Цитаты из книги «Очарованный странник»

– Да, можно, и, говорят, бывали такие случаи; но только я уже стар: пятьдесят третий год живу, да и мне военная служба не в диковину.

«А знаешь ли, – говорит, – ты еще и то, что ты сын обещанный?» «Как это так?» «А так, – говорит, – что ты богу обещан». «Кто же меня ему обещал?» «Мать твоя». «Ну так пускай же, – говорю, – она сама придет мне про это скажет, а то ты, может быть, это выдумал». «Нет, я, – говорит, – не выдумывал, а ей прийти нельзя». «Почему?» «Так, – говорит, – потому, что у нас здесь не то, что у вас на земле: здешние не все говорят и не все ходят, а кто чем одарен, тот то и делает. А если ты хочешь, – говорит, – так я тебе дам знамение в удостоверение». «Хочу, – отвечаю, – только какое же знамение?» «А вот, – говорит, – тебе знамение, что будешь ты много раз погибать и ни разу не погибнешь, пока придет твоя настоящая погибель, и ты тогда вспомнишь материно обещание за тебя и пойдешь в чернецы».

знаешь ли, – говорит, – ты еще и то, что ты сын обещанный?» «Как это так?» «А так, – говорит, – что ты богу обещан». «Кто же меня ему обещал?» «Мать твоя». «Ну так пускай же, – говорю, – она сама придет мне про это скажет, а то ты, может быть, это выдумал». «Нет, я, – говорит, – не выдумывал, а ей прийти нельзя».

полосну его во всю мочь вдоль спины кнутом. Его ло

разглядывать и, чтобы их не помять, взял одного за носик и смотрел, смотрел на него и засмотрелся, какой он нежный, а голубь его у меня все отбивает. Я с ним и забавлялся – все его этим голубенком дразню; да потом как стал пичужку назад в гнездо класть, а он уже и не дышит. Этакая досада; я его и в горстях-то грел и дышал на него, все оживить хотел; нет, пропал да и полно! Я

его вон за окно. Ну ничего; другой в гнезде остался, а этого дохлого откуда ни возьмись белая кошка какая-то мимо бежала и подхватила и помчал

Но, при всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом

Это все ничего не значит, – начал он, лениво и мягко выпуская слово за словом из-под густых, вверх по

Я посмотрел на него и вижу, что он совсем сизый и весь осоловевши и на ногах покачивается, и говорю: – Да разумеется, что ты пьян. А он отвечает: – Ну, теперь отвернись на минуту на образ и прочитай в уме «Отче наш». Я отвернулся и действительно, только «Отче наш», глядя на образ, в уме прочитал, а этот пьяный баринок уже опять мне командует: – А ну-ка погляди теперь на меня? Обернулся я и вижу, что он, точно ни в одном глазу у него ничего не было, и стоит, улыбается. Я говорю: – Что же это значит: какой это секрет? А он отвечает: – Это, – говорит, – не секрет, а это называется магнетизм.

дал мне другой характер, что нет во мне ни малейшей гордости, хоть в глаза наплюй, по щекам отдуй, только бы пьяным быть, про себя забыть.