Глава 2

Отправив Крячко обследовать московские больницы, Гуров связался с Кулагиным – заместитель директора ФСБ едва успел вернуться в свое ведомство. Генерал был приятно удивлен темпами расследования, что набрал Гуров.

– Лева, рад тебя слышать! – проговорил Кулагин в трубку. – Чем порадуешь?

– Быстрый какой, – усмехнулся Гуров. – Обрадовать не обрадую, а вот озадачить, пожалуй, смогу. Кто у тебя руководил расследованием?

– Полковник Бурдин. А что? – Кулагин пытался понять, к чему клонит Гуров.

– Приказ об уничтожении банкнот он отдавал? – ответил вопросом на вопрос Гуров и, услышав утвердительный ответ, продолжил: – Человек надежный?

– Уверен, как в себе! – ответил Кулагин. – А что, у тебя появились какие-то соображения?

Гуров не ответил. После того как он узнал, что банкноты уничтожили, не переписав номера, в его голове мелькнула мысль, что это не простое головотяпство.

Человек должен быть профаном в розыске, чтобы так запросто уничтожить вещественные доказательства. И такое нарушение правил расследования наводило на мысль о злом умысле. Полковник Бурдин с одинаковой вероятностью мог быть как профаном в сыске, так и предателем. Тот факт, что ему за два месяца не удалось ничего выяснить, говорил о возможности и того, и другого варианта.

Сыщик не стал говорить о своих подозрениях Кулагину. Проверить свои предположения он сможет и сам. Да и незачем обвинять человека, не имея для этого никаких доказательств. В конце концов, Бурдин мог оказаться профессионалом в каком-то ином направлении.

В любом случае Кулагин ошибся, назначая Бурдина руководителем следственной группы. Незачем было указывать генералу на его ошибку. По крайней мере, пока. Гуров никогда не боялся сказать правду. Каким бы большим начальником ни был его собеседник. Но и портить отношения с Кулагиным в начале расследования не имело смысла. Поэтому сыщик и проговорил не то, что думал.

– Да нет, – спокойно сказал Гуров. – Просто мне с ним пообщаться нужно. Хотел узнать, что он за человек.

– Так бы сразу и сказал, – в голосе Кулагина послышалось облегчение. – А то наводишь тень на плетень. Я его пришлю к тебе.

– А вот этого делать не надо! – остановил генерала Гуров. – Незачем ставить твоего полковника в подчиненное положение по отношению к сотруднику милиции. Попроси его приготовить все бумаги. Я подъеду через час.

Не дожидаясь ответа генерала, Гуров повесил трубку. Полковник никогда не отличался особой дипломатичностью. Отсутствие умения играть в закулисные игры было одной из причин, по которой Гуров со всеми его талантами не дослужился до генерала. И вряд ли когда дослужится.

Однако с контрразведчиками ему работать уже приходилось. И не раз. Гуров прекрасно знал о том, какого они высокого мнения о себе. Поехать с отчетом в милицию, к равному по званию, для любого из них было равносильно оскорблению. И ничего хорошего из такого начала сотрудничества не получилось бы.

Когда Гуров просил Кулагина подготовить документы через час, он думал отнюдь не об удобстве сотрудников ФСБ в целом и полковника Бурдина в частности. Прежде чем посетить здание на Лубянке, Гуров собирался заехать в Центробанк.

Как и большинство жителей России, не имеющих никакого отношения к финансовой деятельности, полковник очень приблизительно представлял себе, чем занимается Центробанк, кроме не совсем успешной, если не сказать хуже, регулировки курса доллара.

Углубляться в тонкости финансовых операций не входило в планы Гурова. Полковник хотел лишь понять, кто, зачем и как переводит деньги в Центробанк.

Гуров ни минуты не сомневался, что в Центробанке встречать его с цветами никто не будет. В лучшем случае посоветуют пойти и успокоить зуд любопытства в другом месте. В худшем – пообещают устроить неприятности на службе. Мало ли, что он полковник. В Центробанк не каждого генерала пустят! Вот тут-то и должен был пригодиться Кулагин...

В Центробанке все получилось так, как и предполагал Гуров. Встретили его довольно прохладно и общаться не захотели. Пришлось открывать свои козырные карты. Имя генерала Кулагина подействовало магически: к Гурову стали относиться, как к родному.

Через три минуты после звонка на Лубянку полковник уже сидел в отличном кресле шикарного кабинета заведующего отделом поступлений и пил крепкий турецкий кофе. Сам заведующий в это время самозабвенно рассказывал о принципах работы Центробанка.

Некоторое время Гуров не вмешивался в его монолог. Но когда речь заведующего стала здорово походить на абракадабру, полковник не выдержал. Он отставил в сторону чашку с кофе, взял предложенную сигарету и попросил:

– А теперь, господин Демченко, повторите то же самое, но так, чтобы понятно было и ребенку.

От такой просьбы Демченко оторопел. Он и помыслить не мог, что в банк пришлют человека, который ни бельмеса не понимает в финансах. То, что подумал заведующий отделом, сам он, конечно, не сказал. Но для Гурова не составило труда прочитать мысли Демченко по его лицу. Заведующий подумывал о чем-то вроде того, что с таким пеньком, как Гуров, не стоит вообще разговаривать. Только время зря потеряешь.

– Господин Демченко, будьте столь любезны и переведите мне все на простой русский язык, – усмехнувшись, повторил Гуров. – И не нужно особо углубляться в подробности! Просто скажите мне, кто и зачем может переводить деньги к вам.

Заведующий отделом поступлений постарался взять себя в руки и вновь нацепил на лицо маску услужливой любезности. Объяснить процессы банковской деятельности общедоступным языком он явно затруднялся: не сумев подобрать нужные слова, Демченко иногда начинал изъясняться на языке жестов.

Худо-бедно, но к исходу двадцатой минуты разговора Гуров сумел составить себе достаточно хорошее представление о том, чем занимается Центробанк. Картина сложилась примерно такая: главную часть наличности Центробанк получает от изготовителей купюр. Некоторые, впрочем тоже немалые, суммы поступают после очередных валютных торгов в виде платежей от коммерческих банков и других финансовых организаций.

Немалую часть наличности предоставляет Сбербанк России, который получает платежи на счета налоговой инспекции, таможенной службы, судов, государственных нотариальных контор, загсов и прочего, прочего, прочего.

И, наконец, некоторые суммы Цен-тробанк просто за плату принимает в свои хранилища от крупных финансовых структур. Именно эта услуга Центробанка и заинтересовала Гурова. Это была как раз та самая щель, через которую в Центробанк могли проникнуть радиоактивные банкноты.

– После хранения вы возвращаете клиенту те же самые деньги? – поинтересовался Гуров.

Демченко некоторое время непонимающе смотрел на него, пытаясь постигнуть смысл вопроса.

– Нет, ну что вы! – наконец сообразил он. – Подобное было бы слишком накладно при наших объемах наличных и их постоянном обороте. Естественно, клиент получает любые купюры на ту же самую сумму. Понимаете ли, у нас столько выплат бывает в день...

– Понимаю, – перебил полковник. – Спасибо за информацию. Я узнал все, что мне нужно. Прощайте. Хотя, может быть, мы еще встретимся.

На лице заведующего отделом откровенно читалось, что он надеется на обратное.

Гуров вышел из Центробанка и зябко поежился. Еще утром не по-октябрьски теплая погода испортилась в одночасье. Пока Гуров разговаривал с Демченко, северо-западный ветер занавесил небо над Москвой серыми низкими облаками. И они, казалось, ждали появления Гурова, чтобы брызнуть мелким моросящим дождем.

Полковник поднял воротник плаща и заспешил к своему «Пежо», припаркованному в отдалении.

От Центробанка до Лубянки по московским меркам было буквально шаг шагнуть. Несмотря на светофоры и плотное движение, Гуров добрался туда несколько раньше назначенного срока. Появляться у Бурдина раньше оговоренного времени было не очень солидно. Не по рангу, так сказать.

И все же дело есть дело. Гуров не стал, поглядывая на часы, ожидать, пока минутная стрелка дойдет до требуемой цифры. Мельком посмотрев на часы, сыщик выбрался из машины и вошел в подъезд мрачного здания, которым издавна пугали граждан.

Бурдин оказался крепким невысоким мужичком, лет на восемь моложе Гурова. Держался он с сыщиком довольно дружелюбно. Хотя и относился скептически к подключению «ментовского важняка» к следствию. Дескать, если уж ФСБ с ее возможностями не смогла отыскать концов, то остальным в это дело и соваться нечего.

– Раненько вы, Лев Иванович, – усмехнувшись, проговорил Бурдин, пожимая Гурову руку.

Хватка у него была неплохая, но до тренированного Гурова ему было далеко. Бурдин попытался сдавить руку полковника, но нарвался на достойный ответ и уважительно посмотрел на сыщика.

– Что выросло, то выросло, – ответил на полувопрос своей любимой поговоркой Гуров. – Не знаю, как у вас, но у нас говорят: волка ноги кормят. Документы готовы?

– Давно уже. – Бурдин выложил на стол две объемные папки. – Генерал приказал отдать их вам, если потребуется. Или здесь ознакомить.

Гуров быстро пролистал материал. Как он и ожидал, того, что нужно, здесь не оказалось. Гуров захлопнул папки и посмотрел на Бурдина.

– Я вижу, вы сотрудников коммерческих банков на наличие симптомов лучевой болезни не проверяли? – вопрос прозвучал обвинительным приговором.

– Смысла не было, – пожал плечами Бурдин. – Если кто-то и подхватил дозу, то проявится это не скоро. Потому как человек мог находиться с зараженными деньгами не больше нескольких минут. К тому же тот, кто организовал эту акцию, не мог не знать, что его исполнители получат ту или иную дозу. Он их давно отправил куда-нибудь в тепленькое местечко. Или попросту ликвидировал.

– Ну-ну, вам виднее, – с сомнением проговорил Гуров. – Папочки я у вас заберу. Изучу на досуге. А потом встретимся и обсудим, что можно предпринять в этом деле.

– Как вам будет угодно, – неожиданно развеселился Бурдин. – Где найти меня, вы знаете. Буду нужен, звоните!

Гуров вышел из здания ФСБ, думая о том, что разговор с Бурдиным получился совершенно дурацкий. Гуров и сам не знал, что он ожидал от общения с контрразведчиком. Поэтому, наверное, и получился у них диалог в духе Дюма: встретились два сильных фехтовальщика и давай друг другу галантно намекать на собственное превосходство, предлагая при случае скрестить шпаги.

Мальчишество какое-то! И зачем только Гурова понесло в ФСБ! Мог бы попросить прислать документы с посыльным. Впрочем, все было сделано верно. Если не считать самого диалога. Союзников надо знать в лицо.

Едва Гуров забрался в не успевшее остыть уютное нутро «Пежо», как зазвонил сотовый телефон. Полковник вдруг решил, что случилось что-то с Марией, и лихорадочно схватил трубку.

– Слушаю вас! – почти закричал Гуров.

– Вот одурел на старости лет! Ты что орешь? – это был Крячко. У Гурова отлегло от сердца. – Слушай, Лева, может, тебя действительно Орлов чем-нибудь заразил? Приезжай ко мне. Проверим на всякий пожарный!

– Тебе чего нужно? – еще не до конца успокоившись, спросил Гуров.

– Да ничего, по твоему нежному голоску соскучился, – съехидничал Крячко. Затем, видимо, почувствовав, что Гуров сейчас начнет ругаться, исправился: – Шучу. Шу-чу! Отыскал я одного человечка интересного. По части Центробанка. Давай-ка рули ко мне. Я в Склифосовского...

До клиники института Гуров промчался как на крыльях. Полковник, конечно, лучше других знал о достоинствах Крячко как сыщика, но такой прыти и он не ожидал. Впрочем, сам Крячко, довольный собой, скромно потупив глаза, объяснил успех простым везением.

Конечно, тут не обошлось без обычного для Станислава паясничанья, но Гуров не обратил на это внимания. Гораздо интереснее была аккуратная больничная карта, заведенная на имя некоего Антона Борисовича Пешкова. В графе «место работы» было написано: «Центробанк РФ, подразделение охраны». А диагнозом значилось «белокровие, наступившее в результате получения высокой дозы радиации».

– Орден я тебе не обещаю. Зато дружеское похлопывание по плечу гарантировать могу. – Гуров посмотрел на Крячко. – Открой страшную тайну: как тебе это удалось?

– Орешек знания тверд. Но все же мы не привыкли отступать! – встал в театральную позу Станислав. – Лева, я же не профан. Позвонил в Министерство здравоохранения, задал нужный вопрос, получил требуемый ответ. А тут, в клинике, мне подняли все случаи за последние полгода. Эта карточка лежала почти на самом верху. Все. Бурные аплодисменты.

– Гениально, – согласился Гуров. – Ну и что ты думаешь по этому поводу, великий сыщик?

– А хрен его знает, – пожал плечами Крячко. – Парня госпитализировали для общего обследования. Сам он говорит, что служил в ракетных войсках и, кроме как там, получить дозу радиации не мог нигде. Врачи в этом сомневаются. Дескать, облучение не СПИД. Так долго ждать не будет. Пойдем к нему да сами и поспрашиваем...

Гуров спорить не стал. Получалось, что поймать дозу радиации Пешков мог только в банке. Но вот когда? Гуров решил подстраховаться.

– Стас, ты иди к Пешкову в палату, а я сделаю пару звонков, – проговорил Гуров и достал сотовик. – Я тебя догоню.

Крячко пожал плечами и пошел к выходу. Он давно привык к недомолвкам Гурова и уже не обращал на них внимания. Таков уж был стиль работы одного из лучших российских сыщиков. И ничего с этим поделать было нельзя.

Пешков лежал в отдельной палате. Крячко вошел к нему без стука и с хозяйским видом прошел к постели больного. Парень выглядел и в самом деле неважно. Но на умирающего похож не был. Станислав сел на край кровати и пощупал у удивленного Пешкова пульс.

– Ну и как себя чувствует потомок Горького? – участливо спросил Крячко.

– Кто? – не понял парень.

– Ты, темнота! – укоризненно покачал головой Станислав. – В школе учиться получше надо было. Тогда бы таких дурацких вопросов не задавал. У великого классика советской литературы настоящая фамилия была Пешков. Ты ему кем приходишься?

– Внучатой племянницей, – ответил вместо растерявшегося парня вошедший следом Гуров. – Кончай паясничать, Стас. Разговор будет серьезный. Гуров подошел к кровати Пешкова и предъявил ему служебное удостоверение. То, что сыщик прочитал в глазах парня, полностью подтвердило его догадку. Гуров усмехнулся и неожиданно спросил, обращаясь к Пешкову:

– Куда деньги спрятал?

– Какие деньги? – Глаза парня забегали.

– Ворованные, – так же спокойно ответил Гуров.

Крячко удивленно переводил взгляд с одного на другого, но в разговор не вмешивался.

– Я в жизни ничего не украл! – возмущенно начал Пешков. – Какое вы имеете право...

– Господи, опять старая песня. Сколько раз я ее уже слышал, даже не упомню, – устало вздохнул Гуров. – Стас, сходи в машину за наручниками. Не хочет парень здесь говорить, будем у нас допрашивать.

– Стойте! – Пешков подскочил на кровати, увидев, что Станислав пошел к выходу. – В прихожей, на антресолях. В коробке из-под обуви.

– Вот так-то лучше, – похвалил парня Гуров. – Дома кто есть?

– Жена. – Губы парня тряслись. – Она в декретном отпуске...

– Ну ты и придурок! – выругался Гуров и пошел к выходу.

– Как вы узнали о деньгах? – прокричал Пешков вслед. – Их ведь никто не считал!

– По пеплу, Антоша. По пеплу! – зло ответил Гуров и захлопнул за собой дверь.

На Павловскую улицу, к ДК завода имени Владимира Ильича, Гуров мчался, словно на пожар. По дороге они заехали в главк и взяли счетчик Гейгера. Именно поэтому Гуров так и торопился. Словно потерянные минуты решали чью-то судьбу.

Крячко сидел рядом с ним и молчал, не решаясь задавать вопросы. Станислав видел, в каком состоянии находится Гуров, и понимал, что сейчас от него ничего, кроме отборного мата, добиться не удастся. Полезней для здоровья будет дать полковнику перебеситься.

Молодая жена Пешкова, как и ожидалось, оказалась дома. Судя по размерам живота, женщина была минимум на седьмом месяце беременности. Она была столь напугана визитом сотрудников милиции, что ни в чем им перечить не смогла. Когда Гуров приказал ей одеваться и идти к машине, женщина лишь покорно кивнула головой.

– Стас, проводи ее! – Гуров вытолкнул обоих из квартиры и полез на антресоли.

Счетчик зачирикал, словно стая воробьев, завидевшая кошку. Гуров спрыгнул с табуретки и с силой ударил кулаком по стене. Несколько секунд он стоял, прислонившись к выцветшим обоям, а затем вышел из квартиры, громко захлопнув за собой дверь.

– Куда мы едем? – робко спросила молодая женщина, едва Гуров завел двигатель.

– В больницу, девочка, – устало проговорил полковник, не поворачивая головы. – Будем надеяться, что еще не поздно...