Он показал рукой, как следует упереться, потом снова взялся за багор. И стал тянуть наверх то, что зацепилось за него. Это нечто поддалось. Лешка, повинуясь команде, снова стал упираться шестом в дно. Плот, который сразу накренился, когда Гуров стал поднимать находку, принял угрожающее положение, но «экипаж» уперся ногами в доски и держал равновесие. Борьба с непослушным, норовящим перевернуться плотом продолжалась минут пятнадцать. До тех пор, пока он не подошел к берегу на расстояние пары метров.

Игорь Захаров передал свое зачехленное ружье Бочкину, подтянул высокие голенища болотных сапог и подвязал к поясному ремню за петли. Войдя в воду, он осторожно двинулся к плоту, проверяя, как увеличивается глубина. Ему оставалось преодолеть едва ли метр, но дальше дно уходило резко вниз.

– Лев Иванович! – крикнул Захаров. – Вы опустите немного то, что подцепили, а ты, Леха, быстро мне шест протяни!

Гуров тут же оценил сообразительность охотника. Он чуть опустил свою находку, не ослабевая и не давая ей соскользнуть с крюка. А Штыков, перехватывая свой шест руками, развернулся и протянул его Захарову. Охотник ухватился за мокрый конец руками, развернулся к плоту спиной, зажав шест под мышкой, и, наклонившись вперед, начал медленно тянуть плот за собой. Гуров, убедившись, что Захаров держит шест надежно, стал приподнимать свою находку со дна. Плот пошел быстрее. Когда вода стала Захарову ниже колен, вся группа бросилась к плоту и потянула его к берегу.

В напряженном молчании все замерли, следя, как Гуров и Захаров медленно выводят на берег то, что зацепил багор. Вот на поверхности мелькнул локоть в темно-синей куртке, потом голова, облепленная мокрыми волосами, потом носок сапога. Темная масса была уже у поверхности воды. Еще немного усилий, и по мелким камушкам на берегу зашелестело мокрое тело в большой куртке и резиновых сапогах. Багор зацепил куртку за нижний край со спины трупа, и теперь все увидели надпись «УРАЛ-СЕВЕР». Именно в этой куртке ходил связист Калинин, обслуживающий автоматическую телефонную станцию.

– Ну, иди, участковый, – позвал Гуров Чебрикова, – осматривай, делай выводы. Вон сколько понятых у тебя.

Сам Гуров уже давно сделал вывод, что человек утонул не сам. Точнее, что причиной смерти было не «утопление в воде», как пишут в актах экспертизы. Когда человек плывет, а потом вдруг теряет сознание или по другой причине опускается ниже поверхности и тонет, захлебнувшись в воде, руки утопленника остаются в определенном положении – они чуть согнуты в локтях и выставлены перед собой. У Калинина руки были вытянуты вдоль тела. Умер он на берегу, это точно. Но отчего?

– Что это? – Чебриков показал пальцем на два пореза на куртке в области грудной клетки.

– Да, действительно, ощущение, что это ножевые ранения, – произнес Гуров. – Надо куртку расстегнуть. Мне приходилось несколько раз участвовать в поисках погибших охотников и осмотре вместе с полицией тел, – пояснил он для тех, у кого могли возникнуть вопросы или сомнения на его счет.

Чебриков мужественно стал расстегивать пуговицы, а потом потянул вниз молнию на куртке, и сразу стали видны два аналогичных, похожих на ножевые проколы отверстия на шерстяной клетчатой рубахе. Ткань вокруг проколов была явно темнее. Гуров не стал ждать действий Чебрикова и сам быстро расстегнул рубашку. Под ней была серого цвета майка с точно такими же отверстиями. Пришлось задирать и ее, чтобы увидеть две колотые раны на груди. Опыт подсказывал Гурову, что оба ранения были смертельными.

– Ну? – вопросительно посмотрел он на Чебрикова. – Что у вас еще принято делать? Писать от руки протокол? Бумага в планшете есть? И карманы, наверное, положено осматривать? Нет?

– Да, – кивнул лейтенант. – Может, вы осмотрите карманы, а я пока начну протокол писать.

Первое, что Гуров обнаружил в карманах куртки, были камни. На глазах изумленных помощников он вытаскивал их и складывал в кучу. Получилось, в общей сложности, около десяти килограммов, как он подсчитал на глаз. Вполне достаточно, чтобы труп не всплыл в спокойной воде без течения.

Еще в карманах куртки нашлись раскисшие сигареты «Тройка», обыкновенная дешевая зажигалка, две десятикопеечные монеты и небольшие монтерские пассатижи с изолированными ручками. Пока Чебриков писал, Гуров поднялся на ноги и незаметно стал осматривать резиновые сапоги Калинина. Не новые, это точно. Подошвы местами стерты, потертости на обоих сапогах с внутренней стороны в области щиколоток. Но это, скорее всего, дефекты, связанные с индивидуальной походкой. А вот по столбам в монтерских «когтях-лазах» он не забирался. Следы бы остались на резине. А если только один раз? И аккуратно? Надо вскрывать с понятыми и его квартиру, и помещение телефонной станции. Искать надо эти «когти». Если они не обнаружатся, то это даст ответы на многие вопросы. А если их не было совсем? Ну, не выдавали ему их со склада в его компании. Он по совместительству электрик, значит, на столбы ему лазить пришлось бы обязательно. Вон сколько домов, и все дома подключены «нитками» к линии электропередачи, тянущейся вдоль улицы. Черт, должны были у него быть «когти»! И именно для бетонных столбов квадратного сечения. Такие стоят и в поселке, такие уходят от местной подстанции вдоль железной дороги в сторону райцентра.

– А что с телом делать будем? – спросил Захаров, сидя на камне и перематывая портянки.

– Тело нужно спрятать в холодном месте, – пожал Гуров плечами и раздраженно посмотрел на промолчавшего лейтенанта. – Наверное, у них в полиции будут проводить вскрытие, и тело нужно сохранить. Так, Чебриков?

– Да, – согласился участковый. – Но вот куда прятать? У нас холодильник только в магазине.

– И оставить поселок без продуктов, – хмыкнул Захаров, натягивая сапог. – Труп и молоко с маслом в одной холодильной камере?

– Нет, этого делать, конечно, нельзя, – вставил Гуров. – Слушайте, а у вас тут в заброшенных домах, может, погреба есть?

– Точно, – одобрительно улыбнулся охотник. – Ледник! Уж, во всяком случае, там температура ниже десяти градусов, даже если погребом и не пользовались несколько лет. Тут до вечной мерзлоты рукой подать.

Гуров знал, что ледниками в народе называли погреба, в которые еще с ранней весны складывали лед, вырубленный на реке. И потом весь год на этом льду, пересыпанном опилками, хранились любые продукты.

– Тогда нужна машина, – предложил сыщик.

– Дольше бегаем и ищем, – с сомнением проговорил Захаров. – Смотрите, тело уже темнеть начало. Надо нести.

– Может, ты еще предложишь его на спину взвалить? – вдруг раздраженно вставил Бочкин.

– Какой ты нервный, Паша, – усмехнулся охотник. – Рано тебе жениться с такими нервами. Не знаешь, как из подручных средств носилки сделать? Я научу.

Через несколько минут, стянув с трупа сапоги и сняв с багра стальной крюк, два имеющихся шеста продели в одежду погибшего, не снимая ее. В каждую штанину вдоль ноги, потом под расстегнутые брюки, дальше шесты пропустили под рубашку и куртку, прорезав в плечах два отверстия. Вчетвером подняв эти импровизированные носилки, мужчины двинулись к поселку.

Около леса, побродив по развалинам старых домов, Чебриков и Захаров первыми нашли подходящий погреб. Приподняв две старые тяжелые створки, которые располагались почти горизонтально земле, они увидели кирпичные ступени, ведущие вниз. На глубине двух метров была еще одна дверь, теперь уже вертикальная. Поборов сопротивление заржавевших петель, мужчины все же открыли ее. Изнутри пахнуло холодом и запахом подгнивших овощей. Тело сняли с шестов и осторожно спустили в погреб, уложив посередине на полу. Выходя из погреба, Гуров показал участковому на сохранившиеся ушки для навесного замка на двери и косяке. Тот кивнул, а когда все поднялись на поверхность, Чебриков оставил Гурова караулить тело, а сам отправился в магазин покупать замок. Остальных он поблагодарил и отпустил по домам, взяв обещание держать язык за зубами. Особенно насчет причин смерти Калинина.

Гуров сидел на кухне у Чебрикова и рассматривал три обрывка ткани под светом настольной лампы. Один кусок он подобрал, когда они проделывали дырки в куртке Калинина для транспортировки тела. Второй кусок был снят с крюка самодельной «кошки», которую они забрасывали в воду в поисках кабеля. Третий, самый маленький кусок был снят с отщепленного края доски плота.

– Я уверен, что вот этот самый маленький клочок тоже от куртки Калинина, – сказал Лев после тщательного осмотра. – Сказать можно было бы с большей уверенностью, если бы у нас был микроскоп. У тебя, Володя, нет случайно микроскопа? В нашем безнадежном положении он мог бы существенно помочь.

– Положение еще безнадежнее, чем вы думаете, – вздохнул участковый. – Микроскопа нет даже в нашей начальной школе.

– Ты тут уже искал микроскоп? – удивился Гуров. – Зачем?

– Да не искал. Просто так получилось, что, когда я принимал участок и знакомился со всеми, включая и руководство школы, учительница, она же и директор, пожаловалась, что оснащение у нее на полном нуле. Нет самого необходимого. Из района она получала только мел для доски. Даже тряпки для мытья полов приходилось выпрашивать у местного населения. Лампочки ей, по доброте душевной, железнодорожники привозили, а швабры, лопаты и другой инструмент для ухода за территорией школы из лесхоза давали. Тоже даром.

– Жалко, микроскоп нам бы помог еще в одном деле. Слушай, а перекись водорода у тебя есть?

– Вы порезались? – спросил Чебриков, поднялся со стула и пошел к холодильнику. Вернувшись, он поставил перед сыщиком белый матовый пластиковый пузырек.

– Нет, дружок. – Гуров вытащил из кармана две щепки от плота и разложил их на столе. – Понимаешь, если бы у тебя был микроскоп, мы бы могли сделать соскоб с этих вот темных пятен на щепках, потом положить их под покрывное стеклышко микроскопа и ввести туда небольшое количество перекиси водорода. Если бы в исследуемом материале присутствовала кровь, то в микроскоп мы могли бы наблюдать образование пузырьков. Это происходит по причине освобождения кислорода. Это очень широко распространенная и быстрая реакция из секретов экспертов-криминалистов. Запомни. Мы же с тобой попробуем просто полить на пятна перекисью. Если там достаточно крови, то, возможно, мы увидим небольшое количество пены и невооруженным глазом.

– Лев Иванович, вы хотите проверить, не кровь ли это? – спросил вдруг долго молчавший Чебриков. Гуров посмотрел на участкового и увидел, что тот хитро улыбается.

– Так я же тебе битый час толкую, – начал было он, но лейтенант вдруг встал и ушел в комнату. Вернулся он с прямоугольным предметом, снабженным линзами и подсветкой. Это был стандартный ультрафиолетовый облучатель.

– Держите, достал у нас в УВД по случаю. Думал, сможет когда-нибудь пригодиться. Вот и пригодился.

– Ну, ты молодец, – похвалил Лев. – Значит, готовился к работе в автономном режиме?

Такие приборы использовали эксперты для предварительных анализов на наличие крови. Чаще на одежде, на предметах, на полу. При рассмотрении подозрительного пятна в ультрафиолетовых лучах, которые испускает прибор, кровь выглядит вполне однозначно, в соответствии с разработанной и тщательно расписанной методикой. Если пятно оказывается пятном крови, то вид оно будет иметь темно-коричневый, немного бархатистый. Ценность этой методики заключается и в том, что она определяет наличие крови даже после наступления процессов ее старения, когда содержащийся в крови гемоглобин под воздействием различных внешних факторов переходит в пигмент, называемый «гематопорфирин», дающий в ультрафиолетовых лучах яркое оранжево-красное свечение.

– Чья это кровь, мы с тобой пока не знаем, – откладывая в строну щепки, сказал Гуров, – этим криминалисты займутся. А для нас важно, что это косвенная улика, подтверждающая, что плотом могли воспользоваться для сокрытия в воде тела Калинина.

– Но нам это даже не дает намека на личность преступника, – пожал плечами Чебриков.

– На личности, Володя, на личности. Их было как минимум двое.

– Вы вышли на карьер по следу благодаря тому, что кабель волокли по земле. Вдвоем его могли бы нести и не оставлять следов. Или кабель сняли не те преступники?

– Очень важный вопрос ты сейчас задал, – согласился Гуров. – Имеет ли отношение кража кабеля к смерти Калинина? Если не имеет, то кабель украли из корыстных соображений. Если имеет, то его сняли для того, чтобы оставить поселок без связи.

– Тогда получается, что те же злоумышленники и дрезину вывели из строя?

– Боюсь, что это совпадение, как и дожди в верховьях вашей реки, которая снесла мост за нашей спиной. И это меня пугает больше всего. Если дрезина была бы еще на ходу, с ней мог уехать кто-то, кто поставил бы в известность внешний мир о творящихся здесь преступлениях. И тут же прилетел бы вертолет с омоном и оперативно-следственной группой. Значит, цель, которой пытаются добиться преступники, легко достижима, и достигнут они ее вот-вот. Возможно, что мы с тобой им помешали. Ладно, делаем себе в голове заметку уточнить насчет дрезины.

– И все-таки, Лев Иванович, я не понял, почему вы настаиваете, что преступников было двое? Вы же и один тот плот смогли волочить.

– Волочить – да! Но не более, – возразил Гуров. – С такой конструкцией сложно сделать что-то быстро. А когда прячешь труп, всегда стоит торопиться, ведь один посторонний взгляд – и все полетит к черту. Видишь, твоего предшественника убил один человек, но у него не было ни сил, ни времени спрятать тело в воде. А Калинина убили тоже в карьере. Если бы его убили в другом месте, то кровь не попала бы на плот. А она попала. Значит, еще не успела свернуться. Плот был готов, Калинина заманили в карьер, ударили два раза ножом, причем точно в сердце, набили карманы камнями, спустили на воду плот, положили тело и, отойдя от берега метров на десять, просто свалили его в воду.

– Вопрос! Кому и чем помешал одинокий пьющий связист в глухом поселке? Тем, кто захотел украсть и пропить кабель?

– Тем, кто хотел украсть и пропить кабель, достаточно было напоить Калинина, чтобы без помех совершить кражу. Нет, Володя, Калинина убили не алкаши. Он чем-то помешал более серьезным людям, как и твой предшественник капитан Воронин. Воронин был опытным полицейским, мог что-то заподозрить, что-то узнать, увидеть. И его убрали. А вот с Калининым сложнее. Но я думаю, что отгадка на поверхности. Преступники хотели оставить поселок без связи, а для этого им надо было взобраться с помощью монтерских «когтей» на бетонные столбы. «Когти» были только у Калинина, и никто не должен был узнать, что кто-то их у него просил или просто взял. Вот теперь он никому об этом уже не расскажет.

– Лев Иванович! – покачал головой участковый. – Нас учили теории мотива в преступлении, я помню. Но убить человека, а потом так сложно спрятать труп из-за монтерских «когтей»?

– Ты не понял, Володя. Убили его как свидетеля, потому что он общался с преступниками и мог про них рассказать, останься в живых. А сложно прятали тело для того, чтобы все думали, что кабель мог украсть и он, чтобы пропить. Это у нас в уголовном розыске называется «бросать камни по кустам». Насчет мотива ты прав. Это и пугает. Так запросто убивать могут только из-за очень важного дела, из-за очень серьезной причины. Очень серьезной, Володя! И мы ее пока не знаем.

– Но тогда… – Участковый немного замялся, но потом продолжил: – Тогда мы с вами обязательно со своей активной деятельностью попали в поле зрения преступников. И если причина в самом деле так важна, как вы настаиваете, то и мы в большой опасности.

– А у меня и оружия нет. Я ехал в командировку без пистолета, – развел сыщик руками.

– И что же нам делать? Попросить у кого-то из местных ружье?

– Нет, Володя. Ружье нас не спасет. Да и пистолет не особенно. Нас спасет еще более активная деятельность. И распространение информации пусть в узком, но вполне надежном кругу помощников. Не станут же преступники убивать всех шестерых, кто сегодня доставал тело в карьере.

– А если преступники были среди нас? Или хотя бы один из них?

– И это возможно. Боря Плетнев – здоровый парень, которому тут ничего не светит в плане обеспеченного будущего. Мог ввязаться в криминал за обещанные материальные блага. Штыков Лешка – железнодорожник, мог как раз быть связью у преступников с внешним миром, мог быть тем человеком, который отсюда должен что-то вывезти или сюда привезти. Что-то очень ценное или очень важное, из-за чего тут стали наворачивать трупы. А еще этот молчаливый Паша Бочкин, который неизвестно зачем вдруг сюда приехал. Игорь Захаров, который все время бродит с ружьем. Поохотиться приехал? Никому из них я не верю. Даже тебе можно перестать доверять.

– Мне? – опешил Чебриков.

– Тебе, – засмеялся Лев. – У тебя самая уязвимая позиция. Участкового напоили и утопили, инсценируя несчастный случай. А все потому, что он что-то узнал. Но ведь вместо одного пришлют другого. Опять убивать? Или организовать приезд «своего» человека? Но ты с себя все подозрения снял, предложив мне выбраться в Пермь этим путем. А ведь ты знал, что я полковник полиции, опытный оперативник из Москвы. Собственно, так и получилось, что я тут ниточку преступления ухватил.

– Может, все-таки смерть Воронина в эту схему не попадает? Может, просто совпадение?

– Может, – вздохнул Лев. – Твоими бы устами да мед пить. Но если она связана со смертью Калинина, то все очень и очень плохо в вашем поселке. И мы с тобой тут как в западне, ходим вдвоем по одной тоненькой жердочке. И бросать нам расследования нельзя, присяга не велит и честь офицера полиции. И кабель нам надо искать, потому что он в этой схеме. И очень много думать и много разговаривать с местным населением.