Снова закидывая удочки, Гуров обернулся в сторону ближайшей осиновой рощицы – ему послышалось, что оттуда доносится гул автомобильного мотора.

– Хочу вот еще что уточнить… Ты упомянул про «длинные руки» местной уголовщины. Надо думать так, что у Хлямпикова-старшего очень широкие возможности. С чем бы это могло быть связано?

Вытащив еще одного карася, Александр тоже оглянулся – теперь уже явственно слышался приближающийся к ним гул двигателя легковушки.

– Кого-то несет сюда нелегкая… – проворчал он. – Знаете, Лев Иванович, у меня такое ощущение, что сам по себе этот «всемогущий» Хлямпиков – не более чем ширма, за которой прячется кто-то другой. Как-то в одной компании я услышал про какого-то типа по кличке Паук, который и есть главный на всей этой территории. Но кто он, где находится – вообще без понятия.

– А человека, кто об этом рассказывал, ты не запомнил? Хотя бы внешне?

– Ну вроде бы есть пара общих знакомых. Но это надо уточнить… О! Это что за хрень сюда катит? Что-то они мне не нравятся… – Ковалев через плечо взглянул на уже не первой новизны зеленую «Ниву», которая, вынырнув из-за кустов, остановилась рядом с его машиной.

Из «Нивы» вышли двое штатских и один в полицейской форме с погонами прапорщика. На его поясе болтались кобура пистолета и наручники. Подойдя к рыболовам, он с нагловатым вызовом проговорил:

– Что, браконьерим? А?

Один из гражданских – толстый, с одышкой – сипло спросил:

– Рыболовный билет и путевка есть?

С нотками возмущения в голосе Александр уточнил:

– А разве это болото считается водоемом? Это если бы мы на речке рыбачили… А тут – с какой стати?

Издав самодовольное «х-хе-хе», прапорщик уже с угрозой в голосе произнес:

– Деловой? А твои руки по «браслетам» не соскучились? – и многозначительно побренчал наручниками.

– Господа, зачем «браслеты»? У меня есть билеты, целых три штуки. Вот, ознакомьтесь! – примирительно улыбнулся Лев, достал из кармана три тысячных бумажки и протянул толстяку.

– Взятку предлагаем? – язвительно хохотнул прапорщик.

– Что вы, господа! Какая взятка? – изобразил недоумение Гуров. – Это новая форма рыболовного билета.

Толстяк, взяв деньги, одобрительно мотнул головой:

– Ладно, рыбачьте… Поехали дальше!

Прапорщик окинул Льва едковатым взглядом и, уже уходя, поинтересовался:

– А ты, мужик, откуда? Что-то я тебя не припомню…

– Да я из Подмосковья, к племяннику вот в гости приехал.

– Ммм… – протянул тот и, подозрительно покосившись в сторону Александра, сел в кабину «Нивы», и она покатила прочь.

– Ну не твари ли? А? Уже и сюда едут обдираловкой заниматься, шакалье… Ну, бог даст, скоро свое получат!.. – вздохнул Ковалев.

Ближе к пяти вечера они поехали обратно. Притормозив у ворот, Александр кивнул в сторону «Необъезженного мустанга»:

– Кстати, Лев Иванович, эта шарашка – собственность Хлямпикова. Говорили, что здесь в каждом номере установлены потайные камеры видеонаблюдения и системы прослушки. Вам девушек не предлагали? Здесь это не просто «панельный бизнес». Те, кто клюнул на такое предложение, потом частенько оказывались в обезьяннике, где у них вымогали нехилые бабки.

– Хм… То есть, надо понимать, им подсовывали несовершеннолетних, а потом обвиняли по статье УК?

– Вот именно! Используют и другие варианты шантажа. Например, угрожают слить видео в Интернет и уведомить о нем жен, руководство… Одного, говорят, крутанули на триста тысяч баксов.

– Ну что касается женщин легкого поведения, то это не моя тема. А вот что касается прослушки – да, это серьезный момент. В принципе что-то подобное я уже предполагал. Хорошо, спасибо за информацию.

Когда Гуров выходил из машины у гостиницы, договорившись с Александром о дальнейших совместных шагах, его телефон неожиданно выдал хорошо знакомое: «Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь, веселе-е-е-й до-о-ро-о-га!..» Голос Станислава, как всегда бодрый и напористый, привольно вырвался из телефона:

– Лева, привет! Чем занимаешься?

– Только что с рыбалки вернулся… – простецки пояснил Лев, уже заранее зная, что услышит от своего напарника.

– Е-о-о! Ну ты даешь! И как улов?

– Килограмма три хорошего карася взял. Я ездил с одним местным парнем, а весь улов отдал ему, зачем он мне в гостинице?

– Офигеть! Три кило карася!.. А я, понимаешь, уже еду в вашу сторону. Да, представь себе, завтра буду! Чего-нибудь уже удалось накопать?

– Нашел хороший источник информации, узнал от него достаточно много полезного. Парень – наш человек, будет помогать в раскрутке всей этой шайки-лейки. Подберет еще несколько нормальных ребят. Основной массе здешних коллег я не доверяю и в самой малой степени. Так что приезжай, селись в «Необъезженном мустанге», только имей в виду, что гостиница нашпигована потайными видеокамерами и микрофонами.

Судя по секундной паузе, образовавшейся в разговоре, Крячко от услышанного впал в легкий ступор.

– Ну ничего себе, обстановочка! – наконец высказался он. – Мы там будем прямо как в глубокой разведке… Хорошо! Завтра увидимся.

– Кстати! С учетом этого обстоятельства нам лучше сделать вид, будто мы незнакомы. Давай-ка обговорим, как мы с тобой познакомимся…

Закончив разговор, Гуров прошел в свой номер и, переодевшись в более парадный костюм, вызвал машину из «Вояжа-плюс». Минут через десять во двор лихо зарулил старенький, но достаточно приличный «Опель». Сев на заднее сиденье, в ответ на обычный вопрос таксистов «Куда?» Лев пояснил, что хотел бы пообщаться с предпринимателями, которые занимаются торговлей электротоварами.

– А-а, так это вам надо в «Мегавольт» – они тут самые продвинутые по этой части… – произнес таксист – мужчина средних лет с лысиной, зато с густой черной бородой до середины груди.

Машина выкатила на дорогу и помчалась в сторону дорожной развязки, в полукилометре от которой виднелись крайние двухэтажки Мокрова. Даже издалека было видно, что дома эти из «ветеранов» – самое малое, им уже лет по шестьдесят-семьдесят. Сам Мокров по архитектуре ничего особенного не представлял: это был усредненный райцентр с преобладающим одноэтажным сектором, с несколькими кварталами двухэтажных домов и десятком пятиэтажек времен восьмидесятых. В центре города окнами на просторную площадь выходило большое трехэтажное здание, в котором некогда размещались скорее всего райком и райисполком. Теперь же здесь заседала местная администрация.

Обогнув площадь, «Опель» остановился у большого двухэтажного магазина, на первом этаже которого находился сетевой продуктовый магазин «Уютный», а на втором – салон электротоваров «Мегавольт». Расплатившись с таксистом, Лев поднялся на второй этаж. Директора на месте не оказалось, зато был его заместитель – худощавый мужчина в годах с пышными «цыганскими» усами. Представившись как Леонид Дмитриевич, замдиректора словоохотливо рассказал об основных направлениях деятельности своего «электрошопа». По его словам, они снабжаются в основном с областных оптовых баз, с которыми заключены долгосрочные соглашения. Поэтому контачить с кем-то еще «Мегавольт» мог лишь в том случае, если бы им предложили нечто, не входящее в их нынешний ассортимент, причем высокого качества и по не самой «кусачей» цене.

Отвечая на вопрос Льва, насколько вольно чувствует себя в Мокрове местная торговля, Леонид Дмитриевич лишь многозначительно развел руками – типа и рад бы сказать, да есть обстоятельства, этому препятствующие. Но Гуров был настроен разговорить коммерсанта по полной программе, поэтому, как бы невзначай, отметил, что их фирма сама, случись встретить отказ мокровских предпринимателей, готова открыть в здешних местах свой фирменный магазин. Это оказало очень даже стимулирующий эффект на замдиректора, и он, приглушив голос, заговорил о проблемах:

– Лев Иванович, уверяю вас, в наших местах это очень даже непросто! Начнем с бумажных дел. Чтобы здесь обосноваться, предварительно вам придется выложить так называемый «грев» в сумме не менее пары миллионов целковых. Как вам такая сумма? Дальше! Вы же будете строить себе фирменное здание? Вот! А купить земельный участок – из проблем проблема! Нам повезло уже тем, что мы успели купить землю еще лет тринадцать назад. Сегодня мы об этом и не помыслили бы. Ну, допустим, вы сумели построиться, завезли товар. Но как отнесетесь к тому, что ежемесячно вам помимо всех официальных выплат – налоги, медстрах, соцстрах и прочее – придется платить и так называемый «территориальный взнос», что составляет до трети чистой прибыли?!

– Сколько, сколько? – изобразил крайнее удивление Лев. – До трети?! Ну и ну!..

– Как вы отнесетесь к тому, что каждый праздник вам придется платить «праздничные сборы» по двести рублей с квадратного метра торговой площади?! – продолжал возмущаться полушепотом Леонид Дмитриевич. – У нас – сто квадратов, так что каждый Новый год отдаем двадцать тысяч, двадцать третье февраля – двадцать, Восьмое марта – двадцать… У нас продавцы сидят на зарплате восемь тысяч! Текучка неимоверная. А куда денешься? Выживаем из последних сил… Только, Лев Иванович! О нашем с вами разговоре…

Гуров энергично кивнул и, изобразив руками жест, который можно было понять, как «Само собой разумеется!», на словах добавил таким же заговорщицким полушепотом:

– Мы и сами с чем-то похожим сталкиваемся, несмотря на то что у нас есть хорошие прихваты в столичной власти. Поэтому, понятное дело, все, о чем мы здесь говорили, останется строго между нами. А я доложу своему руководству, что перспективы здесь нулевые, и нам нужно искать другой район.

Спустившись вниз и выйдя из магазина, Лев пешком зашагал в сторону гостиницы. Он намеренно поплутал по улицам, чтобы иметь представление, чем дышит, чем живет Мокров.

Ему сразу же бросилось в глаза, что местные жители в большинстве своем хмуры, зажаты и имеют обыкновение исподтишка бросать подозрительные взгляды в сторону незнакомца. Судя по всему, они не ощущали себя хозяевами своего города, к тому же от любого встречного ежеминутно ждали какого-нибудь неприятного подвоха. Чтобы проверить свои предположения, проходя мимо одного из особнячков с зеленым забором и старыми яблонями, развесившими свои ветви до края когда-то давно посыпанного щебенкой тротуара, Лев обратился к пожилой тетке, вышедшей подмести подле двора:

– Здравствуйте! Извините, что беспокою. Вы не подскажете, как мне отсюда пройти к гостинице «Необъезженный мустанг»?

Ничего не ответив, женщина поспешно скрылась за калиткой. Продолжая изображать из себя рассеянного интеллигента, Лев с ноткой обиды сказал ей вслед:

– Извините! Я всего лишь хотел спросить дорогу…

Он зашагал дальше, но в этот момент сзади него щелкнул запор калитки, и раздался голос хозяйки этого дома:

– Слышишь, мужчина? Ты, я вижу, не местный?

Гуров оглянулся и отрицательно покачал головой. Высунувшись из калитки до половины, женщина доверительно проговорила:

– Поменьше бы ты болтался по городу в такое время! А то тут, бывает, и свои пропадают – как сквозь землю уходят. А уж такие, как ты, на раз исчезают. Ну, все, хватит болтать. Иди своей дорогой!

Запомнив улицу и дом, Лев зашагал дальше, размышляя над словами хозяйки. Он записал сказанное ею на диктофон своего сотового, точно так же, как и недавний свой диалог с сотрудником «Мегавольта». Происходящее в Мокрове все больше и больше напоминало ему ставший реальностью театр абсурда и ужасов, где все происходит вопреки логике и здравому смыслу. Лев вдруг ощутил себя одним из актеров этой постановки, которому забыли дать слова и который, вынужденно участвуя в фантасмагоричном действе, совершенно не представлял ни его фабулы, ни сюжета.

Он прошел по периметру кольца дорожной развязки и зашагал к гостинице, светившейся нарядными огнями.

Войдя в холл, Гуров неопределенно кивнул «ковбою» и отправился в гостиничное кафе. Прогулка по городу пробудила аппетит, и подкрепиться было совсем не лишне.

Дожидаясь официантку с заказанным ей ужином, Гуров вслушивался в разговоры соседей. Слева от него двое мужчин вполголоса обсуждали беспредел здешних гаишников.

– …Еду шестьдесят – там больше и не разгонишься, стоят два рыла, машут своей палкой. Типа, превысил скорость! Спрашиваю: а мне что, на четвереньках, что ль, ползти? А они ржут: тебе что, больше понравится, если найдем у тебя в багажнике наркоту или оружие? Пришлось каждому дать по «косарю»! Ну всяких я видел козлов, но тутошние козлы – самые борзые!..

Сидевшие позади Льва, судя по всему, три автотуристки, полушепотом обсуждали придорожное кафе с не совсем обычным названием «Ни хрена себе!». Как явствовало из разговора, оно находилось где-то на полпути между Мокровом и Журавском и представляло собой весьма опасную криминальную забегаловку. Одна из собеседниц поведала о том, что какая-то ее знакомая в прошлом году по недомыслию надумала там подкрепиться. Кончилось все тем, что ей подсыпали снотворного, а когда она пришла в себя, находясь уже в своей машине, то обнаружила, что у нее не осталось ни копейки денег. Более того, женщина поняла, что, пока находилась в бессознательном состоянии, подверглась изнасилованию, скорее всего неоднократному. Приехав в Мокров, она заявила об этом в полицию, но над ней там только посмеялись…

Когда официантка принесла заказ и, вежливо улыбаясь, пожелала приятного аппетита, Гурову некоторое время пришлось собираться с силами, чтобы начать ужин, – после всего того, что он услышал, аппетит совсем пропал. Сразу же после ужина Лев отправился в свой номер.

Ему хотелось только одного – лечь спать. Разъезды, недосып в поезде, рыбалка, ходьба по городу его основательно утомили. Ополоснувшись в душе, он разобрал постель и уже начал раздеваться, как в этот момент кто-то осторожно постучался в номер. Гуров снова застегнул рубашку и, открыв дверь, увидел перед собой смазливенькую деваху в фирменной униформе минимизированного размера. Кокетливо покачивая бедрами, гостья вкрадчивым голосом спросила:

– Вам ничего не нужно? Я ваша горничная, моя задача вас обслуживать и выполнять все ваши пожелания.

– Вы, наверное, очень удивитесь, но мне действительно ничего не нужно! – ответил Лев, не скрывая иронии. – А самое большое пожелание – чтобы меня до утра не беспокоили. Это – все!

– Н-ну как хотите… Спокойной ночи! – промурлыкала в ответ горничная.

Закрыв дверь и оглядевшись, Лев нашел за платяным шкафом деревянный багет с крепкой перекладиной и, положив его поперек дверного проема, притянул к нему полотенцем дверную ручку – мало ли что ночью может произойти? Лишь после этого он наконец-то лег под одеяло и закрыл глаза – отбой!