Глава 7

Что пожилой мужчина с обрюзгшими щеками и брезентовым рюкзаком на плече и есть Альберт Забиулин, Гуров понял сразу. Почему? Неизвестно. Сравнить Альберта с Валерием Кадацким он мог лишь условно. После смерти внешность сильно меняется, а по фотоснимку из документов вряд ли можно составить представление, как в реальности выглядит человек. Фото самого Альберта Гурову никто не предоставлял, во время телефонного разговора свою внешность он не описывал. И все же Лев не сомневался: перед газетным киоском стоит брат Валерия.

– Добрый день. – Он подошел ближе, протянул руку для рукопожатия. – Полковник Гуров. Давно ждете?

– Вы… Я… Ох! Как вы меня узнали? – отчего-то разволновался Забиулин. – Я вот стою, переживаю, как бы вас не пропустить, а вы вот так, с ходу, взяли и угадали. Профессиональный навык?

– Возможно. Я ведь не ошибся, вы – Альберт Забиулин?

– Не ошиблись. Добрый день, товарищ полковник. Вы уж простите, что я вас побеспокоил. Признаться честно, все сбережения на перелет ушли, даже на метро не осталось. Я ведь не слишком состоятельный человек.

– Работа не денежная, но для души? – Гуров сделал вид, что ему неизвестно о том, что Альберт нигде не работает.

– Скорее случайные заработки, – слегка смутился Альберт. – Я ведь образование так и не получил, брата на ноги нужно было поставить, тут не до своих желаний и амбиций. Пока Валерик рос, я работал везде, где мог хоть что-то заработать, а потом как-то нужда в образовании отпала, вроде устроился, деньги небольшие, но стабильные имел, чего ради упираться? Конечно, жалею, да что уж теперь? Время упущено.

– Обидно?

– Сейчас нет, – искренне ответил Альберт. – Наверное, так и должно было сложиться. Вы верите в судьбу?

– Как сказать, – уклонился Лев от ответа.

– А я верю. Что человеку на роду написано, то с ним и произойдет, как бы он от судьбы ни убегал.

– Выходит, вашему брату на роду написано умереть насильственной смертью?

– Выходит, так. – Альберт печально вздохнул и быстро перевел разговор: – Куда поедем?

– В Управление, – ответил Гуров. – Побеседуем, а потом будем решать, куда вас определить. К Алле поедете?

– Нет, не стану рисковать. Думаю, она мне не обрадуется. Да и мне в ее присутствии не очень уютно. Ума не приложу, как Валерик мог ее выбрать? Хотя, может быть, по молодости она была совсем другой.

– Я могу ей позвонить, вдруг передумает? Одной в пустой квартире в такое время тоже не сахар, – предложил Гуров.

– Не стоит, – поспешно отказался Альберт. – Если бы Алла хотела меня видеть, то позвонила бы. А она не звонила. Не писала. И вообще никак не обозначилась. Мой брат погиб, а она даже не удосужилась оповестить. Кто так поступает?

– Давайте отложим разговор. Приедем на Петровку, там и поговорим.

По дороге Альберт глазел в окно и то и дело издавал восхищенные возгласы. В Москве ему нравилось все: пыльные тротуары, толпы пешеходов, спешащих по делам, праздношатающиеся туристы, многоэтажные высотки и домики в три этажа старой застройки. Он был готов восхищаться даже столичной жарой, хотя столбик термометра устойчиво удерживал позиции возле цифры тридцать восемь. Если учесть жар от накалившегося за несколько дней асфальта и бетона, возгласы Альберта выглядели несколько странно.

Сам Альберт будто забыл о существовании полковника Гурова и о том, что привело его в столицу. Пару раз он даже рассмеялся, став свидетелем забавных сцен, происходивших на городских улицах. Он впитывал в себя атмосферу мегаполиса, точно астматик морской воздух. Только когда автомобиль остановился возле ворот у здания Главного управления МВД на Петровке, Альберт вернулся к реальности. Поняв, что вел себя несообразно ситуации, он растерянно заморгал и принялся оправдываться:

– Простите великодушно, товарищ полковник. Так давно не был в большом городе, что совсем голову потерял. А ведь для веселья повода нет. Валера в морге, Алла меня терпеть не может, а я сижу и как дурак радуюсь.

– Ничего, отвлекаться от печальных мыслей тоже нужно, – заметил Гуров. – Пойдемте, Альберт, дел у нас еще очень много.

В кабинете поведение Альберта изменилось. Он присел на краешек стула, сложил руки на коленях и опустил взгляд в пол, всем своим видом изображая печаль. Гуров разложил на столе бумагу, придвинул ручку и начал процедуру допроса. Пока шли общие вопросы, Альберт отвечал скорбно, но живо. Как только вопросы перешли в разряд личных, ему словно кто-то тормоза включил.

Большую часть вопросов Гуров задал еще во время телефонного звонка, так что сейчас лишь дублировал их под протокол. Альберт же и на эти вопросы отвечал медленно, тщательно подбирая слова. У Гурова сложилось впечатление, что тот боится дать неверный ответ, будто точно не помнит, каким он был в первый раз.

Да, с братом после его отъезда виделись редко. Сколько раз? Точно не помнит, может, два, может, три. Когда был у брата последний раз? Давно, несколько лет прошло, а сколько точно, нужно вспоминать. Когда последний раз созванивались? Незадолго до смерти Валерия. В начале месяца, а может, и позже. О чем шла речь во время телефонного разговора? Да ни о чем. О погоде, о ценах на бензин, о здоровье Альберта, у которого несколько лет подряд к июню обостряется аллергический отек гортани.

Говорил ли брат, что собирается составить или уже составил завещание? Нет, такого Альберт не припомнит. Да и зачем ему это? Тридцать пять – совсем не тот возраст, чтобы писать завещание. Каковы финансовые возможности брата? Точно не знает. Деньги водятся, а сколько? Таких разговоров с братом он не заводил. Зачем лишний раз человека в искушение вводить? Спросишь про доход, он решит, что Альберт материальную помощь клянчит.

Брал ли он у брата деньги? Очень редко, когда совсем край придет. За квартиру заплатит, остатки на питание разделит и живет до очередного калыма. Какими суммами снабжал его брат? Да обычно давал немного. Пять-семь тысяч, максимум десять. Отдавал ли впоследствии Альберт долг? Пытался отдавать частями, да брат не брал.

Знал ли Альберт, что у Валерия есть любовница? Кое-что знал, брат как-то проболтался. Хотел ли Валерий уйти от жены? Может, и хотел, но Альберту об этом неизвестно, не те отношения, чтобы откровенничать.

– Если по правде, я Валеру понимаю. Как не гулять, если у самого рога до потолка? – вдруг выдал Альберт. – Она ведь не особо и скрывала свои похождения.

– Вы уверены, что Алла изменяла мужу? – переспросил Гуров.

– Уверен. – Альберт говорил убежденно. – Любовники для нее, как для других женщин сумочка стильная – к каждому платью своя.

– Откуда же вам об этом известно, если вы в Москве бывали два или три раза? – задал Гуров резонный вопрос.

– Откуда? Да об этом все знают. – Альберт растерялся и не нашелся с ответом.

– Кто – «все»? – настаивал на точном ответе Лев. – Не могут же о неверности Аллы судачить в вашем родном городе?

– Вообще-то могут, – оживился Альберт. – Из Борзи в столицу много кто переехал, так что про житье-бытье брата мне кое-что известно. И потом, Алла еще в первый мой приезд попалась. Это произошло совершенно случайно. О том, что я приехал, Алла не знала. В лицо тогда меня ни разу не видела. Я, перед тем как к Валерику ехать, заскочил в магазин, чтобы не с пустыми руками являться после многолетней разлуки. Магазинище огромный. Я ходил-ходил, выбирал гостинец, аж устал. Ну и решил попросить кого-нибудь выбор сделать. Вижу, пара приятная. Он ее за талию обнимает, пониже спины поглаживает, а она прям тает под его взглядом. Я к ним и подкатил. Помогите, говорю, гостинец выбрать, чтобы недорогой и к месту.

– Помогли?

– Помогли. Я спасибо сказал, гостинцы оплатил и к Валерику. А вечером приходит домой его жена, и что бы вы думали?

– Та влюбленная женщина из магазина оказалась Аллой, – выдал очевидный ответ Гуров.

– Вот именно. Она меня не узнала, только когда Валера мой презент на стол поставил, поняла, что «спалилась». С вызовом на меня взглянула и ласково так: надолго к нам? Надеюсь, до среды нагоститесь, а то нам с мужем на турбазу уезжать. Нисколько не испугалась, ни на минуту не растерялась, – неприязненно покачал головой Альберт. – Стерва, она и есть стерва.

– Брату вы об этом не сказали? – подытожил Гуров.

– Конечно нет. А вы бы сказали? Мы с ним несколько лет не общались, и вот я приехал и с порога: привет, кстати, твоя жена тебе изменяет. Приятная встреча получилась бы, правда?

Возражать Гуров не стал, ситуация действительно непростая. Дальше разговор пошел по кругу: финансовые вопросы, взаимоотношения между Аллой и Валерием, между Валерием и Альбертом, наличие врагов и недоброжелателей, и все в таком духе. В какой-то момент Лев вклинил в цепочку однотипных вопросов вопрос о том, нет ли проблем у самого Альберта. Обычно при такой подаче, когда допрашиваемый расслабляется и не ждет подвоха, ответ приходит быстро, и, как правило, бывает правдивым. Но в данном случае тактика не сработала. Гуров понял это сразу, как только прозвучало последнее слово. Альберт внутренне напрягся, выдержал едва заметную паузу, а потом небрежно ответил:

– Какие у меня могут быть проблемы? Сахар подорожал, да коммунальщики воду отключили. Разве это проблемы?

– Так всю жизнь без стрессов и живете? – Гуров постарался, чтобы вопрос прозвучал шутливо.

– Пожалуй, что и так, – на полном серьезе ответил Альберт. – Живу, никого не трогаю, особых запросов не имею. Ну и меня никто не трогает.

Сразу поняв, что Альберт лжет, Лев подумал: «Интересно, сколько раз за весь разговор ты сказал правду? Похоже, все твои слова нужно делить не на два, а сразу на четыре».

Следующие пятнадцать минут потратили на то, чтобы решить вопрос с жильем для Альберта. Он собирался остаться в Москве до тех пор, пока не позволят похоронить брата. Связавшись с дежурным, Гуров вызвал майора Хитенко и параллельно получил разрешение поселить Забиулина в общежитии МВД – звонок генерала Орлова решил вопрос в полминуты.