© Лузан Н., 2022

© ООО «Издательство «Аргументы недели», 2022

Глава 1
«…Мы наш, мы новый мир построим…»

Трогательная мелодия в исполнении юного горниста; в ней преобладали берущие за душу мотивы, звучала над застывшем в торжественной тишине строем школьников. Она не могла оставить равнодушными сердца выпускников, их родителей и педагогов. В глазах одних читалась растерянность, у других – застыла печаль, у третьих – по щекам катились слезы. В жизни каждого из них этот день стал особенным. Для выпускников закончилось время беззаботной юности, позади остались десять лет напряженной учебы и ярких событий, связанных с субботниками и воскресниками, пионерскими и комсомольскими слетами, участием в ученических олимпиадах и спортивных соревнованиях, туристическими походами по историческим местам Крыма. В календаре времени педагогов этот день также будет отмечен как важная веха в формировании и воспитании очередной смены строителей социализма. Вооружив их современными знаниями, они дали им путевку в большую, взрослую жизнь.

Смолк горнист. Последний печальный звук проплыл над школьным двором и затерялся в глубине парка. В наступившей звонкой тишине дружно грянул школьный духовой оркестр. Стаи птиц, гнездившиеся в кронах тополей и акаций, поднялись в воздух. К ним присоединились голуби, выпорхнувшие из рук будущих первоклассников. Серая тучка на миг скрыла солнце и, когда рассеялась, в его ярких утренних лучах жаром вспыхнула медь инструментов: валторны, тубы, трубы и тромбона. Подчиняясь взмахам рук дирижера – учительницы пения Веры Ивановны Лукомской, юные музыканты старательно исполняли государственный гимн СССР. Его величественная, полная глубокой внутренней силы мелодия передалась участникам торжества, и на их лицах застыло одно и то же благоговейное выражение.

Закончилось исполнение гимна. Музыканты опустили инструменты, и солнце, полыхнув по ним, озорными зайчиками заскакало по лицам ребят. Оживленная волна прокатилась по рядам учащихся, родителей, гостей, и затем все взгляды обратились к импровизированной трибуне, ее занимали педагоги школы и инспектор районо Иван Федорович Жело. На ней произошло движение, вперед вышел завуч Мыкола Иович Панасенко, обладавший голосом, напоминавшим известного советского диктора Юрия Левитана. Внешне суровый и немногословный, со строгим выражением лица, Панасенко на этот раз смягчился, суровые складки, залегавшие в уголках рта, разгладились, в глазах погас стальной блеск. Смахнув на затылок густую седую прядь, он подобревшим взглядом прошелся по родителям и остановился на выпускниках.

Все эти годы Панасенко и дружный коллектив педагогов: Павел Петрович Лукомский, влюбленный не только в свою математику, а и большой энтузиаст туристических походов, исходивший с классами весь Крым; его супруга, учительница пения Вера Ивановна, выступавшая со школьным хором на многих сценических подмостках; сестры Анна и Мария Ефименко и другие, не считаясь со временем, всей душой отдавались любимому делу сеяли в душах учеников разумное, доброе, вечное.

И вот наступил тот день и тот час, когда их выпускники, как те птенцы, оперившись, покидали родное гнездо – школу. Впереди их ждала большая взрослая жизнь с ее радостями и огорчениями, победами и поражениями. В эти торжественные и волнительные минуты Панасенко страстно хотелось, чтобы то, что он и педагоги делали все эти десять лет, послужило добру и славе страны, за которую он, не щадя себя, бился в Гражданскую войну, а потом поднимал ее из вселенской разрухи. Панасенко верил и надеялся, что его ученики с честью и достоинством будут идти по жизни, а на склоне лет отблески их будущей славы согреют ему душу.

Пауза затягивалась. В задних рядах родителей произошло движение, кто-то с букетом цветов пытался протиснуться вперед, кто-то не смог справиться со своими эмоциями и зарыдал. Панасенко поднял руку вверх, в ней была зажата книга знаменитого советского писателя Николая Островского «Как закалялась сталь». При его жизни она стала настоящим бестселлером, а сам он превратился в кумира молодежи. Панасенко прошелся затуманенным взглядом по строю и обратился к выпускникам.

– Товарищи! Ребята! Позади остались годы вашей упорной учебы! Впереди вас ждут экзамены, а затем – взрослая жизнь. У каждого из вас будет своя дорога.

И, потрясая книгой, Панасенко заявил:

– Вы должны пройти ее так, как идет по ней мужественный и сильный человек Николай Островский. Его не сломили удары судьбы! Он, как настоящий большевик, нашел в себе силы преодолеть недуг, приковавший его к постели, чтобы самой своей жизнью и пером бороться за торжество социализма…

Последние фразы Панасенко потонули в шквале аплодисментов. И, когда на школьном дворе снова воцарилась тишина, он продолжил:

– Ребята! Я бы хотел напомнить вам гениальные слова Николая Алексеевича! Они должны стать клятвой как для большевика, комсомольца, так и каждого гражданина нашей замечательной социалистической родины! Слушайте и храните эти слова в своем сердце.

«Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее».

Завершая свое выступление, Панасенко призвал:

– Товарищи, берите пример с Николая Островского! Вас не должны пугать трудности! Трудности только закаляют! Мы все преодолеем, если будем без тени сомнений верить в дело великих Сталина – Ленина! Враги советской власти не смогли победить нас в бою! Они пытались уморить нас голодом! Они….

При слове «голод» леденящей холодок окатил спину выпускницы Антонины Хрипливой. Спустя шесть лет ужас голодной, беспощадной смерти, выкашивавшей целые семьи, все еще продолжал жить в каждой клеточке ее тела и смотрел на нее глазами ушедших из жизни родных и друзей…

«…1933 год. Много сельчан умерло. Были съедены не только живность и птица, но и собаки, кошки, ловили сусликов. Ходили в поле, заливали норку водой и сидели около нее, ожидали, когда суслик выскочит, ловили и несли домой. Ловили воробьев и прилетевших весной скворцов и пекли их на кострах <…>

Отец работал в МТС, и когда ехал в командировку, то ему давали буханку хлеба, которую он оставлял нам, детям, нас было трое. Мама отдавала свою порцию нам, а сама распухла от голода <…>

Весной родители узнали, что в Кривом Роге можно купить корову подешевле, и мать с кем-то из односельчан поехали. Купили, а корову в поезд не посадишь, ее пришлось гнать пешком, без денег, без еды. По дороге доили корову и меняли молоко на хлеб. Обувка порвалась, пришлось идти босиком, и когда она пришла домой, то ноги были жесткими, как копыта, только все в кровавых трещинах Расстояние они прошли 500–600 км…»^[1].

В те, казалось, беспросветно тяжелейшие годы так жили не только Антонина Хрипливая, ее семья, но и вся страна. Подтверждение тому можно найти в воспоминаниях ее боевого товарища, сотрудника Смерша Леонида Георгиевича Иванова. Он, его родные, проживавшие за тысячи километров от Крыма, в селе Чернавка, а затем Инжавино Тамбовской области, также испытали все те тяготы и лишения, что выпали на долю семьи Антонины Хрипливой.

Леонид Георгиевич так писал о том суровом времени:

«…родители мои жили бедно, находя приют в убогой крестьянской избе, крытой соломой. Родители мои работали на земле денно и нощно, но «оскудевшие» тамбовские земли давали небольшой урожай. С детских лет я старался помогать им, и первое, что мне удалось освоить и что запомнилось, была молотьба цепом. Цеп был велик, тяжел, непослушен и подчинялся мне не сразу, а лишь после того, как несколько раз огрел меня по спине, плечам и голове. Но нужда – лучший советчик. Мало-помалу научился я молотить, а заодно и просеивать обмолоченное зерно, лопатой подбрасывая его на ветерке в воздух <…>.

Когда мне было лет пять-шесть, вся семья перебралась в Инжавино – районный центр, где поначалу жила в небольшом барском доме вместе с десятком других семей, занимая «роскошную» четырнадцатиметровую кухню с русской печкой. Я с братом Александром спал на печи, сестры укладывались на полу, два брата на полатях, родители на кровати.

С учетом сложных семейных обстоятельств – беспросветной бедности – только в высокой грамотности я видел свое спасение. Учеба захватила меня настолько, что и тогда, в детские годы, и позднее, в разных учебных заведениях, я старался быть отличником…»^[2].

Удивительно, как Антонина Григорьевна, так и Леонид Георгиевич, обращаясь к тому суровому периоду своей жизни, сходились в одном, то было удивительное и захватывающе интересное время по дерзновенности замыслов и свершений. Для поколения их сверстников не существовало невозможного, вперед их вели великие цели и благородные помыслы. Они были построены не на песке. Перед ними – детьми из самых низов, новая советская власть открыла все двери, и не просто открыла, а широко распахнула и делала все возможное, чтобы вырвать нас из беспросветной нищеты и векового невежества, сделать равными независимо от национальности и цвета кожи. Подтверждение тому содержится в бесстрастных цифрах, характеризующих страну того трагического и одновременно героического времени.

Провозглашенная большевиками яркая, привлекательная идея – мечта о будущем обществе, где будут торжествовать справедливость, братство и равенство всех, объединила и пробудила в народе колоссальную созидательную энергию. И он, народ, нашел в себе силы киркой и лопатой поднять страну из ужасающей разрухи Первой мировой и братоубийственной Гражданской войн. Своим самоотверженным трудом он опроверг пессимистические прогнозы ненавистников советской власти, отводивших ей не более нескольких лет. Наперекор им она утвердилась на гигантской территории всерьез и надолго. Находясь в кольце врагов, в жесточайшей экономической и политической блокаде, они, дерзкие мечтатели, совершили невозможное.

Большевистские вожди прекрасно понимали, что в непримиримой схватке с капитализмом победителем выйдет тот, кто создаст более эффективную экономику, основанную на высокой производительности труда, в основе которой должен находиться высоконравственный и духовно богатый человек, обладающий необходимой суммой современных знаний. На решение этих сверхзадач и были брошены все силы государства.

В рекордно короткие сроки, всего за 9 лет, ввели в строй 31 778 школ. К 1938 году в них обучалось 29,6 миллиона человек, в 1914 году – всего 8 миллионов. С 1930 года в стране было введено всеобщее бесплатное обучение в объеме 4-летней начальной школы, а в крупных промышленных городах, в фабрично-заводских районах и в рабочих поселках – семилетнее образование стало обязательным.

Книжный фонд увеличился с 8,9 миллиона экземпляров в 1913 году до 95 миллионов в 1934 году. Количество музеев возросло с 180 до 732, а тираж газет достиг 35,5 миллиона.

За двадцать с небольшим лет в СССР выросло и воспиталось новое поколение ученых и инженеров, обеспечившее невиданный прорыв в области науки и техники. Окрыленные идеей – мечтой о новом обществе, они жили жаждой великих свершений и дерзких открытий. Объединенные одной целью – доказать всему остальному миру, что невозможное можно сделать возможным, власть и ее граждане на пути к ней отметали все преграды и опровергали устаревшие догматы. Им удалось в невероятно короткие исторические сроки ценой неимоверного напряжения сил превратить Россию из отсталой сельскохозяйственной страны в ведущую индустриальную державу мира и выковать могучий оборонный щит страны.

Промышленность развивалась невиданными в истории человечества темпами, они были намного выше темпов индустриализации самой развитой капиталистической страны. По объему промышленного производства Советский Союз занимал первое место в Европе и второе в мире (после США). Общий объем продукции промышленности в 1937 году по сравнению с 1913 годом увеличился в 6 раз.

Советский Союз опередил капиталистические страны не только по темпам производства, но и по относительному росту производительности труда. В сравнении с 1913 годом к 1937 году производительность труда в США выросла на 35 процентов, в Англии – на 13 процентов, во Франции – на 29 процентов. В Советском Союзе она увеличилась более чем в 3 раза и составила 318 процентов.

В центре духовной жизни советского гражданина находились книга и человек с его исканиями и устремлениями, а не материальные потребности и меркантильные интересы. Люди жили терзаниями Григория Мелехова из «Тихого Дона» Михаила Шолохова, сопереживали Василию Чапаеву в кинофильме «Чапаев», смеялись вместе с героями Михаила Булгакова из «Мастера и Маргариты».

И как знать, будь у Советского Союза в запасе 10–15 лет мирной жизни, то при том огромном духовном, производственном и научном потенциале он, более чем вероятно, стал бы для всего остального человечества самой привлекательной звездой на мрачном капиталистическом небосклоне. С этим никак не могли мириться транснациональные компании, и, чтобы остановить, не дать такого шанса советскому народу, они вложили миллиарды долларов в разгромленную ими в 1918 году Германию, вскормили фашизм во главе с Гитлером и затем натравили на Советский Союз.

Не подозревая о грядущей войне, юные Антонина Григорьевна, Леонид Георгиевич и их сверстники свято верили в то, что говорили и к чему призывали руководители страны. Эта вера формировалась не столько под воздействием умело построенной пропаганды, сколько на основе конкретных дел власти, результаты которых находили проявление в повседневной жизни. В первую очередь власть заботливо и бережно относилась к детям. Им принадлежало будущее, а каким оно будет, это зависело от их отношения к власти и Отчизне. В них Антонина Григорьевна, Леонид Георгиевич и их сверстники видели не холодную и сварливую мачеху, а заботливую и любящую мать. Эти свои теплые чувства они пронесли через всю жизнь. В частности, Антонина Григорьевна, обращаясь к тому времени, вспоминала: