– Вы, как директор гостиницы, очень заинтересованы в сохранении интересов своих постояльцев. А я… – Гуров сделал многозначительную паузу. – Заинтересован в раскрытии преступления. Понимаете? У меня тоже есть свои интересы, вполне законные. И я был бы очень вам признателен, – Гуров невольно скопировал манеру Полянского, – если бы вы уважали мою позицию и позволили провести расследование так, как я считаю нужным.

Полянский на секунду застыл, осмысливая услышанное, после чего утвердительно кивнул:

– Понял вас!

– Так, пожалуйста, попросите остальных задержаться, – повторил Гуров и повернулся к одной из дверей.

Полянский тут же подошел и аккуратно постучал.

Первым перед Гуровым предстал гражданин Польши. Дверь он открыл, держа в руках электробритву. Это был мужчина средних лет и среднего телосложения.

– Доброе утро, пан Ольшевский, доброе утро, – с преувеличенной доброжелательностью поздоровался с постояльцем Полянский. – Вы слышали, у нас произошло несчастье? – Это сообщение директора гостиницы шло вразрез с его приветствием.

– Нет, – покачал головой поляк.

– Вы выходили из номера сегодня утром? – спросил Гуров.

– Нет, – снова коротко ответил постоялец. – А в чем дело?

Он смерил Гурова оценивающим взглядом, потом посмотрел на Полянского. На лице директора гостиницы читался целый свод извинений. Однако он молчал, предоставляя право задавать вопросы полковнику.

– Дело в том, что ваш сосед из номера напротив был найден сегодня мертвым, – сообщил Гуров.

– Напротив? – переспросил поляк и вопросительно уставился на полуоткрытую дверь номера, за которой суетился эксперт. Потом он снова посмотрел на Гурова.

– Полиция? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он.

– Да. Вы встречались с ним, видели его?

Пан Ольшевский недоуменно переводил взгляд с Гурова на Полянского и обратно.

– Там никто не был, – с четко выраженным акцентом выговорил он.

– То есть вы никого там не видели? – переспросил Гуров.

Поляк отрицательно покачал головой. Было видно, что Ольшевский не очень хорошо владеет русским и вообще чувствует себя не в своей тарелке. Он бесцельно вертел в руках бритву и пожимал плечами. Всем своим видом постоялец выражал желание помочь следствию, но не знал как. Гуров решил, что от поляка вряд ли можно добиться чего-то еще и направился к следующей двери.

– Здесь семья, Лев Иванович! – склонив голову, доложил Полянский. – Ребенок в инвалидной коляске.

Его полный укора взгляд, по всей видимости, должен был призвать полковника вести себя предельно корректно, если уж тот совершает такую бестактность – беспокоит семью с больным ребенком.

Директор гостиницы постучал в комнату. Дверь открыла женщина средних лет.

– Здравствуйте, Ирина Николаевна, – Полянский приложил руку к груди. – У нас, к сожалению, небольшие проблемы. Но вы не волнуйтесь, вас это не должно беспокоить.

– А что случилось? – сразу же взволновалась Ирина Николаевна. За ее спиной показался мужчина.

– Что произошло? – спросил он.

– Это непредвиденное обстоятельство, – с видом человека, озабоченного прежде всего репутацией своего заведения, заговорил Полянский. – В номере наискосок от вас умер человек.

– Господи боже мой! – сразу же воскликнула женщина. – Как так?!

– Мы как раз выясняем, как это произошло, и вот полковник из Главного управления задаст вам несколько вопросов. Я надеюсь, это не займет много времени. Мы непременно компенсируем вам сегодняшнее беспокойство, – проговорил Владимир Игоревич.

– Вы видели постояльца из этого номера? – спросил Гуров, указывая на дверь, за которой находился труп Никонова.

– Нет, – пожала плечами Ирина Николаевна. Вслед за ней то же самое сделал ее муж, но менее уверенно.

– По-моему, я его видел, – как бы вспоминая, произнес мужчина. – Молодой человек, ничего особенного…

– А что-нибудь слышали ночью? Шум, подозрительные звуки?

– Нет, мы спали.

В этот момент в коридор на инвалидной коляске выехал мальчик лет четырнадцати.

– Дима, ты куда? Езжай обратно в комнату! – засуетилась мать.

Однако мальчик не послушался и с интересом стал вникать в разговор.

– Кого убили? Молодого парня? – вдруг спросил он.

Мать с отцом как по команде осуждающе посмотрели на сына. Но он не обратил на них внимания и пристально уставился на Гурова в ожидании ответа.

– Да, – ответил полковник, – из номера напротив вашего. А что, ты видел что-нибудь?

– Да что он может видеть?! – вступился отец. – Он же на коляске передвигается!

– Так-то он у нас совершенно нормальный, – поспешила добавить Ирина Николаевна, – только с ногами вот беда…

– А можно посмотреть на него? – спросил мальчик, перебивая родителей.

– На кого? – удивился Гуров.

– На того, кого убили…

– Дима, это что такое?! – заголосила мать. – Ты что это вздумал, а?! Ну-ка, быстро езжай в комнату!

– Никого ты смотреть не будешь, – решительно сказал отец. – Разворачивай коляску!

В этот момент дверь номера Никонова открылась и на пороге возник эксперт:

– Лев Иванович, я там кое-что обнаружил…

Гуров уже собирался последовать за экспертом, когда за его спиной снова раздался голос Димы.

– Это там его убили? – спросил мальчик, вытягивая руку в направлении открытой двери. – В том номере?

– Да, – резко обернувшись, ответил Гуров.

Мальчик неожиданно схватил полковника за рукав и энергично затряс рукой.

– Но он совсем не сюда входил! А вот сюда!

И показал на соседнюю с номером Никонова дверь. Гуров нахмурился.

– Ты что, видел, что он сюда входил?

– Да, – уверенно заявил подросток. – Именно сюда!

Гуров повернулся к директору гостиницы. Полянский, казалось, готов был прожечь несчастного мальчика-инвалида глазами, превратить его в радиоактивный пепел… Впрочем, возможно, полковнику это показалось… Все равно надо будет проверить…

– Владимир Игоревич, а кто у вас занимает этот номер? Или… занимал?

– Этот номер никто не занимал! – делая акцент на слове «никто», ответил Полянский.

– А кого ты видел? Кто сюда заходил? – Гуров повернулся к Диме.

– Молодой парень, высокий такой…

Гуров нахмурился еще больше – убитого Никонова нельзя было назвать высоким.

– Да не слушайте вы его! – Мать Димы решительно втиснулась между сыном и полковником.

Понизив голос, она сказала Гурову:

– Он же инвалид! Детективы всякие читает, я все время у него книжки эти отбираю… Вот и придумывает невесть что.

– Ты правда видел, что молодой парень входил в эту дверь? – повысив голос, спросил Гуров у Димы, попутно отметив ходившие желваки на лице директора гостиницы Полянского.

Полковник понимал, что скорее всего в этом случае устами младенца глаголет истина, он лицо абсолютно не заинтересованное, чего нельзя сказать о взрослых. Директору лучше скрыть, что кто-то у него занимал соседний номер, а родители просто не хотят впутывать ребенка во всю эту историю и вообще были бы счастливы свернуть побыстрее разговор с полковником и закрыть дверь.

– Что за молодой человек заходил в этот номер, Владимир Игоревич? – спросил Гуров.

– Я понятия не имею ни о каком молодом человеке, – очень убедительно отчеканил Полянский. – Этот номер у нас несколько дней пустует.

– А могу я его осмотреть? А заодно и номер с другой стороны? – Гуров показал на дверь номера слева от никоновского.

– Но там тоже никого нет! Зачем смотреть? Зачем тратить время?

– Давайте осмотрим, – тоном, не предполагающим возражений, произнес полковник.

Полянский нехотя согласился и бросил стоявшей поодаль администраторше:

– Света, принеси ключи от номеров пятнадцать и семнадцать.

Та ушла и вскоре вернулась с ключами.

Гуров сначала зашел в комнату, на которую указывал инвалид Дима. Тот хотел въехать на своей коляске в номер вместе с полковником, но Лев покачал головой и погрозил пальцем. Недовольный Дима остался в коридоре. Позади него с такими же недовольными лицами стояли его родители. Здесь же топтался возмущенный Полянский. Одним словом, Гуров приступил к осмотру номера в обстановке всеобщего недовольства.

На первый взгляд комната выглядела обычно: шкаф, большая кровать, торшер, стол – никаких следов пребывания постояльцев не наблюдалось. Единственное, что бросилось в глаза полковнику, – влажный пол. И вообще, обстановка была такой, будто здесь совсем недавно убирались. В номере пахло дезинфицирующими средствами, сквозь которые отчетливо пробивался запах женских духов. Гуров не был силен в парфюмерии, он не смог бы отличить «Шанель» от «Кристиан Диор», но в том, что аромат был женским и дорогим, сыщик не сомневался. Уж дешевку от фирмы он отличить в состоянии. К тому же этот запах что-то смутно ему напоминал…

Гуров заглянул в санузел, осмотрел раковину, унитаз и ванную. Все было чисто вымыто, висело свежее полотенце. Подозрения Гурова усилились, когда он и здесь уловил запах парфюма, причем гораздо более явный, чем в комнате.

Полковник напряг свою ассоциативную память… Точно! Такие духи года два назад Мария привезла из гастролей по Франции. Гуров, конечно, не помнил их названия, но вот сам аромат отчетливо запечатлелся в его памяти. Тот, что неуловимо витал в номере, полностью ему соответствовал.

Вернувшись в комнату, Гуров, не обращая внимания на Полянского, который буквально буравил сыщика глазами, принялся ходить по номеру, после чего неожиданно заглянул под кровать и провел там рукой. Он хотел убедиться, что там еще остался слой пыли. На эту мысль его натолкнули влажные полы… И не ошибся: под кроватью было вымыто не столь тщательно. Но главное – рука полковника вдруг наткнулась на что-то твердое. Гуров осторожно, двумя пальцами, извлек предмет из-под кровати. Это была губная помада.

Теперь Гуров убедился окончательно: в этом номере совсем недавно была женщина. А по словам Полянского, его никто не занимал в течение нескольких дней.

Гуров повернулся к директору гостиницы:

– Владимир Игоревич, когда этот номер убирала горничная?

– Когда съехал последний постоялец, – ответил Полянский.

– А когда это было?

– Точно я не помню. Можно посмотреть в журнале.

Стоявшая за спиной директора администраторша тут же услужливо протянула журнал. Полянский нервно выхватил его из рук женщины и, нахмурив брови, принялся листать.

– Вот, седьмого декабря, то есть четыре дня назад. Номер занимал Лебедев Игорь Николаевич, приезжий из Самары.

– То есть горничная убиралась здесь восьмого декабря, после его отъезда, – предположил Гуров.

– Да, – ответил Полянский.

– Можете поставить ей на вид, оштрафовать или… я не знаю, как вы поступаете с нерадивыми сотрудницами, – насмешливо сказал полковник.

– Это почему? – вскинул брови директор.

– А вот почему, – с готовностью ответил полковник и показал губную помаду, осторожно держа тюбик за края. – Она убиралась здесь не далее как сегодня, причем крайне халатно. Но это, полагаю, не ее вина. Просто ее заставили убраться и сделать это очень быстро. Вы заставили, Владимир Игоревич. Убиралась она прямо перед нашим приходом, наспех, вымыть под кроватью не успела и не заметила закатившийся туда тюбик губной помады. Дальше. Хоть она и извела, наверное, не один литр дезинфицирующих средств, ей не удалось перебить запах дорогих духов. А это значит, Владимир Игоревич, что совсем недавно этот номер занимала какая-то женщина. Кстати, не подскажете, когда она ушла? Сегодня утром? Сразу после того, как стало известно о смерти Олега Никонова? Конечно, может быть, это губная помада Лебедева или самой неряхи-горничной, но я что-то не очень верю ни в то, ни в другое…

Брови директора снова сдвинулись над переносицей.

– Может, пригласим горничную? – предложил Гуров.

Полянский был в шоке. Он ничего не ответил. Повисла пауза, которую поддержали все участники осмотра – растерянная администраторша Света, гордый за свою прозорливость инвалид Дима и не знавшие, как на все это реагировать, его родители.

Наконец директор гостиницы, понизив голос, заговорил:

– Лев Иванович, давайте я вам объясню ситуацию. Только… – Полянский обернулся и сделал знак администраторше удалиться.

Света вышла в коридор.

– Нам лучше поговорить наедине, – добавил директор.

Гуров обратился к родителям Димы:

– Пожалуйста, пройдите в свой номер.

Те сразу же закивали, отец развернул коляску сына, направляясь в номер. Гуров задержал их, улыбнулся и протянул руку Диме.

– Спасибо тебе.

Парень с готовностью пожал руку Гурова. Вскоре вся семья скрылась за дверями номера, причем мать Димы кинула напоследок недовольный взгляд и на Гурова, и на Полянского.

Полковник прикрыл дверь. Полянский глубоко вздохнул, приложил руки к груди и заговорил хорошо поставленным и, как ему казалось, вполне убедительным голосом, стараясь придавать интонациям оттенок искренности:

– Лев Иванович, в этом номере действительно жила женщина.

Произнеся эту фразу, Полянский принял вид человека, который с достоинством готовится встретить смерть.

– Так, это очень интересно, – подбодрил его Гуров. – И это, – он указал на уже упакованную в полиэтиленовый пакет помаду, – ее?

Владимир Игоревич как-то сконфуженно опустил глаза и склонил голову набок, как бы подтверждая: «Да, ее!»

– Продолжайте, – подбодрил директора гостиницы Гуров.

– Но вы понимаете, Лев Иванович, это приличная женщина, приличная! – повысил голос Полянский и тут же, словно спохватившись, смутился: – Никто не должен был знать, что она находится у нас.

– Еще интереснее, – насторожился полковник.

– Эта женщина вряд ли имеет отношение к тому, что случилось в соседнем номере…

– Это надо проверить, – спокойно произнес Лев. – Если действительно не имеет, к ней не будет никаких претензий. Так что же это за приличная женщина и почему она жила здесь инкогнито?

– Она жена одного очень влиятельного человека, – глядя в пол, ответил Полянский.

– Какого?

– Я бы не хотел… – начал было Полянский.

– А придется… – перебил его Гуров.

Полянский закатил глаза к потолку, как бы собираясь с духом, и наконец произнес:

– Ее зовут Абрашина Людмила Николаевна.

– А муж ее, соответственно, Абрашин? – уточнил полковник.

– Соответственно, – согласился Полянский.

– А кто он такой?

– Это уважаемый человек, – ответил директор гостиницы, сделав акцент на слове «уважаемый».

– Кем же он уважаемый?

Полянский замялся.

– Бизнесмен? – продолжал выпытывать Гуров.

– Да, он бизнесмен, но чем именно занимается, я не знаю.

– Хорошо. Значит, вы приютили у себя жену этого уважаемого бизнесмена на несколько дней, причем пребывала она у вас здесь тайно. Интересно, с какой целью?

– Лев Иванович! – вновь перешел на доверительный шепот Полянский. – Но вы же понимаете, что я не стану задавать таким людям подобных вопросов! Мало ли с какими целями…

Гуров пытливо посмотрел ему в лицо.

– Ну а почему она сбежала так поспешно? Боится полиции?

Полянский длинно выдохнул:

– Я бы сформулировал это не как боязнь, а как нежелание.

– Но у этого нежелания должны быть причины, – заметил Гуров. – Откуда оно у приличной женщины?

Полянский не отвечал. Гуров задал следующий вопрос:

– Что за молодой человек посещал этот номер? Ведь именно его видел мальчик-инвалид?!

– Насчет молодого человека – не знаю! – прижал руки к груди Полянский. – Постояльцы нам платят и принимают у себя кого хотят и когда хотят.

– Понятно. Значит, молодой любовник? – хмыкнул полковник.

Полянский вздохнул и покачал головой.

– Может быть, дела любовные, может быть, деловые встречи – меня это не касается.

– А все же, Владимир Игоревич, что за молодой человек? – настаивал Гуров.

– Лев Иванович, не знаю! – снова прижал руки к груди директор гостиницы. – Я никогда его не видел.

– А кто видел? У вас камеры есть?

– Камеры есть.

– Придется записи изъять и просмотреть.

Полянский скорбно склонил голову в знак вынужденного согласия.

Гуров счел разговор законченным и, забрав пакетик с губной помадой, вышел в коридор. Там ему встретился поляк, который с папкой в руках направлялся к выходу из отеля.

– У вас ко мне есть еще вопросы? – спросил он.

– Вы видели кого-нибудь из тех, кто жил в этом номере? – Полковник указал на дверь, из которой только что вышел.

Поляк отрицательно покачал головой.

– Тогда вопросов больше нет, – сказал Гуров и пошел в номер, где возле мертвого тела Олега Никонова заканчивал свою работу эксперт.