…Менее чем через час они входили в палату интенсивной терапии, где, обмотанный шлангами и проводами, лежал разом пожелтевший и осунувшийся Михаил Вилюев. Попасть к нему удалось, лишь «достав» заведующего отделением своими настоятельными требованиями и уверениями в том, что предстоящий с ним разговор не будет иметь травмирующего психику характера.

Впрочем, сыграло свою роль и то, что Вилюев, едва придя в себя из токсического забытья, тут же попросил пригласить к нему недавних спутников по подземной экскурсии. Слабым голосом, с несколько вымученной улыбкой диггер поблагодарил оперов за то, что те сумели в самые короткие сроки доставить его на поверхность и передать врачам. Если бы они опоздали всего на четверть часа, спасти Михаила уже не удалось бы.

– Миш, мы обещали докторам, что задавать вопросов тебе не будем. Дескать, это травмирует твою психику… Сам-то ты что думаешь по этому поводу? – покончив с дежурными диалогами, поинтересовался Гуров.

– Чепуха! Я пока что и крышей не съехал, и умирать не собираюсь. Спрашивайте обо всем, что вам кажется нужным…

Кивнув в ответ, Лев первым делом поинтересовался, не употреблял ли Михаил в последние дни какие-либо сильнодействующие лекарства или препараты, близкие по своим свойствам к психотропным веществам. Выслушав его, Вилюев отрицательно качнул головой.

– Лекарств не принимаю – слава богу, не болею. Всякие психотропы вообще на дух не переношу. Я вон даже курить бросил после тех наших похождений, когда мы искали в подземельях «карманную атомную бомбу». Навсегда запомнил, как тяжело дышать в карстовых лазах, если легкие загажены никотином. Единственное, что себе позволяю, – кружечку доброго пива, особенно если с воблой… М-м-м! Мечта!..

– Секунду! А вчера в какой-нибудь компании пивком не баловался? – о чем-то начиная догадываться, вставил свой вопрос Крячко.

– А! Было дело, было… – улыбаясь, кивнул Михаил. – Вчера перед вечером, когда уже поднялся со своими клиентами из катакомб, заглянул в пивбар «Заходи!». Ну, употребил там кружечку «бархатного». Рыбешек пару съел. Вот и все…

– А пиво дегустировал один или с кем-то в компании? – Стас выжидающе прищурился.

– Ну-у… Начал один, потом прибился один знакомый. Как его зовут? Ну-у, мужики! Вы думаете, что это он меня траванул? Не-е-е-т, исключено. Мужик проверенный, серьезный, я его хорошо знаю. Гм! Ну ладно, ладно, скажу, Тимофей Шарахин его зовут. Он таксист, возит мне клиентов. Как познакомились? Месяца три назад он увидел мое объявление и сходил на экскурсию. Ему очень понравилось, и он стал подземные экскурсионные туры рекламировать среди своих знакомых. Потом предложил приличную сделку. Он возит мне клиентов, ну а я какую-нибудь копейку презентую ему.

– И сколько же он запросил? – последовал очередной вопрос Гурова.

– Он оставил этот вопрос на мое усмотрение. Я прикинул, что к чему, и предложил ему треть суммы. Он сказал, что это даже слишком много, но я его уговорил на эту долю. Нет, нет, Тимофей – замечательный мужик. Насчет него даже не заморачивайтесь.

Как рассказал далее Вилюев, к их столику никто не подходил. О чем говорили? Да так, «за жизнь», что на ум придет… Обсуждали дела на завтрашний день. Михаил сказал Тимону, в смысле Тимофею, чтобы тот клиентов не привозил – предполагается сопровождение оперов угрозыска, спецов высшего класса. Разумеется, как их зовут, он тоже сказал.

– Ну и как на это отреагировал Тимон? – чему-то усмехнулся Лев.

– В целом – положительно. Очень заинтересовался, сказал, что и сам когда-то мечтал стать сотрудником «угро», но сложилось так, что пошел в таксисты. Вот… Ну что еще? Спросил про маршрут. Я ответил, что поведу по маршруту покойного Гриши Лещука к тому месту, где его нашли с клиентами. Ну и про то, что на завтра опять клиенты будут не нужны – намечен выход по маршруту второго убитого – Ромки Скокачева. Ну, он с пониманием это воспринял. Вот, собственно говоря, и все.

На просьбу описать таксиста Вилюев сообщил, что лет тому примерно сорок, роста Шарахин выше среднего, физически крепкий, волосы темные, чуть вьются, глаза серые, два резца подряд сверху – из желтого металла, на тыльной стороне ладоней татуировки. На левой – какой-то замысловатый вензель с орлами, мечами, пиками и лентами, на правой – древнеримский гладиатор в полном облачении, с надписью на щите «УК».

– «Убей козла…» – тут же расшифровал Станислав. – Типичный зэковский китч. Каких-то характерных примет не заметил? Ну, шрамы там, родинки, бородавки?

Подумав, Михаил припомнил, что на левой скуле Тимофея имеется малоприметный дугообразный шрам. Чего-то еще, достойного интереса оперов, он не припомнил. Впрочем, уже сказанного им было достаточно для того, чтобы его собеседники вдруг посерьезнели и многозначительно переглянулись. Сообразив, что услышанное подвигло оперов на какие-то серьезные выводы, он встревоженно спросил:

– Мужики, я где-то в чем-то свалял большого дурака?

– Пока не уверены, но… – набирая на своем сотовом номер замначальника информотдела капитана Жаворонкова, пожал плечами Гуров.

Он назвал имя таксиста, перечислил все его внешние данные, не забыв о шраме на скуле, и попросил срочно пробить по всем базам данных людей с подобными параметрами и характеристиками.

– Все-таки он вызвал у вас подозрение… – огорченно вздохнул Вилюев.

Минут через десять на телефон Льва пришло текстовое сообщение и несколько снимков людей, когда-то преступивших закон и потому навсегда оставшихся в электронной «фотогалерее» угрозыска. Выведя на монитор снимки, Гуров начал их по очереди показывать Михаилу. Тот, лишь взглянув на очередное изображение, тут же мотал головой – не он. Однако пятый или шестой по счету снимок ему показался знакомым. Вглядевшись, Вилюев растерянно пробормотал:

– Блин! Этот на Тимона чем-то очень похож. Особенно глаза… Да, я бы сказал, что это он и есть!

– Ну что ж… – удовлетворенно кивнул Лев. – Попробуем разобраться, тот ли это Федот.

В этот момент раздался звонок, и капитан Жаворонков доложил, что по его поручению сотрудники отдела оперативно обзвонили таксопарки города. В одном из них до вчерашнего дня и в самом деле числился некий Тимофей Шарахин. Однако сегодня утром на работе он почему-то не появился. Его сотовый постоянно недоступен. Дома, на съемной квартире, на звонок в дверь никто не открывает.

– А вот это уже интересно… – Стас пальцами потер подбородок. – И что это там у нас за «Тимон» на самом деле?

– Наш с тобой общий знакомый – Кирилл Демьясных по кличке Скорпион.

– Ах, во-о-н оно что! Ну-у, тогда все ясно! – Крячко от души рассмеялся.

В этот момент в палату вошел заведующий отделением, который удивленно застыл у двери библейским соляным столбом.

– Вы все еще здесь?!! – ошарашенно спросил он, переводя взгляд со своего пациента на его гостей и обратно. – Вы же сказали, что пришли всего на пять минут, а на самом деле находитесь в палате уже не менее получаса! Наверное, давайте прощаться, больному нужен покой.

Но, к его неудовольствию, завозражал Михаил:

– Доктор! Вы знаете, я сам попросил их остаться. Присутствие Льва Ивановича и Станислава Васильевича для меня очень важный фактор – именно оно придает мне сил и бодрости. Видите? Я уже стал чувствовать себя намного лучше. Честное слово! Это… Ну, можно, мы еще минут десять-пятнадцать пообщаемся?

– Хорошо… – неохотно согласился врач. – Надеюсь, мое присутствие вам не покажется излишней назойливостью? – с некоторым вызовом взглянул он на гостей.

Заверив, что «уважаемый доктор» им ничуть не мешает, Стас вкратце поведал историю десятилетней давности. Как-то раз они с Гуровым поехали на рыбалку на небольшое подмосковное лесное озеро. О его существовании мало кто знал из поклонников поплавочной удочки, и поэтому оно буквально кишело карасем. Проезжая через лес, они заметили в отдалении кое-как замаскированный джип. Это оперов заинтересовало, и они решили проверить – кто же это там надумал хорониться от постороннего глаза?

Подобравшись поближе, на глухой лесной полянке они увидели четверых мужчин. Причем один из них стоял на коленях с плотным мешком на голове и связанными за спиной руками. Прочие стояли вокруг него и, по всей видимости, проводили какой-то непонятный ритуал. Один что-то нараспев, с завыванием, вычитывал из толстой потрепанной книги, а двое его, как это можно было понять, помощников стояли неподвижно, держа в руках орудия убийства – большой нож со сверкающим лезвием и моток пеньковой веревки с петлей.

Странная компания и ахнуть не успела, как с двух сторон какие-то неизвестные навели на них свои пистолеты. У державшего петлю не выдержали нервы, и он попытался убежать, проигнорировав команду не двигаться и предупреждение о прицельном огне. Тут же под кронами старых сосен хрястнуло два выстрела подряд, с интервалом в пару секунд. Первый в воздух, второй – в ногу. «Спринтер», как видно, ранее даже не подозревал, что пистолетная пуля может летать так быстро и столь больно жалить. Благо стрелок (а им был именно Стас) своим оружием владел виртуозно, и ранение оказалось поверхностным, по касательной…

Будучи доставленными в КПЗ, неизвестные перестали играть в молчанку, и только там выяснилось, что эти люди представляют собой правление некоего благотворительного фонда с претенциозным названием «Милость к падшим». По своему официальному статусу этот фонд позиционировал себя как общественная благотворительная организация, содействующая социальной адаптации людей, выпавших из гражданского общества. Проще говоря, бомжей. На самом же деле это было подпольное предприятие с использованием рабского труда и технологиями зомбирования его узников, фактически являвшееся псевдорелигиозной общиной тоталитарного пошиба.

Люди, оказавшиеся в руках «благотворителей», очень скоро понимали, что выйти на свободу им уже не суждено. Приходилось работать за скудную порцию баланды по шестнадцать часов в сутки. Всякий, кто пытался вырваться из этого «социального рая», подвергался избиениям, лишению пищи и даже пыткам. Особо упорных главарь и его подручные, одним из которых и был Кирилл Демьясных, казнили в лесу.

Свою кличку Скорпион Демьясных получил еще на «малолетке», куда попал в конце восьмидесятых, будучи учащимся захолустной ремеслухи. Напившись разбавленного «Рояля» – технического спирта, которым усердно спаивали Россию «сердобольные» иноземцы, он зверски избил своего однокашника, отказавшегося платить ему дань. После того срока было еще несколько. Во время последней отсидки сокамерник рассказал о «Милости к падшим».

Выйдя на свободу, Демьясных пришел на прием к «президенту фонда» и был немедленно принят в управленческий штат. Очень скоро он стал правой рукой, выполняя роль одновременно и его телохранителя, и палача. После задержания в лесу во время несостоявшейся казни Демьясных сразу же начал сотрудничать со следствием, усердно перекладывая вину на своих подельников. И хотя ему первоначально инкриминировалось сразу несколько убийств, от большинства обвинений он сумел отвертеться и пожизненного срока, как его главарь, не получил. Ему дали около двадцати лет, но совершенно загадочным образом полгода назад Демьясных вышел из заключения, отсидев всего лет шесть или семь.

– То есть получается так, что этот Демьясных, выйдя на свободу, поменял паспортные данные и устроился таксистом в Москве… – выслушав это повествование, негромко подытожил Михаил. – Но для чего? Неужели только для того, чтобы просто зарабатывать на жизнь? Сомнительно… Может быть, он опять втихаря взялся за старое? И вот эта сегодняшняя история… Тут запросто заподозришь, что он окопался в Москве, чтобы выбрать удобный случай и свести с вами счеты. Вам не кажется?

– Ну, дела-а! – не выдержав, вклинился в разговор завотделением, который все это время внимательнейшим образом слушал Станислава. – Носит же земля таких уродов! И где же он теперь может быть?

– Трудно сказать… – пожал плечами Лев. – Допускаю, что весь состав того «фонда» в две тысячи шестом изобличить и задержать не удалось, и Демьясных вполне может скрываться у своих бывших подельников. С Михаилом он познакомился неспроста. Ему для чего-то нужно было изучить хотя бы часть подземных маршрутов, нужен был человек, хорошо знающий катакомбы. Поэтому он и поддерживал с ним знакомство… Я не думаю, что он мог заранее знать о том, что мы со Станиславом пойдем в подземелья. Но, случайно узнав об этом у Михаила, тут же этим решил воспользоваться. Подсыпал ему в пиво отраву, с тем расчетом, чтобы она сработала в определенное время.

– Подождите, а как же Трамвай? – Вилюев даже приподнялся на подушке.

– Тут вообще понять очень трудно – или этот тип сам решил нас убить, или… Или его подослал все тот же Скорпион, чтобы разделаться с нами наверняка. Ну, если вдруг окажется, что, даже оставшись без проводника, мы выберемся на поверхность. Пока не поймаем Демьясных, вряд ли узнаем об этом…

– Да и ловить-то нам его теперь когда? – безнадежно махнул рукой Гуров. – Петру надо позвонить. Раз уж у него Артюхин без работы мается, пусть он Скорпионом и займется.

– А что? Это мысль! – обрадовался Стас. – Сейчас вот выйдем и позвоним…

Попрощавшись с Михаилом, сыщики направились к двери.

К их звонку Орлов отнесся вполне благосклонно.

– Ну, это дело! – согласился он. – Сейчас же прикажу Артюхину заняться этим самым Демьясных. Деньги уже получили? А сумки еще не собрали… Ну-ну… Удачи вам!

Вслушиваясь в отзвуки голоса, доносящегося из сотового Гурова, Стас иронично ухмыльнулся:

– Ты глянь, какой добрый стал! Надо было под шумок выбить из него повышенную квартальную премию. Эх, блин! Не догадался… Правильно говорят: хорошая мысля всегда приходит опосля. Во сколько выезжаем? В пять, как и надумали? Добро! В пять спускайся – буду ждать.