– Как и положено начальству, – переключился на генерала Крячко. – Сначала орал, что ты, полковник, нарушил его приказ, не явившись к нему с докладом. Потом возмущался необходимостью субсидировать твои альтруистические порывы. Но решение проблемы было в надежных руках. Полковник Крячко не даром свой хлеб жует. В итоге нам выделена энная сумма на бензин, плюс командировочные и кое-что на непредвиденные расходы. Красиво?

– Красиво, – кивнул Лев и тут же перешел к делу: – Выкладывай, что там с Яропольцевым.

– Как мы и предполагали, парень дал деру. Из Москвы ему выбраться удалось без труда, – став серьезным, начал докладывать Крячко. – Благополучно миновав все посты, он вышел за МКАД. Там его, по всей видимости, немного потрепало. Наш добрый самаритянин в лице деда Андрея подобрал его аж у Троицка. Желающие подвезти вымокшего до нитки и не больно четко изъясняющегося мужика в очередь не стояли, поэтому он не особо интересовался, куда именно может подбросить его дед. Уселся в салон, и все.

– Каким образом дед узнал, что это наш беглец? – спросил Гуров.

– Не поверишь, услышал сводку новостей по радио. Полуночный выпуск. Он как раз высадил Яропольцева на пересечении шоссейной и железной дорог. Указал направление к станции Непецино, тронулся, и тут по радио объявляют. Дед приметы сравнил, сложил два и два и получил законные четыре. Потом засомневался и решил отложить решение проблемы до утра. А утром в его родное Бортниково пришло известие о перестрелке на станции, и он, уже нисколько не сомневаясь, взял и позвонил. Да не просто в 02. Дождался очередного выпуска новостей, записал номер горячей линии и попал сразу к нам. Вот такие дела, друг мой Гуров, – подытожил Крячко.

– Какие-то еще подробности известны? Кто с ним беседовал? – задал новый вопрос Лев.

– Почти ничего. Говорил с ним лейтенант Заволокин. Ты его должен знать. Толковый парень. Только связь уж больно нестабильная с этим самым Бортниковым. Деревушка захудалая. Всего четырнадцать дворов, да и из них наверняка половина пустует. Кто там станет связь налаживать? Кое-как соединяет, и ладно. Короче, разговор не заладился. Заволокин велел ему сидеть дома, никуда не отлучаться и дожидаться «послов» из столицы.

– Долго же ему ждать придется, – вздохнул Гуров, пристраиваясь в хвост длиннющей очереди из автомобилей. – До Кольцевой не меньше часа добираться будем. А там еще сотню километров отпахать придется. Яропольцев, если дураком не будет, успеет за это время на полтыщи километров уйти. А в каком направлении, попробуй вычисли.

– Это точно, – согласился Крячко. – Укатит как пить дать.

– Что по перестрелке узнал? – переключился Лев на более насущные вопросы.

– А ничего не узнал, – развел руками Станислав. – Ты же сам орал как очумелый, мол, давай, Стас, быстрее. Все бросай, гони к Сретенке. Вот я и погнал.

– И даже со станционным начальством не связался? – Гуров даже про дорогу забыл, уставившись осуждающим взглядом на друга.

– Что ты на меня так смотришь? – рассердился Крячко. – Да, не связался. Это преступление? Как я мог одновременно делать сотню дел, да еще с учетом того, что ты, полковник, отвел мне на все про все ДЕСЯТЬ минут!

– Звони дежурному. Пусть узнает, кто занимается перестрелкой в Непецине, свяжется с ними и сообщит о нашем приезде. Хотя бы информацию подготовить к нашему приезду успеют, – снова глядя на дорогу, распорядился Лев.

Крячко безропотно выполнил указания. Несмотря на то что Гуров действительно торопил его, промах был на его совести, и он это прекрасно понимал. Некоторое время ехали в полной тишине. Машины тащились еле-еле, добавляя напряженности в и без того накаленную атмосферу. Первым не выдержал Станислав. Смущенно откашливаясь, он негромко заговорил:

– Признаю, сплоховал. Надо было задержаться и связаться с Непецинским отделением. Сейчас бы уже знали, что они думают о ночной перестрелке.

– Забудь. Все равно ничего не изменилось бы, – махнул рукой Гуров. – Не видишь, что на дорогах творится? Сорок раз успеешь и с Непецинским отделом пообщаться, и до деда Андрея дозвониться. Одного нам не успеть – перехватить Яропольцева на станции. Но это уже не в твоей власти. Поищи пока в Интернете информацию по Непецину и ее окрестностях. Хоть карту изучим по дороге, вдруг пригодится.

Через несколько минут Крячко увлеченно разучивал карту, читал всевозможные новости, связанные со станцией и прилегающими населенными пунктами. Потом принял доклад дежурного о выполнении задания. Перестрелкой занимался некий лейтенант с традиционной русской фамилией Сидоров. Непецинские власти отнесли дело в разряд незначительных, поэтому поручили его чуть ли не стажеру. С самим Сидоровым ни дежурному, ни полковнику Крячко связаться не удалось. Сколько ни набирали выданный отделом номер, тот был неизменно занят. Видимо, у лейтенанта настолько бурная жизнь, что звонки поступали непрерывно, а поговорить он желал с каждым. А может, по рассеянности стажер забыл отключить связь, прервав последний разговор, а его собеседник и вовсе не имел привычки нажимать кнопку «отбой». Но, вероятнее всего, аппарат у лейтенанта вышел из строя, а на новый он заработать еще не успел.

Бросив бесплодные попытки, Крячко вернулся к изучению того, что мог предоставить ему Интернет, расписывая красоты Непецина. К тому времени как «Пежо» Гурова вырвался из цепких объятий столицы и покатил по Новорязанскому шоссе, Крячко чуть ли не наизусть знал названия всех улиц поселка, а также плотность населения, список достопримечательностей и многое другое. К перекрестку, разделяющему шоссе и уводящему проселочные дороги в двух противоположных направлениях, на Бортниково и Непецино, подъехали ближе к часу дня. Остановив машину, Гуров посмотрел на Стаса и поинтересовался:

– Кого посетим первым: деда Андрея или лейтенанта Сидорова?

– Я бы поставил на деда, – высказался Крячко.

– Хочешь убедиться, что дед не ошибся? – уточнил Гуров.

– Не помешает. Предъявим фото, потребуем подробного отчета, а после уж лейтенанта захватим, и на станцию.

Гуров свернул влево, и «Пежо» затрясся на ухабах. Дорогой здесь явно не занимались лет триста. Само название «дорога» мало подходило к расхлябанной грунтовке, вязкой жижей растекающейся под колесами легковушки. Земля еще не успела как следует просохнуть после продолжительного дождя, затрудняя движение. Хорошо хоть ехать было недалеко. Миновав встречный поселок, наконец въехали в Бортниково. Здесь отыскать двор деда Андрея оказалось совсем просто. Третий дом от дороги и был тем местом, где проживал дед. Крупную цифру «три» на добротном заборе было видно издалека. Заглушив мотор, Гуров вышел из машины. Крячко двигался следом. Толкнув калитку, прошли во двор. Навстречу им уже спешил хозяин.

– Из столицы прибыли? – спускаясь с крыльца, поинтересовался дед.

– Так точно, отец. А ты, значит, и есть дед Андрей? – отозвался Крячко.

– Я, милок, кто ж еще? – согласно закивал дед. – По мою душу или просто побеседовать?

– За душой в другой раз, отец. Нынче просто для беседы. В дом пригласишь или здесь разговор поведем? – подлаживаясь под манеру хозяина, ответил Гуров.

– А это где вам угоднее, – услужливо проговорил дед. – В доме сидячие места мягче, а во дворе воздух свежее. Что до охочих подслушивать, так в нашей деревне одни глухари остались. С двух метров недослышивают, куда уж с такого-то расстояния.

– Тогда и правда лучше на воздухе, – кивнул Лев, присаживаясь на завалинку. – Для начала мы хотели бы убедиться, нашего ли беглеца вы подвозили прошедшей ночью.

Он извлек из кармана паспорт Яропольцева и предъявил фото деду Андрею. Тот внимательно вгляделся в снимок и уверенно сказал:

– Он это, как пить дать он. Правда, тут он малость повеселее и поопрятнее. Ну, да ночью-то измученный вконец был. Видать, долго мотыляться по дорогам пришлось.

– Уверен, дед? – переспросил Крячко. – Может, очки из дома принести, чтоб уж наверняка?

– Не пользуюсь я очками, сынок. Зрением не обижен, – заявил дед. – А дружка вашего и без очков признал. Больно личность у него приметная. В наши дни натуральных блондинов днем с огнем не сыщешь. Повыродились все. Ваш вот последний, поди, остался.

– А теперь во всех подробностях, – попросил Гуров. – Где посадил, о чем разговор вели, в каком месте и в котором часу расстались.

Дед Андрей выложил все, о чем спрашивал Гуров, а потом заговорил о наболевшем:

– Я ведь вину свою чую, сынок. Упустил разбойника. В руках, считай, держал и упустил. А все страх этот. Напугался я, сынок. В Отечественную фашистов не трухал, а тут на тебе, за шкуру свою старую затрясся. Да не маши ты головой-то, сынок, знаю, о чем говорю. Он ведь как в «Москвича» моего сел, почти сразу и уснул. А во сне такое болтал, что поневоле забоишься. Я ведь поперву собирался его к себе позвать. Обсохнуть, выспаться, все такое. Потом как представил, что разбойника в нашу деревушку приволоку, а он как начнет тут бесчинствовать, как потом людям в глаза смотреть? А уж когда высадил его да передачу с приметами прослушал, понял, что не напрасно боялся. За себя-то ладно, а за деревенских порадовался. Негоже людей к могиле раньше срока подталкивать.

– Вы сказали, что ваш попутчик во сне разговаривал. Не припомните, что именно он говорил? Может, фамилии какие-то называл или названия географические?

– Фамилии не фамилии, а клички говорил. Чаще других Гробаря какого-то поминал и еще одного. Точно не помню, вроде бухгалтера или звездочета, – начал вспоминать дед Андрей.

– Зачетчик?

– Во! Точно, Зачетчик. Они вроде бы дорогу ему перешли. Сами они в банду входят, не иначе. Только вот названия банды он не упоминал. Еще женщину какую-то все потерпеть умолял. Обещал, что скоро все изменится, то ли ей лучше станет, то ли им двоим. Точнее сказать не могу, больно отрывисто парень говорил.

– А ты, дед, не старайся гладко излагать. Ты его словами говори, – посоветовал Крячко. – Что вспоминается, то и говори. Складывать – это наша забота.

Дед Андрей покряхтел, потер лоб, сосредоточился и начал выдавать отрывочные фразы так, как всплывали в памяти. Слушать его было жутковато, словно говорил он под гипнозом. Глаза закрыты, руки сцеплены в замок, голова откинута, а изо рта отрывочные фразы вылетают. И будто даже голос изменился, моложе стал и злее.

– Гробарь, сука, твоих рук дело… Поймаю, сперва пальцы переломаю, по одному вырву… Хотели быстро дельце провернуть? Промахнулись с дичью. Ярило никогда кроликом не был… Вашей конторе раскошелиться придется. За такую инфу добро дадут… Не гуди, Рокот, облажался, обтекай… И чтоб ни секундой позже, я шутить не буду… Что, милая, больно? Потерпи, скоро все изменится, вот увидишь… Ах ты ж падла, Зачетчик, фуфло мне втюхать задумал? Говори, где… За что? Зачем? Выродки! До всех доберусь и до тебя… Ты умирать будешь долго, это я тебе обещаю… Вот вы у меня где все, сволочи! Железо раскаленное глотать… Нет больше… Радость моя, не смог я… Ублюдки, твари, я вам нужен. Получите вы меня в цветной упаковке, со шнурочком огненным…

Речь деда Андрея прервалась. Тяжело дыша, он открыл глаза и невидящим взглядом окинул окрестности. Гуров слегка похлопал его по руке, пытаясь привести в чувство.

– Может, водички? – настороженно следя за дыханием деда, предложил Крячко.

– Не нужно воды, – медленно протянул дед Андрей. – Я в норме. Вспоминать неприятно было, вот и разволновался.

– Ты молодец, отец, и воспоминания твои нам очень помогли, – похвалил Гуров, вставая с завалинки. – Телефон тебе оставлю. Если еще что-то важное вспомнишь, сразу звони. Есть аппарат-то у тебя?

– У Актинихи есть. Через двор живет. Доползу, если что, – ответил дед Андрей.

– Тогда бывай! – Гуров пожал деду руку. – А про то, что струсил, не думай. Это не трусость, отец, это дальновидность.

– Вам виднее, – произнес дед Андрей. – А по мне, так в штаны наложил бравый солдат Нырков.

– Это ты, что ли, Нырков? – улыбнулся Крячко.

– Кто ж еще? Две медали «За отвагу». Это в бою, а на гражданке – вот струсил.

– Забудь, дед, правильно тебе полковник Гуров сказал. Кто знает, как бы дело обернулось, притащи ты его в деревню. От Актинихи твоей, может, уже один телефон остался бы, – попытался взбодрить старика Крячко. – А попутчика твоего мы отыщем, не сомневайся. И не без твоей помощи. Помни об этом, отец.