Мимо Анны прошел мужчина непонятного возраста с красным лицом, закутанный в кашне по самые глаза. Он непрерывно кашлял и прижимал к лицу большой носовой платок.

– Василий Юрьевич! – встрепенулась госпожа Кристаллер. – Боже мой, вы же насквозь простужены и все-таки пришли!

– Пустяки, – пробурчал мужчина, силясь улыбнуться. – Все в порядке. На вашем банкете я даже почувствовал себя лучше.

– Нет, это просто подвиг, что вы решились прийти в таком состоянии! – продолжала изливаться в любезностях Анна. – Все же вам лучше было бы отлежаться в постели. Честное слово, я бы не обиделась. Я все понимаю!

– Если бы я не пришел, то потом сам себе не простил бы, что не отведал столь изумительного коньяка. – Мужчина усмехнулся, и Анна сразу же закатилась веселым смехом.

– Ой, ну вы у нас просто герой, – качая головой, произнесла она.

Ее собеседник кивнул и поспешил покинуть зал. Видимо, ему стало совсем худо, поскольку он закрыл лицо платком.

– Сериальный актер, – предвосхитив вопрос Гурова, кратко пояснила Мария. – Ты его должен знать. Василий Завадский.

Гуров припомнил, что это лицо и впрямь мелькало на экране, кочевало по каким-то остросюжетным сериалам, похожим друг на друга как братья-близнецы.

– А этот мачо, который столь усердно наглаживает руку Анны, что вот-вот протрет на ней дыру, – это кто? Ее сын? – поинтересовался он.

Мария не успела ответить, потому что в этот момент от окна донеслись довольно грубые фразы. Гуров с женой повернулись в ту сторону. Там явно назревал если не конфликт, то не слишком приятный инцидент.

Андрей Сенин, которому кто-то позвонил по сотовому телефону, встал из-за стола и отошел к окну, чтобы лучше слышать. Видимо, в этот момент он неосторожно задел локтем парня в бейсболке. Ничего страшного в этом не было, тем более что Сенин тут же автоматически извинился, не прерывая беседы по телефону. Однако у парня, видимо, было свое мнение на данный счет. Он не стал оставлять этот пустяк без внимания.

– А поосторожнее нельзя? – спросил молодой человек так громко, что его услышал не только Сенин, но и многие гости, сидящие за столом.

Сенин на секунду прервал разговор, бросил на парня взгляд, полный недоумения, и раздельно повторил:

– Прошу прощения! Я не нарочно.

Парень тем не менее завелся. Он, казалось, был только рад представившемуся поводу для конфликта, высосанному из пальца. Явно не желая принимать извинений и вообще переходить на цивилизованный метод общения, он продолжал придираться к Сенину. Молодой человек на повышенных тонах заявил, что это его место. Он первым тут устроился и вообще в этом доме имеет право делать все, что только захочет, в отличие от всяких бездарных выскочек.

При последней фразе Гуров невольно начал приподниматься со стула, так как опасался, что словесный конфликт перейдет в рукопашный. Сенин, кажется, уже и сам был настроен на это, тем более что на них смотрела добрая половина гостей. Многие начали перешептываться. Сенин огромным усилием воли заставил себя сдержаться, даже выдавил подобие улыбки и отошел в сторону, решив не связываться с подвыпившим переростком.

Гуров стрельнул взглядом в сторону хозяйки. Анна нахмурилась, однако почему-то не поднялась со своего места. Она растерянно смотрела то на парня, то на Лейбмана. Лев Хаимович что-то коротко спросил у нее. Она быстро кивнула.

Тут в дело вмешалась Виктория Павловна. Сказав Анне что-то успокаивающее, она быстро подошла к парню, положила ему руку на плечо и стала что-то негромко говорить ему на ухо. Сенин тем временем вышел за дверь, на ходу продолжая разговор.

Парень слушал Викторию Павловну с крайне недовольным выражением на лице, но молчал. Потом, так же ни слова не говоря, он вдруг поднялся, залпом допил свой коктейль и порывисто последовал к двери.

– Эдик! – встревоженно крикнула ему в спину Виктория Павловна и бросилась было следом, но Лев Хаимович Лейбман задержал ее за руку и что-то сказал.

Виктория Павловна в растерянности замерла подле него. Лейбман тихонько стал ей что-то советовать, при этом постоянно бросая обеспокоенные взгляды на дверь.

Парня по имени Эдик не было минут десять. Когда он вернулся, лицо у него было совсем обычным, вполне спокойным. Он снова подошел к окну, запрыгнул на подоконник и свесил с него длинные ноги.

Виктория Павловна тут же оставила без внимания все советы Лейбмана и поспешила к нему. Она принялась с жаром поглаживать паренька по плечу и нашептывать что-то на ухо. Наконец Виктории Павловне вроде бы удалось его убедить, потому что он утвердительно кивнул и махнул рукой. Сенин, на счастье, закончил свой разговор, вернулся в зал и ушел в сторону площадки для танцев. Она находилась довольно далеко от окна, облюбованного агрессивным Эдиком.

Следом ситуация переменилась окончательно. В зал уверенной походкой вдруг вошел мужчина средних лет, державший в руках огромный букет темно-красных роз. На первый взгляд это был кто-то из особенно припозднившихся гостей, однако при его появлении произошли явные изменения в поведении некоторых присутствующих.

Лейбман первым заметил этого мужчину и коротко бросил что-то Анне. Она мгновенно встрепенулась, выдернула свою ладонь из руки брюнета, выпрямилась и нацепила на лицо приветливую улыбку. Брюнет тут же скис так, будто вместо вина принял уксуса. Парень в бейсболке, прилипший, казалось, намертво к подоконнику, вдруг завозился и слез с него. Он одернул майку, наконец-то снял свой головной убор и положил его на подоконник.

Виктория Павловна, казалось, была рада появлению этого человека. Она поспешила навстречу, приветливо кивнула ему и что-то сказала. Мужчина поздоровался с ней и двинулся в сторону госпожи Кристаллер. Та приподнялась на стуле.

– Анна, дорогая, привет! – небрежно бросил мужчина. – Рад тебя видеть. Вот решил поздравить с творческим, так сказать, почином и пожелать, чтобы все сложилось даже лучше, чем ты сейчас планируешь! – Он протянул хозяйке букет.

Та приняла его с искренней, как показалось Гурову, благодарностью и произнесла:

– Спасибо тебе! Давай-ка присаживайся, сейчас мы с тобой пообщаемся. Давно не говорили.

– Да я, собственно, ненадолго. – Мужчина пожал плечами.

– Выпьешь? – коротко поинтересовалась Анна, кивая на бутылку коньяка.

– Нет, я за рулем, – ответил мужчина.

– Тони, будь добр, подвинься немного, – проговорила Анна, глядя на брюнета. – Нам с Анатолием Петровичем нужно кое-что обсудить. Вика, распорядись, чтобы принесли еще одно горячее, – крикнула Анна лучшей подруге, и та тотчас отправилась выполнять поручение.

Вскоре перед Анатолием Петровичем появилась большая тарелка, а сама Виктория Павловна присела чуть поодаль.

Длинноволосый Тони поднялся и очень вежливо кивнул только что прибывшему Анатолию Петровичу, заставившему его покинуть законное место. При этом глаза брюнета гневно сверкали. Он гордо вскинул красивую голову и удалился в глубь зала.

Там уже полным ходом шла дискотека. При этом гости невольно разделили площадку на две части. С одной стороны чинно кружились в классическом танце оперные дивы, политики и прочие солидные люди в возрасте. С другой громко зажигала молодежь, в число которой входили спортсмены, девочки с подтанцовок и прочие люди, близкие им по возрасту. Среди них активно двигалась Жанна Саакян, высоко вскидывая свои худые ноги.

Музыка с каждой стороны тоже звучала своя. При этом все, кажется, чувствовали себя вполне гармонично.

Между двумя этими группами оказался Андрей Сенин, который, видимо, никак не мог определиться, куда же ему примкнуть, и старался быть среди тех и других. Он дергался под ритмичную музыку, после чего принимался плавно скользить под классику вальса. Его партнера Полонского почему-то не было видно нигде – ни за столом, ни на танцполе.

Тони, вежливо изгнанный со своего места, не задумываясь вклинился в молодежную среду. Он быстро и плавно подхватил какую-то девушку и стал танцевать с нею, не убирая своей ладони с ее спины.

Анна пару раз бросила в ту сторону быстрый взгляд, после чего заставила себя успокоиться. Она улыбнулась таинственному Анатолию Петровичу и вполголоса заговорила с ним о чем-то. Тот внимательно слушал ее, не забывая при этом есть.

Лев Хаимович Лейбман поднялся со своего места и вышел из зала. Виктория Павловна почему-то стрельнула по сторонам глазами и быстро отправилась следом за ним. Гуров видел, как у двери она догнала его и что-то сказала.

– Наверное, уже скоро все закончится? – спросил полковник, взглянув на часы.

– Потерпи еще немного, – сказала Мария.

Банкет продолжался уже полтора часа. По мнению Гурова, они вполне высидели тут время, предписанное правилами приличия. Ему уже хотелось домой, однако никто из присутствующих, кажется, не разделял его настроения. Все радостно предавались веселью, как и призывала в начале вечера хозяйка.

Разве что светловолосый парень по имени Эдик не хотел развлекаться, а стремился к уединению. Гуров отметил, что после прибытия Анатолия Петровича молодой человек стал вести себя намного скромнее и незаметнее. Он стал возле подоконника и поглядывал на Анну, беседующую с этим мужчиной.

Тот, кажется, заметил этот взгляд, потому что в какой-то момент вдруг оторвался от тарелки, поднял голову и поманил парня рукой. Эдик послушно подошел и присел на место, освободившееся после ухода Лейбмана. Анатолий Петрович задавал парню какие-то вопросы, тот вяло отвечал на них.

Наконец мужчина раздраженно махнул рукой и сказал молодому человеку что-то явно нелестное. Тот ничего не ответил, встал и отошел. При этом он чуть не сбил Тони, двигавшегося мимо него и придерживавшего за талию ту самую девушку, с которой только что танцевал. Они прошли к выходу и скрылись за дверью.

Анна проводила их взглядом с досадой, которую уже и не пыталась скрыть. Поиграв губами, она продолжила разговор с Анатолием Петровичем.

Гуров все чаще кидал взгляды то на часы, то на присутствующих, пытаясь определить, не собирается ли кто-либо из гостей покинуть дом Анны Кристаллер. Увы, никто не спешил этого делать. Наоборот, вечер, кажется, был в самом разгаре. Полковник кое-как подавил досаду.

Правда, один из гостей все-таки, кажется, счел свое присутствие здесь законченным. Анатолий Петрович доел ужин, поднялся, промокнул рот салфеткой и двинулся к двери. Анна встала и пошла его провожать.

– Не стоит, дорогая, дальше я сам. Возвращайся к гостям, – долетел до ушей Гурова голос Анатолия Петровича.

Госпожа Кристаллер встала подле двери, продолжая говорить. Как показалось Гурову, Анна на что-то жаловалась. Анатолий Петрович слушал внимательно, но при этом уже держался за ручку входной двери. Неизвестно, сколько продолжалось бы это странное прощание, если бы у Анны вдруг не запищал сотовый телефон. Она извинилась, достала его, нажала кнопку и тут же нахмурилась.

– Я через три дня вернусь, позвоню и тогда скажу, что надумал, – проговорил Анатолий Петрович, однако Анна слабо реагировала на его слова.

Госпожа Кристаллер явно изменилась лицом. Видимо, ей пришло какое-то очень важное сообщение. Она растерянно оглянулась, поводила блуждающим взглядом по залу, но, кажется, не обнаружила того, что искала. Затем женщина подняла глаза на Анатолия Петровича. В них застыла беспомощность.

Тот почувствовал неладное, нахмурился и спросил:

– Что-то случилось, да, Анна?

Она словно очнулась, помотала головой из стороны в сторону, приложила руки к вискам, словно пытаясь унять боль, и торопливо заговорила:

– Нет-нет, все в порядке! Через три дня вернешься, говоришь? Ну вот и хорошо, тогда и поговорим. Все, давай-давай! – Она легонько подтолкнула Анатолия Петровича вперед.

Тот пошел, потом оглянулся и бросил на Анну взгляд, в котором читалась озабоченность. Однако он все-таки вышел. Анна быстрым шагом проследовала за ним и оставила банкетный зал.

Гуров посмотрел на чуть улыбающуюся Марию.

– Черт знает что такое! – не сдержался полковник. – Извини меня, конечно, но эта хозяйка, по моему мнению, несколько не в себе. Странная, эксцентричная особа! Либо же она изо всех сил корчит из себя таковую! – не выдержал Гуров.

– Сыщик, успокойся. – Мария ласково накрыла его руку своей. – Скоро уже поедем домой, я тебе обещаю!

– Давай так, – решительно заявил Гуров. – Сейчас она вернется, мы поблагодарим ее за теплый прием, пожелаем творческих успехов и немедленно удалимся. Меня уже подташнивает от всего этого!

– Да ладно тебе. – Мария с легким беспокойством сжала его ладонь. – Не так уж все тошнотворно, не преувеличивай!

– Это ты себя чувствуешь в подобной атмосфере как рыба в воде! – резко сказал Гуров. – А мне надоело! Я уже сполна отдал дань вежливости и твоему будущему гонорару!

Мария закусила губу. По всей видимости, тон Льва Ивановича все же ее обидел, однако она не стала ничего ему высказывать сейчас. Мария вообще не устраивала сцен публично. Этого ей с лихвой хватало в профессиональной деятельности. Да и наедине с мужем она практически не закатывала истерик. Мария принялась бесцельно водить пальцем по салфетке, лежавшей на столе.

Гуров уже сожалел о своей вспышке и решил, что едва они выйдут отсюда, он ни словом не помянет ни этот прием, ни свое к нему отношение. И вообще, остаток вечера они проведут тихо-мирно дома, вдвоем, например, перед телевизором, по-обывательски, совсем простенько. Сегодня это будет только на пользу обоим.

Мария взяла сумочку, открыла ее и достала маленькое зеркало. Гуров понял, что она собирается последовать его предложению и покинуть дом Анны Кристаллер. Оставалось дождаться саму хозяйку, которая снова куда-то запропастилась.

Вскоре появился Лев Хаимович и спокойно занял свое место. Через некоторое время в зал незаметно проскользнула и Виктория Павловна. Она окинула зал каким-то отсутствующим взглядом и тихо присела на чей-то стул. Лучшая подруга госпожи Кристаллер выглядела утомленной, от макияжа не осталось и следа, а глаза были заплаканными.

Но Гуров уже не обращал внимания на все происходящее. Мыслями он уже был не здесь, а у дома.

Гости, кажется, прекрасно чувствовали себя и без хозяйки. Никто особо не переживал по поводу ее отсутствия. Все были беззаботны и веселы, раскованы от алкоголя и непринужденной обстановки.

Тем страшнее и неправдоподобнее прозвучал посреди легкой музыки вопль, полный настоящего ужаса:

– Помогите! Все сюда! Скорее! Она мертвая!