Глава 2

В горах Гуров уже бывал. Когда отдыхали с Марией в Ессентуках, он поднимался на гору Машук, на Бештау, а потом ездил с экскурсией в район Казбека. Но в настоящем высокогорье, как здесь, ему бывать еще не доводилось. И тем более он никогда не вставал на горные лыжи. Да и не тянуло его к этому спорту, если говорить честно. Скорость, острые ощущения… Острых ощущений ему с лихвой хватало на работе. Если бы не Мария, не ее уговоры, он не стал бы надевать на ноги эти широченные доски, по недоразумению называемые лыжами. Разве это лыжи? Вот беговые лыжи – это да! В юности, в годы учебы, он не раз бегал кроссы, имел первый спортивный разряд. Там, на лыжных трассах, в нем вырабатывались те качества, которые потом пригодились в работе оперативника: упорство, настойчивость, умение преодолевать собственную усталость, делать что-то через «не могу».

В общем, отдых в горах особого восторга у него не вызывал. Да, красиво, и воздух хороший. Но у них в Подмосковье, где-нибудь в Серебряном Бору, тоже красиво, и воздух ничуть не хуже. Марии он этого говорить, конечно, не стал, чтобы не расстраивать, но сам потихоньку считал дни, которые оставались до отъезда. Дней оставалось всего пять. Как раз к девятому января, к окончанию этих длинных зимних каникул, они должны были вернуться в Москву.

И тут произошло неожиданное событие. Как раз третьего вечером они вернулись в отель (Мария настояла, чтобы они хоть раз попробовали покататься вечером), а там жену ждала телеграмма из театра. Оказывается, пришло срочное приглашение на гастроли в Германию, и, конечно, без нее театр обойтись не мог. Уже четвертого, в крайнем случае пятого ее ждали в Москве. Уже и билеты были куплены, и виза оформлена.

Мария была расстроена, а Гуров обрадовался. Ну их, эти горы! Долгие выходные можно догулять и дома. Он решительно заявил, что один он здесь не останется, тоже уедет.

Они начали готовиться к отъезду. Автобус отходил на следующий день как раз перед обедом, и они как раз успевали в Минеральные Воды к московскому рейсу. Поскольку рано выезжать было не надо, вечером уложили только часть вещей, основные сборы отложили на утро. А еще утром Мария запланировала совершить прогулку по окрестностям – «попрощаться с горами», как она выразилась.

Однако все вышло не совсем так, как намечалось. Даже совсем не так. Они позавтракали, уложили вещи и как раз вышли из отеля, чтобы направиться на запланированную прогулку. Но тут Мария вспомнила, что забыла в номере фотоаппарат, и вернулась за ним. Гуров остался один. И тут он увидел, что к нему спешит какой-то человек. Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, черноволосый, представительной внешности. В нем сразу было видно «человека с положением». Наметанным взглядом оперативника Гуров определил занятие незнакомца: или чиновник высокого ранга, или преуспевающий бизнесмен.

Впрочем, сейчас было заметно, что этот преуспевающий человек находится в большом расстройстве и чем-то крайне взволнован.

– Простите, что беспокою, – начал он, подойдя к сыщику, – но у меня к вам совершенно неотложное дело.

Он говорил с легким гортанным акцентом, едва уловимым. «Местный, что ли?» – подумал Гуров.

– Ведь вы – Лев Иванович Гуров, я не ошибаюсь? – продолжил между тем незнакомец.

– Да, я Гуров, – отвечал оперативник.

– Меня зовут Абуладзе Олег Вахтангович, – представился мужчина. – А дело у меня вот какое. Мы живем в домике чуть выше поселка – пансионат «Вершина», знаете?

– Да, я слышал, – сказал Гуров.

– Нас там несколько человек. Но главным был Игорь Борисович Семенов. Он человек известный, создатель и владелец транспортной компании «СИБ-Транс». Не слышали о такой?

– Да, что-то слышал, – отвечал Гуров, припомнив огромные грузовики с броской надписью на борту. – Так в чем дело? Что вас так обеспокоило?

– Дело в том, что вчера вечером Игорь ушел кататься – и не вернулся. Мы, конечно, отправились его искать. Подъемники уже не работали, но мы уговорили администрацию их включить. Поднялись на гору, прошли весь спуск – нигде никаких следов. Он словно сквозь землю провалился! Я, естественно, позвонил в полицию в Тырныауз. Сегодня утром они приехали, снова начали искать… и нашли его в стороне от трассы, под скалами.

– Разбился? – спросил Гуров.

– Да, – кивнул Абуладзе. – Упал с высоты свыше ста метров.

– Это, конечно, очень печально, – сказал Гуров, – но я не понимаю, чего вы хотите от меня. Налицо явный несчастный случай. Расследовать тут, как я понимаю, нечего.

– Вот и полицейские так говорят, – кивнул Абуладзе. – Не хотят возбуждать дело, не хотят ничего проверять, ничего расследовать. Даже вскрытие проводить отказались. Выписали свидетельство о смерти – и все. «Везите, – говорят, – вашего покойника в Москву и спокойно предавайте тело земле».

– А вы с ними не согласны?

– Категорически не согласен! – решительно заявил Абуладзе. – Поймите, с Игорем не могло такого случиться! Просто не могло! Он отличный спортсмен… был… Всегда отличался крепким здоровьем. Ну, конечно, небольшие недомогания случались – все-таки ему было шестьдесят три. Простата пошаливала, сердце иногда давало о себе знать. Но это все в пределах нормы. Никогда с ним не было никаких обмороков, помрачений сознания. Я сегодня, уже при свете дня, еще раз поднялся наверх, нашел то место, где он сошел с трассы и свернул к скалам. Убедился, что разметка трассы в порядке, ее хорошо видно. Чтобы попасть на скалы, ему надо было пройти около трехсот метров совершенно в другую сторону. И он их именно прошел, а не проехал на лыжах – снег там относительно мягкий, и следы видны. Почему он снял лыжи, почему свернул в сторону? Все это совершенно необъяснимо! И я хотел бы, чтобы вы в этом разобрались.

– Но, возможно, ваш знакомый сам принял такое решение, – пожал плечами Гуров. – Бывают, знаете, такие ситуации, когда человек, даже вполне успешный, решает, образно говоря, снять лыжи. Может, он сам выбрал этот путь к пропасти?

– Этого не может быть! – убежденно воскликнул Абуладзе. – Он человек исключительно жизнелюбивый, целеустремленный. Никогда у него не было всяких там мрачных мыслей, размышлений о тщете всяких усилий… Наоборот! Когда у его дочери возникло такое настроение – это несколько лет назад было, – Игорь бросил все силы, все сделал, чтобы вытащить ее из этого болота. И вытащил! Сейчас Ксюша – совершенно нормальная девушка, жизнерадостная, как и ее отец… был… Нет, я не могу, не могу к этому привыкнуть! – словно извиняясь, воскликнул Абуладзе. – Не мог Игорь совершить самоубийство! Прошу вас – расследуйте это дело! Вы здесь живете, отдыхаете. Ведь вы можете часть своего времени потратить на изучение обстоятельств гибели Игоря? Я не хочу заводить речь о вознаграждении…

– И не заводите, – сказал Гуров.

– Но какие-то расходы неизбежны. Например, вскрытие. Экспертиза. Возможно, вам потребуются помощники. В общем, любые расходы будут оплачены.

– Но вы ошибаетесь, – сказал Гуров. – Насчет того, что я здесь отдыхаю. Тут жене пришла телеграмма, ее срочно вызывают в Москву. Мы сегодня в обед уезжаем.

– Вот как… – медленно произнес Абуладзе. Вид у него был растерянный. Он был похож на человека, опоздавшего к поезду. – Значит, это убийство так и останется не раскрытым…

– Почему вы считает, что это было убийство? – спросил Гуров.

– Но я же вам говорил! В несчастный случай я не верю. Для него не было никаких причин. Видимость вчера была отличной, у Игоря было прекрасное зрение. Он не мог выкатиться за флажки, сойти с трассы. Просто не мог! И покончить с собой тоже не мог. Для этого не было никаких мотивов. Значит, ему кто-то помог.

– Вы считаете, что его столкнули?

– Или столкнули, или как-то заманили туда, на край обрыва. Он был человек очень отзывчивый. Допустим, он услышал чей-то крик… призыв о помощи… Тогда – да. Он мог пойти. И тогда понятно, почему он снял лыжи: там нет трассы, рядом обрыв… Он был человек смелый, но не безрассудный. Он мог снять лыжи, подойти… Ну, а дальше… Я не знаю, что там дальше случилось, – Абуладзе сделал характерный жест рукой, выдававший его южный темперамент. – Но одно я знаю точно: он оказался под обрывом не по своей воле!

– А лыжи?

– Что лыжи?

– Лыжи его где нашли?

– Тоже там, под обрывом. Но далеко от тела. Одна вообще метров на двести отлетела.

– Понятно… – медленно произнес Гуров. – Да, интересная история. Если бы я не уезжал, обязательно бы ею занялся. А так… Когда вы собираетесь отправлять тело?

– Мы заказали цинковый гроб, – объяснил Абуладзе. – Обещали завтра доставить. Вот завтра, пятого января, и повезем.

– Завтра… Ладно, я еще подумаю, – сказал Гуров.

– Тогда я буду ждать, – отвечал Абуладзе. – Вы найдете меня там, в пансионате.

И он, повернувшись, направился обратно. Как раз в это время из отеля вышла Мария с фотоаппаратом в руках.

– Кто это? – спросила она.

– А, так, один человек, – ответил Гуров, стараясь изобразить безразличие.

Однако врать жене ему никогда не удавалось, да к тому же у них это было не принято.

– Что же этому «одному человеку» было нужно? – продолжала допытываться Мария.

– Так, ничего особенного. Просто он меня узнал, вот, решил поговорить… О горах, о катании…

– А он случайно не предлагал тебе поучаствовать в раскрытии какого-нибудь преступления? – спросила жена. – Связанного с катанием?

– Откуда ты знаешь? – искренне удивился он, выдавая себя.

– Ниоткуда, – отвечала она. – Просто я тебя знаю. И когда вижу у тебя на лице такое особенное выражение, я понимаю: муж влез в очередное расследование. И теперь раскладывает по полочкам все обстоятельства. Так что хватит врать, давай рассказывай – что за человек и чего хотел.

Деваться было некуда, и Гуров передал Марии разговор с Олегом Абуладзе.

– Ну, и над чем ты тут размышляешь? – спросила жена, когда он закончил. – Ясно ведь, что это несчастный случай. Или же самоубийство.

– Нет, что-то здесь не так, – покачал головой Гуров. – Понимаешь, я вспомнил одну вещь. Когда мы с тобой вчера возвращались с трассы, нам навстречу попался человек, который ехал наверх, кататься. Я сейчас думаю, почти уверен, что это был этот самый погибший Семенов. Больше никто ведь наверх не ехал, поздно уже было.

– Ну и что? – спросила Мария. – Может, это и правда был тот человек. Что это меняет?

– Понимаешь, я успел его немного разглядеть, – объяснил Гуров. – Он на меня тоже смотрел и, кажется, узнал. Так вот, он был такой веселый, довольный… полный энергии… Кажется, даже напевал что-то. Он совершенно не походил на человека, который собирается покончить с собой. Или на больного, с которым может случиться обморок.

– Ерунду говоришь, – возразила Мария. – Обморок может случиться с каждым. Так мы идем гулять или не идем?

– Идем, конечно, – согласился Гуров. – И насчет обморока ты права. Но мне хочется посмотреть. На это место, где он свернул с трассы, на него самого.

– В общем, чутье меня не обмануло, – подытожила Мария. – Ты уже влез в это дело с головой. Только вид делаешь, что еще колеблешься и раздумываешь. Значит, ты хочешь остаться?

– Да, я, пожалуй, останусь до конца выходных, если ты не обидишься, – сказал Гуров.

– Почему я должна обижаться? – пожала плечами Мария. – Ты что, забыл? Это ведь я вчера уговаривала тебя остаться, а ты упрямо твердил, что горы тебе надоели и в Москве будет лучше. Конечно, оставайся. Подышишь еще немного целебным горным воздухом, полюбуешься этой красотой. А заодно займешься любимой работой. Может, преступление раскроешь, восстановишь справедливость.

– Насчет справедливости я сомневаюсь, – сказал на это Гуров. – Восстановить ее редко удается, даже когда преступление раскрыто. Но разобраться хочется.