая жинка, ушла к третьему мужику, – коротко усмехнулся я, а потом продолжил. – Пока Полковник был жив, он всю округу держал в железном кулаке, а как умер, оно вон как получилось, – грустно произнес я, и разлили остатки коньяка по стаканам. – За Полковника! Хороший был мужик!

 Выпили не чокаясь. Полковник действительно был хорошим человеком, немного жестким, даже жестоким, с вспыльчивым характером, но с какими-то своими принципами и понятиями – классическое «совковое» офицерское воспитание. Я очень часто его не понимал, но так, же часто видел, что старик оказывается прав.

– Я, это, отойду до ветру, ладно, – немного смущаясь, произнес Бомбист, вставая из-за стола. – Камрад, тебя как эти двое душегубов отпустят, найдешь меня, пойдем на эльфийку Димки-сутенера смотреть. Договорились?

 Я кивнул головой в знак согласия, хотя не очень хотелось идти по бабам. После того что я только что услышал, хотелось одного – побыстрее валить домой, а то как бы там до серьезной бучи дело не дошло.

– Мой вам совет: не ходите к Димке-сутенеру, разочаруетесь. Эльфийка, на самом деле, трансвестит, – ухмыляясь как кот Матроскин из Простаквашино, произнес Казанский Матрас.

– Да, ты гонишь! Ик, – пьяно икнув, выдал Бомбист. – Все знают, что вы с Димкой, друг на друга, вечно напраслину наводите.

– А что за помощь вам от меня нужна? – спросил я у зеленых, когда Бомбист удалился от нашего стола.

– Возьмешь с собой пару наших ребят. Три человека. Обузой тебе не будут, – осторожно начал Шрек. – Сам понимаешь, ваше направление в последнее время, очень перспективно для Толкучки. Много товаров идет от вас. Не хотелось бы потерять все это из-за начавшейся войны.

– А чем могут помочь всего три человека? – скептически спросил я. Честно говоря, совершенно не хотелось тащить с собой чужаков.

– А разведка никогда не бывает многочисленной, – философски произнес Матрас. – Ты же сейчас понимаешь, что мы именно к тебе пришли. Потому что считаем тебя своим, а ведь могли бы и к парням из сотни Стрыкова подкатить, они только сегодня утром привезли груз.

– Я понял, фигли тут не понять, хотите наш поселок под себя подмять, – сморщившись, как после кислого лимона прошептал я. – Стрыкова то вам не проглотить, у него почитай тыща стволов.

– Дурак человек, – Матрас закинул себе в рот остатки лепешки. – Как мы можем вас поглотить, если нас разделяет больше пятисот километров, да мы на одной переброски сил разоримся. Нам просто надо быть в курсе происходящего, чтобы в случае чего помочь в первую очередь вам.

– А с чего вдруг такая благотворительность? – сморщился я еще больше. Мир после ЗБ научил меня одному – никому нельзя доверять, никому! – Почему именно наш поселок?

– Потому что вы единственные в округе, кто после смерти Полковника не пытался «тащить одеяло на себя». Опять же, торговое представительство на Толкучке открываете. Развитие, бизнес, все такое! Короче, Камрад, харэ из себя целку корчить! Помоги, когда хорошие люди просят, а ты знаешь, за нами не заржавеет.

– Хорошо, – немного подумав для виду, согласился я. – Только одно условие – поедут на моем транспорте, и их безопасность я гарантирую только в пути, как приедем на место, пусть сами о себе заботятся. За периметр поселка выгонять не буду, но и охрану к ним представлять не стану. Если они вдруг решать за забором прогуляться и там их схарчат, то меня это не касается. Договорились?

– Договорились! – хором ответили зеленые.

 Демонстративно проигнорировав только что налитый стакан коньяка, встал из-за стола и пошел искать Бомбиста. Провели меня зеленые, как пацана провели. Повелся на халявный коньяк, и малость перебрал. А эти черти хитровывернутые только после приличной дозы огненной воды выдали новость о беспорядках у нас дома. И что теперь делать? Бежать куда-то ночью, собирая по всей Толкучке своих людей, не имело никакого смысла, все равно хрен кого найдешь, потому что добрая половина, если не все, зависли в кабаках, притонах и прочих библиотеках. Ладно, завтра утром со всем разберусь.

 Как я и предполагал Лысый оказался за самым шумным столом. Бомбист вскарабкался на стул и оттуда вещал очередную свою историю, судя по широко разведенным рукам, Лысый сейчас показывал какую он рыбу поймал на рыбалке, а может и что-то другое. Народ вокруг ржал как безумный, особо слабые валились на пол где и бились в истерике. Оглядевшись. В очередной раз убедился, что общие пьянки на Толкучке идут по одному и тому же сценарию: вначале, пока еще более-менее трезвые говорят про оружие, потому про сиськи, ну, а когда уж совсем напьются, то про юмор, анекдоты и прочие курьезные случаи.

– Лысый, пошли, пройдемся, – ухватив товарища за рукав, стащил я Бомбиста со стула.

– О, Комарад, жив?!  – искренне удивился пьяный в стельку Бомбист. – Ура! Налейте ему штрафную! – пьяно икнув, заорал Лысый.

 Видимо этот крик был последней каплей, застававший вестибулярный аппарат Бомбист уйти на покой, громко хлопнув дверью – Лысый качнулся в сторону и упал на пол.

– Чего это он?! – спросил я, у громко кричащего от радости парня, стоявшего рядом.

– Фули, если он на спор засадил литр темного крепленого, – лыбясь во все свои выбитые зубы прокричал парень. – Хочешь пива?

 Ничего не ответив, я отмахнулся от предложенной выпивки и, стараясь никого не зацепить, прокрался к выходу. О Бомбисте не стоило беспокоиться, Старый Армян своих не бросает, и можно быть уверенным, что Лысого поутру оттащат в его хибару, ну или здесь оставят отсыпаться, а то может быть, что к утру просто не кому будет растаскивать «убитых». Все-таки, чаще всего битву с алкоголем завсегдатаи «Кафе» проигрывали вчистую.

 Свежий ночной воздух немного прояснил голову, и я бездумно зашагал по улице в сторону ярко горящий огней.  Где-то там, ближе к центру, на небольшой площади, рядом с пересохшим фонтаном должен стоять ярко-красный даблдекер (опять же, если кто не в курсе, то это двухэтажный автобус, который считается визитной карточкой Лондона). Красный даблдекер, он же шмаровоз – был передвижным бордель Димки-Сутенера, который странствовал по округе. Сам же Сутенер свое заведение гордо именовал – лупанарием, что это означает, никто не знал, но звучало красиво.

 Пойти, что ли и, правда посмотреть на загадочную и шибко разрекламированную эльфику? – это была моей последней адекватной мыслью за вечер.