Глава 2

Когда опера загнали во двор машину и занесли в свою комнату дорожные сумки, появившаяся на пороге хозяйка квартиры пригласила их пополдничать. Уминая салат из свежих, только что сорванных с грядок огурчиков и помидорчиков, да еще и с настоящей деревенской сметаной, приятели выслушали кратенькую лекцию о возможных рисках и опасностях, каковые могут подстерегать их на улицах Горбылева и в его окрестностях.

– …Люди вы, я вижу, положительные, поэтому хочу предостеречь от наших здешних ветрогонов и башибузуков. А тут их хватает! – Тетя Вера внушительно помахала указательным пальцем. – Через три дома от меня живет Ромка Бубырь. Лоб здоровущий, но – дурак дураком. Чуть выпьет – все, начинает буянить. Так что, если его увидите, лучше обойдите пятой дорогой, а то может и поколотить. Еще есть двое обормотов – братья Синюхины. При встрече сразу начинают нудить, клянчить на выпивку. Гоните их от себя в три шеи. В том конце улицы – это вы еще увидите – домина здоровенный, двухэтажный. Там живет Костя Низанов. Поговаривают, что он какой-то тут мафией командует. Корчит из себя хозяина всего этого околотка. По улице на своей иномарке летает так, что только пыль столбом. В прошлом году двоих сбил, паразит, правда, не насмерть – переломами отделались, но с него все как с гуся вода. Его и полиция боится.

На вопрос квартирантов о местных маньяках тетя Вера, сочувственно вздыхая, рассказала про проживающего в соседнем доме Андрея Кубышного. По ее словам, его задержание всю улицу повергло в шок. Никто и подумать не мог бы, что этот жизнерадостный, открытый, веселый парень – насильник и убийца, на совести которого четыре женщины, погибшие в течение последнего года.

– …Если по совести, то я до сих пор не могу в это поверить! Не могу! Он же вырос на моих глазах, у меня учился – я в школе вела математику. Не скажу, что он из паинек – и подраться мог, и в ноябре на спор переплывал Крякву… Было, было такое! Всего хватало. Но то, что он не из тех, кто может причинить людям какое-то зло, – за это могу головой поручиться.

Тетя Вера припомнила случай, приключившийся с другим ее бывшим учеником. Тот и в самом деле, пытаясь совершить насилие над несовершеннолетней, нанес ей тяжкое увечье. По словам бывшей учительницы, тот негодяй был из зажиточной, но очень нездоровой семьи.

– …Жили Быкрюхины почти в центре Горбылева, домина у них большущий, машина дорогущая. Вечно строили из себя невесть каких цац, пыжились показать, какие они богатые и знатные. Хотя какая они знать?! Вороватая торгашня, сделавшая капиталы еще при Союзе на обсчетах, обвесах, пересортице… В восемьдесят восьмом открыли первый в Горбылеве частный магазин, потом еще два… И вот лет семь назад их младшенький Пашка, которого они взятками откупили от армии, сотворил такое подлое дело…

Как далее рассказала хозяйка квартиры, тот, привыкнув мотаться с непотребными девицами, думал, что эта ничем от них не отличается, и, встретив ее в безлюдном месте, попытался взять девушку силой. Но она стала отбиваться, как могла, и тогда Быкрюхин зверски ее избил, повредив позвоночник. С той поры девушка может перемещаться только на инвалидной коляске. Ее родители отнесли заявление в полицию, но там от него отмахнулись. Дескать, это она сама во всем виновата: упала, а возводит напраслину на невиновного – где свидетели? По всеобщему мнению, скорее всего, Быкрюхины «кому надо» сунули денег… Отец девочки поехал жаловаться в область, а потом в Москву, лишь после этого дело дошло-таки до суда. Но суд назначил подонку всего три года, да к тому же условно.

– Фантастические порядки! Нечего сказать – «тихий райцентр»! – возмутился Станислав. – Выходит, на данный момент этот урод уже отбыл условный срок?

– Да нет, не успел отбыть до конца, – махнула рукой тетя Вера. – Это людей с нечистой совестью можно подкупить, а судьбу не подкупишь…

По ее словам, всего через год Ленька разбился на своей иномарке. Врачи определили, что был он под наркотой, а гнал куда-то как полоумный. Его родители в городке не остались, продали дом и куда-то уехали. Но, как видно, коль уж эта семья была нездоровой, с черной душой, то и дом оказался пропитанным чернотой: новый хозяин и полгода не прожил, отчего-то начал чахнуть. Проверился – рак легкого! Тут же перепродали дом почти за бесценок кому-то еще. Те вселились, позвали батюшку, он дом освятил. Да, наверное, от того зла, что там накопилось, и святая вода не помогла. Как-то ветром во дворе оборвало провод и чуть не убило током ребенка. Хорошо, «Скорая» успела вовремя. Больше этот дом уже никто не покупал. Уже года четыре на нем объявление, что он продается, да только охотников купить так и не нашлось.

Возвращаясь к случившемуся с Кубышным, тетя Вера рассказала, что задержали Андрея по пути с работы домой, якобы в момент нападения на женщину. А потом дома у Кубышных был проведен обыск, причем с демонстративной помпой. Елену это так потрясло, что ее увезли в больницу с тяжелым сердечным приступом. Местные длинные языки почти сразу же «просветили» медиков по части того, в чем подозревается сын Елены. Из-за этого лекари первые часы вообще не обращали на нее никакого внимания (ну как же, она – мать насильника и убийцы!). И лишь благодаря тому, что близкая подруга Елены, узнав о происшедшем, устроила тарарам в кабинете главврача, лечить ее все же начали. Эта же подруга три раза в день теперь бегает, ухаживает за больной, она же нашла для Андрея толкового адвоката.

– …Только, боюсь, адвокат ему мало чем поможет… – задумчиво покачала головой тетя Вера. – У нас тут частенько бывает так, что, если кого назначили виновным, ему уже ни за что не оправдаться. Рассказывают, что в подвале у них в райотделе есть что-то вроде пыточной. Командует там Яшка Цурякин по прозвищу Гунявый. По натуре это – конченый зверь. Если кого-то надо заставить сознаться, то отдают ему. Бьет он страшно. Иному из арестованных только скажут про Гунявого, так он сразу все подписывает и со всем соглашается. И если добьет он Андрея и тот подпишет признание, то на суде отпираться будет бесполезно. Тут все заодно…

Покончив с полдником, приятели пошли прогуляться по городу и его окрестностям. Прежде всего, разумеется, они пожелали увидеть Крякву. Захватив с собой зачехленные складные спиннинги, опера зашагали по улице в сторону высоких верб, растущих по берегу речки. Когда они уходили, тетя Вера дополнительно уведомила их о том, что на Крякве тоже надо быть весьма осмотрительным. По ее словам, в полукилометре от участка берега, используемого местным населением как городской пляж, есть особая территория – зона отдыха для «избранных». Туда ездят отдыхать горбылевские коммерсанты, чиновники, работники полиции и прокуратуры. Эта территория находится в фактической собственности бывшего председателя районного суда и охраняется здешним ЧОПом. Кстати, принадлежащим тому же экс-судье.

По словам тети Веры, приятелям особенно следовало остерегаться ярко-красной «Хонды» Гунявого. Тот частенько ездил на Крякву «оттянуться» с очередной любовницей. И если кто-то из посторонних оказывался у него на пути, он мог и «фонарей навешать», особенно по пьяни. Да и вообще, у посетителей «элитарной» базы отдыха имелась такая «фишка» – подвыпив, идти на общий пляж, чтобы «быдляку ума вставить».

– Этот Гунявый – он маленького роста, рыжий, с большими усами? – уточнил Стас. – Когда мы сюда ехали, то нам по пути попался похожий тип на красной «Хонде».

Тетя Вера, отрицательно качнув головой, пояснила, что «масть» Гунявого теперь уже и не определить. Его лысая голова давно уже напоминает арбуз, только что без полосок. Роста он выше среднего, жилист, во рту половина зубов золотые, нос свернут набок – когда-то один из истязаемых им бедолаг, владея карате, ударом ноги вдребезги разнес «защитнику закона» его орган обоняния.

Лев понял, что замыслил его старый приятель, поэтому, как только они вышли за калитку, упреждающе уведомил:

– Если что-то «суперменское» задумал, то сначала со мной посоветуйся! Я ведь сразу уловил, что ты специально начал выяснять приметы Гунявого, чтобы при случае с ним разделаться. Так ведь? Смотри, горячка тут недопустима. Случись какой-нибудь прокол, нам это здорово осложнит работу.

– А Петруха нам спасибо скажет, если мы допустим, что какая-то гнида искалечит или вообще убьет его племянника, который, очень даже вероятно, ни в чем не виноват? – возразил Стас, помрачнев как туча.

– Согласен, допустить этого никак нельзя. Но не с кондачка же очертя голову кидаться в атаку! Сначала надо все как следует обдумать, а уже потом действовать. Давай-ка созвонимся с Петром, что он скажет… – Гуров достал телефон, набрал номер Орлова, однако тот оказался занят. – Будем ждать!

Впрочем, менее чем через минуту Петр позвонил сам.

– Вы уже на месте? Молодцы! Небось гнали как угорелые?

– Сто – сто десять… – флегматично ответил Лев. – Слушай, Петро, тут такой скверный момент выяснился… Наш местный источник информации сообщил, что виновность Кубышного под большим вопросом, но в местном РОВД есть «народные умельцы», которые «ударными» методами любого способны убедить в том, что именно он совершил то, чего не совершал. Почки и печень отбивают гарантированно, превращая подозреваемого в полного инвалида.

– …Твою кочерыжку! – выдохнул Орлов, предварив упоминание о кочерыжке совершенно непечатным идиоматическим словосочетанием. – А мне только что опять звонил Топорицкий, спрашивал: а в курсе ли я, что мой племянник обвиняется в нескольких изнасилованиях и убийствах женщин? И уж с таким смакованием все это втюхивал! Да, Лева, лишний раз убеждаюсь, насколько ты был прав: похоже, кое-кто решил меня дожать. Та-а-ак… Андрея, значит, зверски бьют… Что же делать-то? Вот заморочка чертова! Если как-то обозначить ваше там присутствие – не исключено, что и Андрею не получится помочь, и мне придется слететь. А еще вся тамошняя мразь в момент попрячет концы. И как тут быть – хрен его знает…

Поскольку в голосе Петра зазвучали нотки безнадеги, Гуров сочувственно заверил:

– Ничего, поможем! «Хрен его знает» – это в рамках некоторых формальных положений. Но есть же и другие варианты! Слушай, тут у Стаса появилась одна нестандартная идея… Короче, надо выследить некоего Гунявого и аккуратно отправить его на пару недель в травматологию. Надо думать, после этого едва ли кто-то другой рискнет махать в КПЗ кулаками. Что скажешь?

Около минуты в телефоне слышалось лишь напряженное дыхание генерала.

– А вы… Вы сможете сработать так чисто, чтобы… Ну, сам понимаешь? – наконец выдавил он через силу.

– Ну, ты же нас знаешь! – коротко рассмеялся Лев. – Работаем – чище не бывает. Хорошо! Индульгенция, считай, получена, начинаем изучать ситуацию.

Когда он закончил разговор, Крячко многозначительно ухмыльнулся и, хитро подмигнув, вкрадчиво поинтересо-вался:

– Что, «таможня дает добро»? Можем выходить на охоту? Ну, тогда за дело! Куда рулим сейчас?

– Для начала двинемся в сторону общего пляжа. Там осмотримся хорошенько, а потом попробуем пошарить около жлобской зоны отдыха. Конечно, я не думаю, что нам с ходу свалится прямо в руки то, что мы ищем…

– Но и надежды на это терять не следует! – тут же парировал Станислав.

Выйдя за пределы городка, приятели по исхоженной и накатанной грунтовой дороге зашагали через куртины кленов и верб в сторону обширного осинника, разросшегося в речной пойме. Попавшаяся им навстречу компания подростков с интересом воззрилась на незнакомцев. Долговязый лопоухий паренек, вежливо поздоровавшись, спросил:

– А у вас не будет закурить?

– Мы уже бросили. А вы еще только начинаете? – смеясь, ответил Гуров. – Вы нам лучше скажите, ребята, у вас в Крякве кроме лягушек еще хоть что-нибудь водится? Ну, щука, там, судак, голавль?

– Да у нас в Крякве рыбы больше, чем в самом Дону! – со значением в голосе уведомил лопоухий. – Тут есть такие омуты, что и сомы пудовые водятся. А вы как собираетесь ловить? На живца?

– На блесну, на воблер, – пояснил Станислав. – Вот прямо сейчас и попробуем, как у вас тут клюет.

– А нам можно посмотреть? – загорелся лопоухий.

– При одном условии: не бегать по берегу, не шуметь, не буянить… Хорошо? – Крячко окинул мальчишек строгим взглядом.

– Да мы не буяним. Там и без нас есть кому буянить… – под смех приятелей посетовал лопоухий, назвавшийся Женькой. Как оказалось, их компанию только что прогнал с речки Ромка Бубырь, о котором операм уже рассказывала тетя Вера. – Мы там костер жгли, картошку пекли, и тут – откуда ни возьмись, приперся этот долбанутый Бубырь. Ну, и давай на нас наезжать, типа того, вы – салабоны, пороху не нюхали, я вас жизни научу… Мы сразу же ушли – чего с дураком связываться? Так что если он сейчас там, то даже не знаю, даст ли он вам порыбачить? Он же когда подпитой, то совсем без «башни»…