Цитаты из книги «Леди Макбет Мценского уезда»

Фиона из Ярославля, такая чудесная, роскошная женщина, высокого роста, с густою черною косою и томными карими глазами, как таинственной фатой завешенными густыми ресницами; а другая – семнадцатилетняя востролиценькая блондиночка с нежно-розовой кожей, крошечным ротиком, ямочками на свежих щечках и

Катерина Львовна иной раз до крови губы кусала при таких ответах, а иной раз и на ее неплаксивых глазах слезы злобы и досады навертывались в темноте ночных свиданий; но все она терпела, все молчала и сама себя хотела обманывать.

– Четвертачок всего, Сереженька, я дала, – оправдывалась Катерина Львовна. – А четвертачок неш не деньги? Много ты их на дороге-то наподнимала, этих четвертачков, а рассовала уж, чай, немало. – За то же, Сережа, видались. – Ну легко ли, радость какая после этакой муки видаться-то! Жисть-то свою проклял бы, а не то что свидание. – А мне, Сережа, все равно: мне лишь бы тебя видеть. – Глупости все это, – отвечал Сергей.

Ну легко ли, радость какая после этакой муки видаться-то! Жисть-то свою проклял бы, а не то что свидание.

– Четвертачок всего, Сереженька, я дала, – оправдывалась Катерина Львовна.

Ты замест того, чтоб углы-то в коридоре выходить со мной обтирать, мне бы эти деньги предоставила, что ундеру отдала.

приспосабливаться: она видит опять Сергея, а с ним ей и каторжный путь цветет счастием.

Впрочем, для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей; она ничего не понимала, никого не любила и себя не любила. Она ждала с нетерпением только выступления партии в дорогу, где опять надеялась видеться с своим Сережечкой, а о дитяти забыла и думать.

как любовь многих слишком страстных женщин, не переходила никакою своею частию на

весьма равнодушно. Любовь ее к отцу