– Ребята, вы настырные, ну, как менты просто! – сказал он. – Сказано вам человеческим языком – уезжайте отсюда подобру-поздорову! У человека живот схватило – пошел в кусты. Вам какое до того дело? И мои дела вас тоже не касаются. Все теперь ясно?

– Теперь все, – сказал Гуров. – Кроме одного – где Приходько?

Здоровяк был сильно удивлен.

– Ну ты достал, папаша! – с досадой пробормотал он и надвинулся на Гурова грудью, стараясь оттеснить его на дорогу. – Русского языка не понимаешь, лезешь не в свои дела… За такие дела знаешь, что бывает?

– Ошибку совершаете, молодой человек! – заметил Гуров спокойно. – Как вы правильно изволили угадать, мы с товарищем действительно из милиции. Не советую делать лишних телодвижений – чревато.

– Плевать мне – откуда вы! И ты меня не пугай! Это вы старушек на рынке можете пугать! А тут другой случай!

– Интересно, – благодушно произнес Гуров. – И что же это за случай такой?

Он мог позволить себе благодушествовать, несмотря на крайне вызывающее поведение молодого человека, потому что полковник Крячко успел незаметно проскользнуть тому за спину и, не мудрствуя, тюкнул его по голове кулаком. Эффект сказался незамедлительно – молодой человек, собиравшийся что-то сказать, остановился на полуслове, закатил глаза и стал наваливаться всей тушей на Гурова, который был вынужден подхватить его под мышки, чтобы не оказаться погребенным под непосильной тяжестью. На первый взгляд такой быстрый эффект мог показаться удивительным, но Гуров уже заметил, что в кулаке Крячко сжимал табельный пистолет Макарова, и это многое объясняло.

– А тебе не кажется, что ты где-то превысил сейчас свои полномочия? – сердито спросил он, пытаясь пристроить молодого человека на капоте собственной машины. – Он, между прочим, верно заметил – это не со старушками на рынке воевать. У таких людей, как правило, целая армия адвокатов на подхвате, и нервы они портить умеют.

– Но я должен тебе заметить, – ничуть не смутившись, ответил Крячко, – что таких бегемотов голым кулаком не выключишь. Ты хотел вернуться в главк в синяках? Или ты надеялся, что этот тип понимает русский язык? Он только требует, чтобы окружающие его понимали, а сам, по-моему, на это не способен. Давай-ка лучше, чем спорить, обезопасим это чудовище, а сами займемся делом.

– Пожалуй, ты прав, – неохотно согласился Гуров. – Нужно поскорее отыскать Приходько. Похоже, этот грубиян тут не один. А ты говорил, что «Мерседес» здесь застрял случайно!

– Я был не прав, – ответил Крячко, надевая на правую руку грубияна наручник и пристегивая ее к бамперу. – Но я быстро пересмотрел свои ошибочные взгляды, покаялся и даже предупредил вылазку врага.

– Все равно, надо было как-то поаккуратнее! – уже не так сердито сказал Гуров.

Он вытащил из замка зажигания свои ключи, потом немного подумал и то же самое проделал с ключами от «Мерседеса».

– Тише едешь – дальше будешь, – назидательно сказал он черному чудовищу и, обратившись к другу, добавил: – Нужно будет потом связаться с нашими, проверить этот номер. Но сейчас главное найти Приходько. Поскольку в машине его нет, то остается один вариант – роща. Давай-ка рассредоточимся. Если что увидишь – свистни.

– Свистну обязательно, – пообещал Крячко.

Они разошлись в стороны и углубились в рощу. Дул свежий ветерок, и как ни вслушивался Гуров, ничего, кроме ропота листьев над головой, он так и не услышал. Крячко вскоре пропал из виду, и у Гурова возникло ощущение, что он совершенно один в пустой роще и идет неизвестно куда, возможно, уже заблудившись. Ощущение было явственным, хотя Гуров прекрасно знал, что роща тянется всего на каких-нибудь двести-триста метров и заблудиться в ней не сможет даже маленький ребенок.

Двести метров ему идти не пришлось. Он прошел максимум пятьдесят, и слева от него послышался свист. Гуров сразу же перешел на легкий бег и двинулся туда, откуда донесся условный сигнал.

Всего через полминуты он оказался на краю небольшой поляны, в центре которой возле одинокой березы разыгрывалась довольно странная сцена. Трое мужчин в хороших костюмах окружали дерево, к стволу которого был привязан еще один. Костюм на нем тоже был неплохой, импортный, но костюм этот был спортивный – ярко-красный, с черными полосами и затейливой символикой. Лицо этого человека также было красного цвета, под стать костюму. Позиция, в которой он оказался, видимо, сильно его возмущала. Кроме того, один из троицы крепко сжимал его рот широкой ладонью, не давая возможности крикнуть. Помимо этого, никаких знаков внимания пленнику не оказывалось. Трое его спутников напряженно вслушивались в шелест листьев, пытаясь сообразить, откуда донесся свист и что он мог означать.

Судя по всему, свистевшего они еще не видели. Не заметили они и Гурова, тихо подкрадывающегося с подветренной стороны. Он сумел подойти совсем близко, когда они спохватились.

Один из мужчин резко обернулся назад и сделал движение Гурову навстречу, но тут же затормозил, увидев направленный на него пистолет.

– Спокойно! – сказал Гуров. – Я не бандит, я из милиции. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. И уберите грязную лапу с лица этого человека. У меня есть подозрения, что вы не каждый день их моете.

Пистолет он достал сразу, чтобы предупредить возможные недоразумения. Вся эта троица явно имела отношение к «Мерседесу», и Гуров полагал, что вряд ли манеры этих людей лучше, чем у их товарища, отдыхавшего сейчас возле бампера гуровского «Пежо».

Несмотря на предупреждение, люди из «Мерседеса» не сильно испугались. Правда, руку со рта Приходько (это был, разумеется, он) убрали, но зато все трое довольно решительно стали надвигаться на самого Гурова, сверля его при этом неласковыми взглядами.

Двое из этих троих чем-то и внешне напоминали того парня, о котором только что вспоминал Гуров. По-видимому, как и тот, эти двое тоже немалое время уделяли поддержанию физической формы и гораздо меньше заботились о своем духовном развитии, хотя следовало признать, что трусами они не были.

Третий же несколько отличался от прочих – он не имел атлетического телосложения, был бледноват, выглядел лет на десять старше, но при этом держался, пожалуй, даже увереннее своих мускулистых спутников. Из этого можно было безошибочно заключить, что именно он является в компании главным. Он и заговорил с Гуровым первым, причем в весьма вызывающем тоне.

– Послушайте, любезный! Вас никогда не учили не совать нос в чужие дела? – спросил он. – Всему есть свои границы. Даже делая скидку на вашу собачью профессию, не могу не выказать своего неудовольствия подобной бесцеремонностью…

– Кучеряво выражаешься! – вдруг прозвучал у него за спиной насмешливый голос. – Тебя, случайно, не из дипломатического корпуса вышибли за пьянку? Очень мудро поступили, между прочим. А теперь, если не хочешь получить пулю в зад, быстро закрой рот и развяжи пленника! А вы пока прилягте!

Крячко, появившийся внезапно из-за кустов, скалился во весь рот и помахивал пистолетом. Этот неприятный сюрприз произвел нужный эффект. Суровая троица оказалась в растерянности. Два пистолета даже для них было слишком.

Однако они еще не до конца признали поражение. Они хмуро вертели головами то направо, то налево, будто никак не могли пересчитать количество ментов, находившихся на поляне. И человек, привязанный к дереву, тоже вращал головой как заведенный. Но его можно было понять – от исхода дискуссии зависела его судьба.

Поскольку никто не торопился выполнять его требование, полковник Крячко решил перейти от слов к делу и для пробы выстрелил. Правда, зад «дипломата» он пощадил и для начала послал пулю тому под ноги. Пуля взрыла землю в двух сантиметрах от каблука начищенного ботинка, и «дипломат» невольно подпрыгнул на месте. Товарищи посмотрели на него с каким-то странным любопытством, будто он сделал что-то крайне неприличное.

«Дипломат» смутился, и его пыл несколько поуменьшился. Он, правда, пытался еще раз показать характер, заявив Крячко, что тот поплатится за свое самоуправство, но после второго выстрела притих, побледнел и без слов направился к дереву.

Отвязав Приходько, он повернулся к своим безмолвствующим спутникам и сухо сказал им: «Ладно, пошли отсюда!»

Теперь пришел черед удивиться Гурову.

– Выражаясь твоим лексиконом, любезный, ты сейчас совсем некстати торопишься, – сказал он, подходя ближе. – У нас только-только завязалась беседа, а ты уже в кусты. Это даже неприлично, уважаемый. У нас накопилось к тебе столько вопросов… И потом, кажется, был приказ прилечь? Будем выполнять или опять придется тратить боеприпасы?

Поскольку Крячко тоже был рядом, а ухмылка на его загорелом лице сделалась еще веселее, «дипломат» решил не испытывать судьбу. Но ложиться на грязную землю ему не улыбалось, он решил поторговаться.

– Что за дурость! Обязательно нужно показать свое превосходство! – проворчал он, становясь опять деловитым и самоуверенным. – Послушайте, господин милиционер, не знаю, какое ваше звание, давайте договоримся как цивилизованные люди! Для чего это кино – лечь, отжаться… Полагаю, что мы и в вертикальном положении сумеем найти общий язык.

– Что-то до сих пор это плохо получалось, – заметил Гуров. – Но я согласен попробовать. Только без глупостей. Если будете вилять, мы применим силу, потому что насчет вас у меня складывается очень неприятное мнение. Такое впечатление, что вы замешаны в похищении человека. Преступление очень серьезное, и последствия для вас могут быть тоже очень серьезными. Прошу учесть это.

– Да не было никакого похищения! – воскликнул «дипломат». – Никаких признаков. Просто нам было нужно побеседовать с этим человеком.

Гуров перевел взгляд на Приходько, который с угрюмым видом стоял в стороне.

– Что скажете, господин Приходько?

Тот вскинул голову.

– Вы меня знаете? – с надеждой спросил он. – А я что скажу? Это бандиты какие-то! Выманили меня с базы, на дороге тормознули и вот сюда…

– Ага! – сказал Гуров. – Значит, ваша жена не попала в аварию? Я так и подумал.

– Моя жена три дня назад уехала в Латвию! – с негодованием сказал Приходько. Лицо его при этом выглядело совсем по-детски, несмотря на модную небритость на щеках. – Я сам ее провожал. Но когда вам сообщают на мобильник о несчастье, особенно не задумываешься. Мне сказали – в «Склифе». Я и помчался. А вдруг, думаю, вернулась? А вдруг… Да мало ли что! Вот вы бы, например, остались спокойным, если бы вам так позвонили?