– Повторяю, это наша работа. А теперь перейдем к архангельскому заводу. Вам поступило предложение, как вы сами только что сказали. Какого рода? Забросить первую и вторую линии, перейти на отечественный ширпотреб, к которому пришиты знаменитые лейблы?
– Не совсем так, – помолчав немного, выдавил из себя Павел. – Для того чтобы понять, чем мы занимаемся, нужно немного лучше разбираться в нашем бизнесе. Вы существенно перегибаете палку, полковник. Тут нет никаких махинаций. Только экономия. Я пытался то же самое объяснить Кириллу, но он меня не понял. Точнее, просто не захотел, был чертовски упрям и непреклонен. Архангельск предлагал нам очень выгодные условия. Себестоимость закупаемой продукции намного ниже. Почти на девяносто процентов. А реализация та же. Это ведь миллионные прибыли! – Воронов дважды энергично хлопнул по корпусу своего серебристого кейса.
На дымящейся сигарете образовался длинный столбик пепла, готовый сорваться в любой момент.
– Но качество продукции? – не согласился Крячко. – Оно ведь обязательно пострадает.
– Вы говорите точно так же, как и Кирилл. – Павел поморщился: – Да. Оно немного пострадало бы. Это факт. Но настолько незначительно, что никто ни о чем не догадался бы.
– А каков был ваш откат в этом деле? – продолжал гнуть свою линию полковник.
– Это имеет значение?
– Боюсь, огромное, Павел.
– Хорошо. – Воронов понурился. – Я вам скажу. Но очень прошу учесть один факт. Я озвучу его позже? Можно?
– Как вам будет угодно.
– Всю жизнь я был вторым, – пустился в исповедь Воронов, до неприличия тиская пальцами свой кейс. – Сколько себя помню. И в боксе, когда мы с Кириллом начинали вместе. И в бизнесе, когда он фактически приютил меня и взял на поруки. А с Архангельском мне вдруг подфартило. Люди вышли на меня и сделали хорошее предложение. Откат? Да, само собой. Я мог снять на этом пол-лимона сразу и иметь немалую долю в дальнейшем. В перспективе. Что терял от этого бизнес? Ровным счетом ничего. Почти никто из наших потребителей не может отличить качественный продукт от подделки. Что они в этом смыслят? Я не стану отрицать, что хотел денег, полковник. Больших, настоящих! А кто их не желает? Разве что полные дегенераты или прожженные альтруисты? Но я-то плевать на таких хотел! Я устал быть в тени, под вторым номером. А Кирилл!.. Ну, его-то, понятно, и так все устраивало. Когда это он о других думал? В общем, Роточков наотрез отказался от сделки с архангельскими поставщиками.
– А теперь решение принимаете вы? Сделка состоится. Очень удобно.
– На что вы намекаете? – Воронов вскочил.
Его реакция совсем не понравилась полковнику, и он тоже поднялся со стула. Такие вот глаза, горящие злобой, Станиславу приходилось видеть не единожды.
– Я ни на что не намекаю, Павел, просто констатирую факт. Роточков умер слишком своевременно. Для вас.
– Я не…
– Вы убили его, Павел?
– Да как вы смеете! Что за абсурдные предположения? Я не позволю вам разговаривать со мной в таком тоне, бросаться обвинениями в мой адрес. Пропустите меня! Немедленно!
Воронов с раскрасневшимся от гнева лицом шагнул к выходу из комнаты, но Крячко преградил ему путь. Павел словно наткнулся на кирпичную стену. Он раздраженно толкнул сыщика кейсом в грудь, но это не возымело никакого результата.
– Сядьте на место, Павел! – распорядился полковник. – Не стоит усугублять ситуацию.
Однако его слова привели к совершенно иному результату. Воронов опустил левую руку с кейсом и резко выбросил вперед правую, целясь кулаком в лицо полковника. Крячко легко ушел от удара. Костяшки пальцев противника легонько чиркнули ему по щеке.
Полковник стремительно перегруппировался, нырнул вниз, ударил Павла в живот, а затем вполне профессионально поддел его мощнейшим апперкотом. Основы бокса Станиславу были знакомы не понаслышке, а вот Воронов, напротив, судя по всему, все навыки молодости успел растерять.
Он пропустил столь быструю и сокрушительную контратаку, что не устоял на ногах. Зубы громко клацнули, голова запрокинулась. Павел в отчаянии взмахнул руками, надеясь удержать равновесие, но в итоге опрокинулся на спину.
Кейс отлетел к ближней ножке стола. Станислав прошел вперед, нагнулся и подобрал его.
– Нет! – Павел перевернулся на живот, сумел подняться на четвереньки, потряс головой, чтобы обрести чувство реальности. – Не трогайте! Не смейте! Это не ваше!..
– За сохранность содержимого можете не беспокоиться, – невозмутимо отозвался Крячко. – Вам вернут все согласно описи. А вот за нападение на сотрудника полиции, находящегося при исполнении, ответить, я думаю, придется. Не стану пока надевать на вас наручники, Павел, но не рекомендую покидать пределы этой комнаты. Я пришлю человека, чтобы он проследил за вами.
– Постойте! – окликнул сыщика Воронов, когда тот уже переступил порог комнаты.
Станислав неохотно повернул голову.
– Я не знаю, зачем вам понадобился Коробов, но не верьте ни одному его слову! Что бы он вам про меня ни говорил. Клянусь, это ложь!
Крячко равнодушно пожал плечами и сказал:
– Чтобы понять это, для начала надо выслушать Коробова. А там посмотрим.
– Не верьте ему!..
Павел с трудом поднялся на ноги. Его качнуло, и он вновь не оказался распластанным на полу только благодаря тому, что успел ухватиться за спинку кресла.
– Я не виновен, полковник.
Но Крячко уже вышел из комнаты.
9 часов 27 минут
Они обогнули дом, миновали беседку и остановились возле бассейна. Гуров держался немного позади Галины и не торопился начинать разговор. Женщина сама изъявила желание сказать сыщику что-то важное, и торопить ее не стоило.
– Я помню, как его построили, – совершенно не к месту начала Галина, глядя на неподвижную гладь воды.
Ее плечи ссутулились еще больше, подбородок касался груди, голос звучал глухо и надрывно. Сыщику казалось, что она сдерживается, не позволяет себе разрыдаться.
– Раньше на этом месте был цветник, а потом Кирилл решил вырыть бассейн. Большой, как он сам тогда сказал, для всей семьи. Я помню, как рабочие трудились тут день и ночь. Они очень быстро управились. За трое суток. Мне нравилось сидеть в беседке и наблюдать за их работой. – Галина неторопливо достала из заднего кармана бриджей пачку сигарет и закурила, вернее, сделала вид.
По тому, как она затягивалась и густо выпускала дым, Гуров понял, что курить женщина не умеет. Возможно, это была ее первая попытка.
– А потом я здесь учила Антона плавать, – продолжила Галина. – Он не хотел, не любил это дело. Но Кирилл настоял на том, чтобы сын научился. Я занималась с ним по два часа в день. Строго по расписанию, утвержденному Кириллом.
Галина не выкурила и половины сигареты. Она достала ее изо рта, пару секунд внимательно наблюдала за тем, как неровная струйка дыма поднимается вверх, а затем бросила окурок в бассейн.
Женщина резко развернулась лицом к сыщику и спросила:
– Скажите, зачем вы его здесь держите?
– Кого?
– Антона. Зачем вы привезли его сюда, допрашивали, а потом запретили ему покидать территорию? Он ведь ни в чем не виноват, не имеет никакого отношения к убийству Кирилла.
– Он был здесь вчера вечером, – тактично напомнил Гуров.
– Вот именно. Вечером. А Кирилла убили ночью. Антона здесь уже не было.
– Мы обязаны это проверить. У Антона нет надежного алиби.
– Вообще-то есть, – не согласилась Галина и тряхнула грязными нечесаными волосами. – Я уже сообщила вам, что разговаривала с ним по телефону. Он был дома…
– Простите, – перебил женщину Гуров. – При всем моем уважении к вам, Галина, вы не можете являться полноценным свидетелем, так как сами находитесь в числе подозреваемых. Если уж вы так хотите помочь племяннику, то лучше расскажите мне о причине его натянутых отношений с отцом. Это из-за той истории с невестой Антона?
Галина свирепо раздула ноздри, от чего ее лицо, и без того некрасивое от природы, сделалось еще более безобразным и отталкивающим.
– Вам уже и про это успели рассказать? Кто?
– Я не могу озвучить вам имя свидетеля. Да и какое это имеет значение? Разве так важно, кто предоставил нам эту информацию?
– Наверное, неважно, – неохотно согласилась женщина и снова повернулась к бассейну.
Ее ноги, обутые в резиновые галоши поверх носков, монотонно подергивались в нервном тике.
– История с Татьяной была очень некрасивой. Кирилл просто перешел всяческие границы. Поступить так с Антоном!.. Ведь он действительно любил эту девушку. У них все могло сложиться. Но Кирилл умудрился и тут влезть и все испортить. Удивительный талант к разрушению. Полное отсутствие каких-либо моральных устоев. Однако история с Таней скорее была кульминацией отношений между отцом и сыном. Она поставила в них жирную точку.
– То есть разлад наметился раньше?
– С детства, – сказала Галина. – С самого раннего. Кирилл только и делал, что указывал Антону, как ему жить. Что можно делать, а что нельзя. В принципе, он поступал так со всеми. Со мной, с Олегом, с Наташей. Но у ребенка другая психика. Слишком ранимая. С этим нельзя не считаться.
Сыщик решил осторожно подвести разговор к персоне самой Галины и заявил:
– Насколько я понял, воспитанием Антона в основном занимались вы. Верно?
– Да, – ответила она после небольшой паузы. – Как-то так случилось. Кириллу он был не нужен. Как человек, который должен был продолжить дела, – да, пожалуй. Но не как сын, родная душа. С Наташей то же самое. У нее вечно не хватало времени на ребенка. Да и желания, честно говоря, тоже.
– Это немного странно… – протянул Гуров.
– А у нас вообще очень странное семейство. – Женщина все еще стояла спиной к сыщику. – Вы разве этого еще не заметили? Антон-то как раз, пожалуй, единственный нормальный человек из всех. Я очень привязана к нему. Думаю, что и он ко мне тоже.
– Это как раз неудивительно, если вы его воспитывали. – Гуров тактично откашлялся в кулак и осведомился: – Могу я задать вам личный вопрос, Галина?
– Задавайте, – равнодушно разрешила она.
– Почему вы так и не обзавелись семьей?
Ее плечи вздрогнули. Нервное подергивание ногами тоже усилилось. Рука потянулась к пачке сигарет в заднем кармане, но так и не завершила начатого движения, зависла в воздухе в неестественном положении.
– Я уже говорила об этом. – В голосе женщины смешались обида и раздражение. – По той же причине, что и Антон. Из-за Кирилла. Он не дал мне возможности построить личную жизнь. Решал все по-своему. Вот и дорешался.
– А возможность была?
– Какая возможность?
– Построить личную жизнь.
Галина прекратила дрыгать ногами. На мгновение сыщику даже показалась, что ее спина распрямилась. Но взгляд женщины по-прежнему был устремлен на воду в бассейне. Она избегала поворачиваться к полковнику лицом.
– Была. Но уже очень давно.
– С Андреем Дорониным?
Галина грустно хмыкнула и сказала:
– В этом доме слишком много болтают, либо вы и впрямь хороший детектив. Выудить так много информации за столь короткий срок!.. – Она присела на корточки, подняла с земли сухую ветку, чуть нагнулась и оттолкнула от бортика бассейна окурок, недавно брошенный ею в воду.
Галина проследила взглядом за его перемещением и продолжила:
– Мы с Андреем могли пожениться. Трудно сказать, насколько счастливым оказался бы наш брак и что из этого могло получиться. Один Господь Бог знает. Но роль Всевышнего в той давней истории, как обычно, взял на себя Кирилл и растоптал все. И мне, и Андрею пришлось смириться. Не скажу, что это было так уж просто.
– Я слышал, что после того случая вы лежали в специальной клинике.
– Не пытайтесь быть излишне корректным, полковник. – Галина едва слышно хихикнула. – Называйте вещи своими именами. Я лежала в «дурке». Да, это было. Я отдыхала там дважды. Первый раз после неудачной попытки наложить на себя руки. Сразу за разрывом с Андреем. Я переживала не столько данный факт, сколько тот момент, что он даже не стал за меня бороться. Побоялся. А второй раз Кирилл отправил меня в «дурку», когда в моей жизни возникли проблемы с алкоголем. Но знаете что, полковник? Тогда уже мне помогли не врачи. Я спасла себя сама.
– Каким образом?
– Я поняла, что не должна умирать, мне есть ради кого жить. Без меня Антон не справился бы, остался бы совсем один. Теперь вы понимаете, почему я прошу вас снять с него подозрения, отпустить парня и дать ему возможность жить спокойно?
– Прекрасно понимаю, – ответил Гуров. – Но пойти навстречу вашему пожеланию никак не могу. Есть определенная процессуальная система, нарушить которую я попросту не имею права.
О проекте
О подписке