– Да, наш город славится историческими памятниками, – поддержал парень. – Если хотите, у нас есть специальное предложение для приезжих – однодневные тематические экскурсии. Храмы, монастыри, народные промыслы.

– Нет, спасибо. Если возникнет необходимость, на экскурсии меня сводят и друзья. А вообще здесь, наверное, много туристов?

– О да. Особенно сейчас, летом. Свободных номеров практически нет, так что вам я могу предложить либо люкс, что, сами понимаете, будет не очень дешево по цене, либо место в номере на троих. На втором этаже у нас есть очень неплохие, достаточно просторные апартаменты. Сейчас там проживает только один наш гость, вы будете вторым. Впрочем, ваш потенциальный сосед прибыл сюда с экскурсионными целями, так что в номере почти не бывает. Уходит утром, приходит вечером. Думаю, он не слишком вас обеспокоит.

– Да я и сам не особенно беспокойный сосед, – улыбнулся Лев. – Мне только вещи сложить да переночевать две ночи. Номер на троих вполне устроит.

– Вот и отлично! – расплылся в широкой улыбке Игорь, довольный сговорчивостью клиента. – Пожалуйста, ваши документы. Мы сейчас все оформим, я дам вам ключи и…

В этот момент откуда-то издалека, со стороны широкой лестницы, ведущей в бельэтаж, донесся приглушенный, но настолько отчаянный, полный ужаса вопль, что разговорчивый парень пресекся на полуслове, и с лица его как ветром сдуло дежурную улыбку. Он бросил красноречивый взгляд на охранника, сидевшего в холле, но тот уже и сам спешил к лестнице, не дожидаясь специальных указаний.

– Прошу прощения, – проговорил Игорь. – Кажется, у нас произошло что-то непредвиденное. Впрочем, это не должно вас смущать. Что бы ни случилось, мы всегда рады гостям, и ничто не помешает вам…

Однако «что-то непредвиденное», произошедшее в бельэтаже, стремительно развивалось по нарастающей, и последние слова парня потонули в истеричных женских вскриках и всхлипах, теперь уже многочисленных и гораздо более слышных.

Вскоре на лестнице показались три молодые девушки, модельная внешность которых сильно проигрывала из-за режущей глаз неопрятности. Растрепанные волосы, измятые со сна лица, явно второпях наброшенная одежда – все говорило о том, что их появление в холле гостиницы было вызвано обстоятельствами чрезвычайными и никак не входило в первоначальные планы сегодняшнего дня.

Вокруг сразу стало шумно и людно. Хлопали какие-то двери, озабоченно переходили туда и сюда какие-то люди, и отзывчивый Игорь тоже включился в общий переполох, позабыв, кажется, о том, что еще минуту назад собирался «прописать» в номер нового постояльца.

Пользуясь всеобщей суматохой, Гуров прошел к лестнице и поднялся на второй этаж. Возле распахнутой двери в один из номеров, взволнованно переговариваясь, стояли несколько человек. Один из них, нервно вышагивая перед дверью, отрывисто бросал в телефонную трубку:

– Да, «Витязь». Нет, не сотрудник. Постоялец. Да откуда я знаю?! Мы сами только что обнаружили. Лежит в ванной опухший. Вода бурая. Да какой там пьяный?! Он уже закостенел весь. Фамилия? Проскурин его фамилия. Проскурин Антон Васильевич. Хорошо. Хорошо, ждем.

Услышав фамилию закостеневшего в ванной постояльца, Гуров сразу понял, что попасть в этот номер ему просто необходимо.

Между тем мужчина, говоривший по телефону, нажал на сброс и обратился к одной из двух женщин, стоявших у раскрытой двери.

– Так, полицию я вызвал, Лида, что там со «Скорой»?

– Уже едут, – не зная, куда деть дрожащие руки, ответила женщина. – Но какой ужас, Иван Яковлевич! Я в себя прийти не могу!

– Иди, валерианки выпей!

Двери соседних номеров то и дело открывались, и из них выходили растревоженные постояльцы, с любопытством заглядывая в открытую дверь, возле которой расстроенный Иван Яковлевич нервно отдавал распоряжения подчиненным, и норовя проскользнуть внутрь.

Недолго думая, решил последовать этому заразительному примеру и Гуров. Улучив минуту, когда бдительный Иван Яковлевич отвернулся от двери злополучного номера, он быстро вошел и внимательно осмотрелся.

С первого взгляда было понятно, что это один из тех самых «не очень дешевых по цене» люксов, о которых несколько минут назад говорил ему парень на ресепшене. Изысканный дизайн и стильная меблировка всем своим видом демонстрировали, что «обычным» постояльцам к этим апартаментам прицениваться не стоит.

Роскошную обстановку несколько портили в беспорядке разбросанные предметы мужского и женского гардероба, красноречиво свидетельствовавшие о том, то вчера здесь неплохо повеселились. Дополнительно это подтверждали остатки закусок и спиртного на низком столе перед широким кожаным диваном – несколько бутылок шампанского, четыре высоких фужера и пять низких, дутых, в которые обычно наливают коньяк, тарелки и блюда с сырами и ветчиной, фрукты и коробка конфет, которую так и не удосужились открыть в прошлый вечер, а на полу возле одного из кресел – фирменная бутылка «Мартель Ноближ», открытая, но лишь едва начатая.

Гуров прошел в туалетную комнату, где посреди блистающего фарфором и никелем интерьера в стильной, белоснежной ванной, до краев наполненной буровато-коричневой жидкостью, плавал раздувшийся, изжелта-фиолетовый труп мужчины с характерными порезами на внутренней стороне запястий.

Внимательно обведя взглядом помещение, он не обнаружил ничего такого, что намекало бы на какой-либо акт насилия или принуждения. Тюбики с кремами и зубной пастой, туалетная вода и пена для бритья – все это было аккуратно расставлено по полочкам, полотенца висели на положенных им местах и зеркала были целы.

Не находя предмета, которым мог быть сделан порез, Гуров рассудил, что, поскольку это роковое действие наверняка было совершено уже тогда, когда Проскурин находился в ванной, то вполне возможно, что и орудие сейчас пребывает где-то в бурых глубинах. Но проверять эту свою догадку он не стал. Что за удовольствие вылавливать разные предметы из кровавых ванн с трупами, тем более если нет полной уверенности, что эти предметы действительно там находятся. Подробности такого рода – прерогатива специалистов из оперативной группы, которая должна прибыть сюда с минуты на минуту. Вот пускай и поработают. А он уже увидел все, что хотел.

Из ванной Лев прошел в спальню, но здесь, кроме огромной, аккуратно заправленной кровати, вообще не было ничего интересного. Создавалось ощущение, что ни хозяин, ни его ночные гостьи в эту комнату даже не заходили, хотя, казалось бы, по логике вещей, именно здесь должно было происходить все главное.

Он уже направился к выходу, как вдруг в номер вошла группа мужчин в полицейской форме. Один из них, с майорскими погонами на плечах, сделал некий приглашающий жест левой рукой в сторону двери, а правой слегка придержал Гурова за локоть, деликатно, но настойчиво направляя к ней.

– Извиняюсь, извиняюсь, – стараясь улыбаться как можно глупее, проговорил Лев. – Просто заглянул. Из любопытства.

Выйдя в коридор, он обнаружил, что тихий и спокойный отель, который в момент его прибытия сюда можно было сравнить разве что с сонным царством, теперь напоминает растревоженный пчелиный улей.

По ковровым дорожкам, устилавшим коридор, озабоченно сновали туда и сюда какие-то люди, у приоткрытых дверей номеров тоже стояли небольшие группки, многозначительно переглядывались между собой и обменивались впечатлениями. Ни о какой «конфиденциальности» не могло быть и речи. О происшествии знал уже весь отель.

– Самоубийство?! Невероятно! – доносилось до слуха Гурова, неспешно проходившего по коридору. – И надо было для этого снимать люкс!

– Богатые тоже плачут.

– Вы знаете, сколько берут здесь за сутки в таких апартаментах?

– Ножом! Просто обыкновенным кухонным ножом! – неслось из другой группы. – Рука располосована до кости! Весь номер в крови. Жуть!

– Этот всегда так, уже известно. Прикатит, девок созовет целый кагал и куролесит дня три без продыху. Одних окурков после них чуть не лопатой выгребаешь. Да девки эти еще. Этот, поди, думал, что всю жизнь так играючи проведет. Вот и доигрался. Игрун!

Последнее высказывание Лев услышал, уже подходя к лестнице, ведущей в вестибюль. Возле нее стояла женщина, с которой недавно разговаривал Иван Яковлевич, а рядом – пожилой мужчина в шоколадно-коричневом, отделанном золотым кантом одеянии, в котором ходила гостиничная обслуга.

Бросив быстрый внимательный взгляд на старика и запомнив его внешность, он спустился к ресепшену, куда уже вновь вернулся приветливый Игорь, так и не успевший вручить ему ключи от номера на троих, и бодро улыбнулся:

– Ну что? Продолжим?

– О! Тысяча извинений! – стал чуть ли не раскланиваться бедный парень. – Простите, я не должен был вот так вот оставлять вас. Пренебрег, можно сказать, своими обязанностями…

– Ничего, – успокоил его Гуров, давая понять, что жалобную книгу требовать не станет. – Случай, как я понимаю, экстренный?

– О! Да! Один из наших постоянных клиентов… Солидный, уважаемый человек… Просто в голове не укладывается!

– Вскрыл вены? – интимно понизив тон, спросил Лев.

– О! Простите! Нам не разрешают! Я не могу говорить об этом! Простите!

Окончательно смутившись и уже не зная, как вести себя, Игорь замолчал, кажется, уже смирившись с потерей клиента, но великодушный полковник поспешил объявить об отмене смертного приговора.

– Так где же мои ключи? – все так же спокойно и доброжелательно улыбаясь, проговорил он.

– О! Момент! Сию минуту! Сейчас!

Быстро переписав данные Гурова, Игорь снял с доски ключ и, передавая его, вызвался лично проводить в номер.

– Это очень удобные, вполне комфортные апартаменты, – расхваливал он, поднимаясь вместе с Гуровым по широкой лестнице. – Помещение общее, но спальные места отгорожены друг от друга, так что каждый может уединиться в своем уголке и спокойно отдыхать, и сам не беспокоясь, и не беспокоя других.

Поднявшись, Лев обнаружил, что за то небольшое время, что он отсутствовал, в этом коридоре снова произошли изменения.

Дверь в номер Проскурина теперь была закрыта, и возле нее дежурил сотрудник, пропускавший только тех, кого специально сюда вызывали. Убедившись, что больше ничего интересного не происходит, основная часть постояльцев вернулась в свои номера, и коридор снова был практически пуст.

– Вот видите, и сейчас вашего соседа нет, – сказал Игорь, открывая ключом дверь, на которой красовалась цифра «13». – Он целыми днями на экскурсиях, я ведь говорил. Так что вы – полновластный хозяин. Проходите, пожалуйста. Проходите и распоряжайтесь.

– Спасибо, вы очень любезны, Игорь.

– Спасибо и вам за понимание, – благодарно взглянул в лицо Гурову парень. – Если что-то будет нужно или появятся какие-то вопросы, обращайтесь, всегда буду рад помочь. Устраивайтесь, располагайтесь и еще раз извините за непредвиденную задержку с оформлением и доставленные неудобства.

Когда дверь за ним закрылась, Гуров осмотрелся в своем временном обиталище и без труда определил, какое именно из «спальных мест» уже занято. Покрывало на одной из кроватей, действительно расположенных довольно удобно – каждая в своей нише, было смято, и рядом на стуле лежал не слишком аккуратно сложенный спортивный костюм.

Заняв одну из двух свободных ниш, Гуров присел на кровать, размышляя обо всем происшедшем и решая, как ему лучше поступить в связи с новыми открывшимися обстоятельствами.

Он не сомневался, что это дело рано или поздно передадут им в управление. Если Проскурин действительно мошенник такого уровня и в отношении него уже имеются определенные материалы, ясно, что преступление это будет расследоваться в Москве.

Сейчас коллеги из Владимира должны обстоятельно поработать на месте, собрать как можно больше информации, и ему, Гурову совершенно незачем вмешиваться в этот тонкий процесс и объявлять во всеуслышание о том, кто он такой. Его задача – постараться получить максимум сведений из неофициальных каналов. Так что особых изменений в ранее намеченных планах, пожалуй, не предвидится. Как и предполагал, он проведет два ближайших выходных дня в этом отеле, беседуя с обслугой и постояльцами и стараясь узнать как можно больше о Проскурине, с той лишь разницей, что направление расспросов теперь будет несколько иным.

«Интересно, что это за дед? – подумал Лев, вспомнив ворчливого старика, которого заметил в коридоре возле лестницы. – Он явно не первый раз видит здесь Проскурина. Наблюдателен и, похоже, неглуп. Надо поговорить с ним».

Больше на данный момент Гуров не мог никого выделить особо, с кем бы имело смысл побеседовать, и решил спуститься в ресторан. Чрезвычайные события заняли довольно много времени, был уже третий час дня, и он почувствовал, что сильно проголодался.

Заперев комнату со «счастливой» цифрой, Лев спустился в холл и, проконсультировавшись с Игорем относительно маршрута, вскоре уже сидел за одним из столиков в уютном, небольшом зале, несмотря на весь внешний лоск и изысканность, обладавшем какой-то неуловимо-домашней атмосферой. Зал был почти пуст, лишь за дальним столиком у окна сидела какая-то пожилая семейная пара, трапезничавшая практически в полном молчании.

В ожидании заказа он вновь принялся размышлять.

Похоже, большинство постояльцев и администрация гостиницы склонны думать, что смерть Проскурина случилась, так сказать, «по собственному желанию». Но Гуров, как профессионал, имел другое мнение.

Человек, решившийся на самоубийство, не заказывает на этот день девочек и не снимает люкс в гостинице. Шампанское, закуски, дорогой коньяк – все это настолько не вязалось с намерением прекратить земное существование, что полковник не сомневался: в гостиничном номере этой ночью произошло именно убийство, но убийство, заранее спланированное, до мельчайших деталей рассчитанное и отлично замаскированное.

«Фужеров для шампанского четыре, а для коньяка – пять. Что это может значить? – думал Лев. – Дамы обычно не пьют коньяк. С другой стороны, предполагать, что Проскурин вместе с женщинами пригласил еще и четырех мужчин, было бы по меньшей мере странно. Скорее всего, фужеры для коньяка рассчитаны по общему числу гостей, а для шампанского – только по числу приглашенных дам. Но девушек было три. Чертовщина какая-то! Если один из фужеров для шампанского предназначался Проскурину, кому тогда приготовили пятый бокал для коньяка? Проскурин ждал в гости кого-то из компаньонов? Или кого-то из друзей? Это и был убийца?»

Информации было явно недостаточно, и вскоре Гуров понял, что ломать голову над разгадкой сейчас бессмысленно.

В деле и кроме разного количества фужеров хватало странностей.

Совершенно очевидно, что «праздник» в номере начался как минимум вчера вечером, между тем спиртного выпито мало, закуски почти не тронуты, а в спальню, похоже, даже не заходили. Труп, пролежавший в ванне несколько часов, обнаружили только сегодня в обед. Что делали эти девицы все это время?

Бутылка коньяка практически цела, а с двух фужеров шампанского невозможно опьянеть до бессознательного состояния и отключиться почти на сутки.

Проскурин, очевидно, убит ночью, то есть почти сразу после того, как началась вечеринка. Значит, получается, что девочки собрались, выпили по бокалу шампанского, сообща прикончили своего незадачливого кавалера, прибрались в номере, да и легли преспокойненько почивать? А утром хорошенько взлохматили себе волосы, сделали скорбные лица и разыграли отчаянное изумление?

Нет, выводы делать рано. Нужно как можно больше оперативной информации. На все про все у него не так уж много времени.

2

Расплатившись и выйдя из ресторана, Гуров обнаружил, что на небольшом диванчике в вестибюле, где приходили в себя три расстроенные девушки из номера Проскурина, сейчас сидит только одна.

Роскошная блондинка с длинными, слегка вьющимися пшеничного цвета волосами, уже приведенными в порядок и тщательно расчесанными, скучающим взглядом обводила пространство, не находя достойного предмета для своего внимания.

Но, обратившись к лестнице, взор ее вдруг оживился. Со второго этажа, по-видимому, уже опрошенная следователями, спускалась ее подруга.

Хрупкая, с короткой мальчишеской стрижкой брюнетка, в отличие от своей длинноволосой напарницы, не только не проявляла ни малейших признаков апатии, но, наоборот, выглядела возбужденно и даже отчасти агрессивно.

– Подождем? – обратилась к ней блондинка.

– Еще чего! Буду я еще сидеть здесь, ждать каждую дуру! Очень надо! Вызывай такси!

– А такси уже здесь! – широко улыбнувшись, подошел к диванчику Гуров. – Куда вам, девчонки? Я на машине, могу подвезти.

– Правда? – оценивающе смерив его взглядом, проговорила брюнетка.

– Правда, – продолжал призывно улыбаться Лев.

– Ладно. Только у нас денег нет.

– Ничего, договоримся.

– Хе-хе, – косо усмехнулась брюнетка, снова критически оглядывая мятый льняной костюм. – Столько у тебя нет.

– А я призайму. Так что, едем?

Резкая брюнетка снова слегка усмехнулась, ничего не ответив, и направилась к выходу. За ней, поднявшись с дивана, последовала блондинка.

– Крутая у тебя подружка, – негромко говорил Гуров, шагая рядом. – Со всеми она так?

– Угу, – равнодушно промямлила девушка, упорно не желая выходить из прострации.

Поняв, что многого тут не добьется, Лев решил основное внимание обратить на брюнетку.

– Познакомимся? Я – Юра, – назвал он первое пришедшее в голову имя.

– Мила, – томно протянула блондинка.

– Кика, – коротко бросила брюнетка.

Дойдя до машины, девушки устроились на заднем сиденье, и Кика назвала адрес.

– А это далеко отсюда? – наивно поинтересовался Гуров.

– У‑у, – разочарованно протянула Кика, – так ты еще и не местный. Хотя правильно, если из гостиницы… Как я сразу не сообразила. Ты с Урала, что ли? На экскурсию?

– Нет, из Москвы, по делам.

– А‑а. Ладно, сейчас выезжаешь вон на ту дорогу, там все прямо. Куда потом, я скажу.

Следуя ее указаниям, Гуров неспешно продвигался по одной из улиц Владимира, но девушки явно не были настроены на общение. На вопросы о сегодняшнем происшествии они отвечали неохотно и односложно, и в конце концов нетерпеливая Кика сказала ему, чтобы отстал, что вопросами их и так уже «по полной достали» следователи.

– Да, теперь Гулю мучат, – сочувственно проговорила Мила.

– Ничего. Нормально, – отрезала Кика. – С нее и полагается спросить. Она ее привела, вот пусть и отмазывается как хочет. А мы здесь ни при чем.

– Ты все сказала? Как было? – понизив голос, спросила блондинка.

– А чего мне скрывать? – громко ответила Кика. – Это они пускай там разбираются. А я здесь ни при чем. Я никого не убивала.

– Вау, девочки, вы меня пугаете! – изображая глуповато-легкомысленную шутливость, воскликнул Гуров. – Так там было убийство? А я слышал, кто-то просто вскрыл себе вены.

– Не знаю! – резко оборвала его Кика. – Сейчас поверни налево, во двор, там нас высадишь.

– Слушаю и повинуюсь, – стараясь сохранять игривый тон, ответил Лев, хотя повелительные манеры брюнетки уже начинали его раздражать. – Так, может, все-таки кто-нибудь оставит телефончик бедному одинокому парню с Урала?

– Не в этот раз, Юра. Приезжай, когда разбогатеешь.

Кика вылезла из машины и, поторапливая колебавшуюся в нерешительности Милу, которая, кажется, не прочь была оставить телефончик, захлопнула за ней дверцу и распрощалась.

– Жаль, жаль, – не очень правдоподобно изображая огорчение, покачал головой Лев. – А я уж было подумал…

– Не в этот раз.

Он завел двигатель, но уезжать не спешил. Медленно разворачиваясь, исподволь следил за тем, куда направятся девушки.

Место, где его попросили остановиться, представляло собой пространство, со всех сторон ограниченное многоэтажными громадами жилых домов. Наблюдая за удалявшимися девушками, полковник с удивлением отметил, что они идут не к одному из подъездов, а к заднему фасаду загадочного одноэтажного строения, довольно неэстетично дополнявшему местный пейзаж мусорными баками и какими-то техническими пристройками.

Дождавшись, когда Мила и Кика скроются за обшарпанной дверью, ведущей внутрь помещения, Гуров выехал со двора. Сделав небольшой крюк, подъехал к строению уже с парадного входа и обнаружил, что это небольшой, стильно и со вкусом оформленный ресторанчик под названием «Старая башня».