– Там имеются какие-то распоряжения на случай смерти Сергея Чугуева?

– Само собой.

– И какие же, если не секрет? – навострил уши полковник.

– В случае смерти указанного господином Заберовским наследника капиталов мы должны сделать все возможное для того, чтобы выяснить, имеются ли у него какие-то родственники. Не важно, близкие или дальние, главное, чтобы родство не вызывало сомнений. Если они найдутся, деньги переходят им. Если же таковых не окажется, согласно воле завещателя, нажитое им имущество должно быть направлено на благотворительные цели.

– Поэтому он выбрал душеприказчиком именно вас? Чтобы в случае, если наследников не окажется, был, так сказать, под рукой человек, занимающийся благотворительностью?

– Возможно.

– Что ж, в предусмотрительности господину Заберовскому не откажешь. Да и вас, думаю, можно поздравить. Похоже, в самое ближайшее время фонд «Милосердие» получит очень неплохие средства для помощи нуждающимся, – многозначительно проговорил Гуров.

– Буду рад, если ваше предсказание исполнится, – спокойно ответил Азимов. – Но даже если мы и получим какие-то средства, это точно не будут средства господина Заберовского. Они переходят в распоряжение законного наследника.

– Вот как? – стараясь не показывать, насколько поражен этой новостью, вскинул брови Лев. – И кто же этот счастливчик?

– Мать Сергея Чугуева была родом из села Боровое, это в Орловской области. Родители ее умерли, но остался брат. Он младше ее на год и приходится Сергею, как нетрудно догадаться, родным дядей. Именно к нему, и по закону, и согласно воле завещателя, переходят деньги.

Теперь уже брать паузу пришлось самому Гурову. Некоторое время он молчал, переваривая эту неожиданную информацию, кардинально меняющую все предыдущие предположения, потом спросил:

– Вы уже обсуждали с ним эти вопросы, с этим дядей? Как его зовут, кстати?

– Зовут его Борис, и с ним мы еще не встречались, но планируем сделать это в самое ближайшее время. Вы, наверное, и сами понимаете, никто не ожидал, что все это случится так внезапно и скоропостижно. Нам приходится перестраиваться на ходу, менять какие-то планы. Дальние поездки – это всегда хлопоты, к тому же этот человек работает в лесничестве, практически постоянно находится вдали от людей, можно сказать, живет в лесной чаще. Даже просто увидеться с ним – это уже целая история, и я предвижу здесь некоторые проблемы. Но, разумеется, мы постараемся все преодолеть и выполнить наш долг по отношению к завещателю.

– А откуда вообще взялся этот Чугуев? – приняв простецкий вид, по-свойски поинтересовался Гуров. – Почему именно он?

– Насколько я знаю, кандидатура Сергея Чугуева была предложена самим господином Заберовским. Мне об этом известно немного. Знаю только, что воля завещателя изначально состояла в том, чтобы основную часть средств направить на помощь неимущим и обездоленным, причем именно в России. По-видимому, из этих соображений и исходили при поисках человека, на которого можно было бы оформить средства. Здесь, возможно, учитывались и интересы заведения, в котором находился Сергей, предполагалось, что через него получат некоторую помощь и другие несчастные, находящиеся рядом.

Умиляясь картинке, которую рисовал перед ним Азимов, Лев решил добавить ложку дегтя и вернуть собеседника на грешную землю.

– А вы, случайно, не в курсе, чем обусловлено такое, прямо скажем, неординарное решение? Ведь по жизни господин Заберовский, кажется, не имел особой склонности к альтруизму?

– Чужая душа – потемки, – философски заметил Азимов. – Кто возьмет на себя смелость с точностью утверждать что-то о личности другого человека? Иногда и в своей-то не разберешься. Денис Исаакович долгое время вынужден был жить вдали от родины, от привычной обстановки, вдали от родных и близких. В подобных обстоятельствах иногда происходит переоценка ценностей. Как знать, может, именно это и случилось? Наивно было бы предполагать, что он не знал, какую репутацию имеет в глазах соотечественников. И почему же мы должны так уж категорично отказываться от мысли, что ему действительно хотелось хотя бы отчасти ее поправить?

– Вы были с ним знакомы? – спросил Гуров, с интересом вглядываясь в лицо Азимова.

– Не настолько коротко, чтобы он обсуждал со мной мотивы своего завещания, – осторожно ответил тот. – Мы общались в основном по телефону и исключительно по делам.

– Тем не менее вы – человек, уполномоченный решать вопросы, касающиеся завещания и, соответственно, распределения немалых денежных средств. Трудно представить, чтобы для Заберовского вы были бы совершенно посторонним, так сказать, «с улицы».

– Вопросы, касающиеся распределения денежных средств, решает сам завещатель. Функция душеприказчиков – чисто техническая. Наша задача – лишь проследить, чтобы все, что указано в завещании, было с точностью выполнено. Уверяю вас, для этого вовсе не обязательно близкое личное знакомство.

– Но хоть что-то должно же быть, – настаивал Гуров. – Всегда есть причина, почему возникает именно эта кандидатура, а не другая. Может быть, кто-то порекомендовал вас?

– Возможно. Но поскольку сам я никого о подобной рекомендации не просил, то и не могу ничего сказать вам по этому поводу.

– Правильно ли я понял, что предложение осуществить «техническую функцию» относительно исполнения завещания Заберовского явилось для вас неожиданностью?

– Можно сказать и так.

«Нет, вот тут ты меня извини, – подумал Лев, вновь внимательно вглядываясь в лицо собеседника. – Вот тут уж я никак не поверю. Чтобы Заберовский доверил кому попало свои деньги? Это просто фантастика какая-то ненаучная».

В действительности он ни минуты не сомневался, что Азимов либо был знаком с Заберовским лично, либо рекомендован кем-то, кому почивший благотворитель безоговорочно доверял. Но понимал и то, что давить на Азимова и настаивать бесполезно. Поэтому выяснение того, насколько близким было знакомство завещателя и душеприказчика, он решил отложить на потом, а сейчас вплотную заняться новым наследником.

– По поводу этого дяди у вас изначально имелась какая-то информация или действительно пришлось искать?

– Нет, изначально о нем не было известно.

– Как же вы его нашли?

– Мы собирали информацию, наводили справки, – как-то неопределенно ответил Азимов.

– А конкретнее? Ведь в таком деле нельзя полагаться на случай, нужна стопроцентная уверенность.

Задав этот, казалось бы, незатейливый вопрос, Гуров ждал ответа почти минуту.

Как ни старался Захар Яковлевич сохранять на лице непроницаемое выражение, глаза выдавали напряженную работу мысли. Собеседник явно просчитывал варианты, выбирая, какой ответ лучше дать, и, наблюдая эту немую сцену, Гуров заранее был уверен, что ни один из предполагаемых вариантов ответа не будет содержать даже намека на то, как дело обстояло в действительности.

– Боюсь, что не смогу сообщить вам сейчас все подробности этого процесса, – наконец произнес Азимов. – Хотя не хотелось бы, чтобы у вас сложилось впечатление, что это продиктовано желанием скрыть какую-то информацию. Просто в данном случае мы использовали неофициальные каналы, и я не хочу, чтобы у людей, которые помогли нам, возникли какие-то проблемы. Так или иначе, в нашем распоряжении оказались данные из ЗАГСа по месту проживания этой семьи, и мы получили ту самую стопроцентную уверенность, о которой вы только что упомянули.

Не поверив «логичному и обоснованному» ответу, Лев не преминул отметить про себя, что в плавной и размеренной беседе с Азимовым, где ответ на каждый новый вопрос возникал моментально и без запинки, история с появлением на сцене дяди – единственный пункт, на котором собеседник споткнулся.

– Но, надеюсь, с опекунами у вас не было подобных проблем? – спросил он. – Или здесь тоже поиски были сопряжены с трудностями?

– О нет, здесь как раз все было несложно, – с явным облегчением проговорил Азимов, видя, что разговор ушел от опасной темы. – В подобных случаях основное требование к опекунам – это безупречная честность и порядочность, поэтому кандидатура Рубинштейнов возникла, так сказать, по определению.

– Рубинштейнов? – удивился Гуров.

– Ах да, я все время путаю. Ведь родители Эльвиры так и оставили себе фамилию Красновы. Они переименовались в советские времена из каких-то там соображений «национальной безопасности». Думали, что для человека с фамилией Рубинштейн закрыты все пути. Но их дочь, Эльвира, восстановила семейную справедливость, и в паспорте у нее «родовая» фамилия. Нас познакомила Фира Омельянович, нотариус. У Эльвиры возникли небольшие проблемы, и она попросила меня помочь. Конечно, я не стал отказывать ей, ведь для этого мы и создавали фонд, чтобы помогать людям. Так я познакомился с этой семьей. Милейшие люди.

– Да, действительно, – проговорил Лев, внутренне содрогнувшись при одном воспоминании о недавней беседе с ними.

– А вы встречались? – оживленно спросил Азимов.

– Да. Я ведь говорил вам, мы проводим проверку, я встречаюсь со всеми, кто может иметь отношение к этой… к этому завещанию.

– Тогда вы легко поймете, почему я сделал такой выбор. Это семейство – люди простые и, безусловно, порядочные, которым можно полностью доверять. А это очень важно, когда речь идет о больших деньгах. Тем более чужих. Я понимал, что на мне большая ответственность и, если я ошибусь с выбором опекунов, во всех негативных последствиях буду виноват первый. В подобных обстоятельствах Красновы оказались просто находкой, и когда возник вопрос об оформлении опекунства, я ни минуты не сомневался, кому его следует доверить.

– Если я правильно понял из беседы с опекунами, вы – не единственный душеприказчик?

– Да, мне помогал Рудик. Полторацкий Рудольф Измайлович, он тоже работает в нашем фонде, мы знакомы, можно сказать, со школьной скамьи. Если хотите, можете поговорить и с ним, я готов организовать встречу.

– Нет, думаю, не стоит. Зачем отвлекать человека от дел? Вы очень подробно ответили на интересующие меня вопросы, и теперь картина происшедшего стала намного яснее. Кстати, а вот этого нотариуса, Фиру Омельянович, ее вы тоже знаете давно?

– О да! Можно сказать, знакомы сто лет. По роду нашей деятельности мы довольно часто нуждаемся в подобных услугах. То же опекунство, например, доверенности. Масса документов требует подтверждения и заверения, кроме этого, много и других вопросов, в решении которых без нотариуса не обойтись. Мы обязаны строго соблюдать законность и исполнять все формальные процедуры и правила. Так что с Фирой мы работаем давно и плотно, и могу с полной ответственностью заявить, что это высочайшего уровня профессионал с безупречной репутацией.

На этой оптимистической ноте Гуров решил завершить беседу. Ответ на главный вопрос он получил, а углубляться в сопутствующие подробности не имело смысла.

Попрощавшись с Азимовым и заручившись его согласием ответить на дополнительные вопросы, если таковые возникнут, по телефону, он вышел из здания фонда и направился к своей машине.

Идиллическая картина, которую так старательно рисовал перед ним собеседник, вызывала у опытного оперативника большие сомнения в достоверности. «Итак, наследник у Чугуева есть, и вопрос о естественности его смерти снова становится актуальным, – думал он, садясь на водительское место. – Кто такой этот дядя? «Честных правил» или какой-нибудь мошенник и проныра типа Заберовского? Орловская область, лесничество… Для развития криминальных талантов почва не очень подходящая. Навряд ли он «при делах». Если дядя и входил в какой-то неведомый пока «первоначальный план», то скорее в качестве пешки, чем как самостоятельная фигура. Но в таком случае про него должны были знать заранее, и, утверждая, что появление его – неожиданная новость, Азимов врет. Почему он так смутился, когда я спросил, откуда информация? Может быть, потому, что, если бы он назвал реальный канал ее получения, сразу стало бы понятно, что справки наводили загодя, еще задолго до того, как умер Сергей Чугуев? Но для чего? С какой целью намотан клубок всех этих запутанностей?»

Размышляя о том, откуда можно получить подробные сведения о семье Ларисы Чугуевой, когда эта семья еще существовала, Гуров вдруг подумал об участковом.

Веселый образ жизни, который проводила Лариса, наверняка привлекал особое внимание местных представителей правопорядка. С другой стороны, именно милиционеру проще всего было получить доступ к анкетным и прочим данным проживающих на его участке граждан. Вполне возможно, что участковый, «курировавший» Ларису Чугуеву, знал, что у нее есть брат. Странно, что сама она никогда о нем не упоминала. Даже в своих пьяных жалобах. Может быть, они были в ссоре?

Взглянув на часы, Лев решил еще раз навестить словоохотливую Людмилу. Ему было немного досадно, что приходится снова ехать в такую даль из-за одного-единственного вопроса, но выяснение этого вопроса он считал делом большой важности.

Вновь потратив около двух часов на дорогу, Гуров позвонил в знакомую дверь.

– Кто там? – послышался голос Людмилы.

– Это насчет Ларисы Чугуевой, – ответил он. – Мы с вами беседовали вчера, и я забыл задать один очень важный вопрос. Вы не могли бы уделить мне еще немного времени?

Сразу послышалось щелканье замка, и в проеме двери появилась приветливо улыбающаяся Людмила.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с Гуровым, как со старым знакомым. – Проходите. Только я опять на кухне готовлю.

– Скоро муж придет голодный? – улыбнулся Лев.

– Ну да. Что поделать, такая жизнь. А что у вас за вопрос?

– Мы с вами вчера так много говорили о том, как вам было сложно из-за постоянных «праздников» у Ларисы, что я совсем упустил из виду работу участкового. Ведь это его обязанность – следить за порядком. Вы обращались к нему?

– Да, конечно. И я, и другие соседи. Даже забирали ее не раз. Только что толку? На десять лет ведь не посадят за это. Заберут, потом отпустят, она все по новой начинает. Заколдованный круг. Да и Коля этот… Он, честно говоря, и сам выпить не дурак был, участковый-то наш. Наверное, за это и уволили его. Теперь совсем опустился. Когда в магазин хожу, встречаю его иногда. Все возле этой забегаловки отирается. Знаете, тут недалеко у нас кафе, «Прибой» называется. Вот вся эта шушера и прибивается туда. Коля раньше гонял их, а теперь сам в ряды влился. Жалко. Парень-то неплохой был. Что водка с людьми делает!

– Значит, его зовут Николай?

– Да, Коля. Коля Круглов. Его тут все знают. А как же, все-таки участковым был. Начальство.

– И к Ларисе он часто приходил?

– Да чуть не каждый день. Все «подругой» ее называл. Мы, говорит, с тобой как родственники. Я, говорит, маму свою реже вижу, чем тебя. Все смеялся. Вот и досмеялся. Заразная она, что ли, водка эта?

Попрощавшись со словоохотливой соседкой, Гуров спустился во двор.

«Забегаловки» под названием «Прибой» в поле зрения не наблюдалось, поэтому он решил обойти окрестности, чтобы установить ее местонахождение, и вдруг на углу увидел одноэтажную пристройку с искомой вывеской.

Заведение явно не принадлежало к разряду элитных. Фасад был грязноват, да и оформление его оставляло желать много лучшего. Возле входа отирались какие-то потрепанные личности, по-видимому завсегдатаи.

– Здорово, мужики! – подойдя ближе, по-свойски обратился Лев к личностям. – Мне бы Николая по-видать.

Однако «мужики» взаимностью отвечать не спешили.

Наблюдая недоверчиво-критические, мерявшие его с головы до ног взгляды, он вдруг понял свою ошибку. Ухоженный и хорошо одетый, он явно не проходил здесь за своего, и принятый им панибратски-развязный тон прозвучал фальшиво.

– Какого Николая? – наконец заговорил один.

– Круглова. Круглов Николай. Мне сказали, что он бывает здесь.

– А вам он зачем? – высунулся из рядов какой-то «метр с кепкой», обратив к Гурову морщинистое, как у шарпея, лицо.

– Мне с ним потолковать нужно.

– Николая сейчас нет.

– А когда он будет?

– Не знаю, может быть, завтра.

– Вот как? Что ж, выходит, зря я пришел. Жаль.

– А вам он зачем? – поинтересовался настырный «шарпей».

– Ладно, я как-нибудь в другой раз зайду, – ответил Гуров и зашагал к своей машине.

Сев за руль, он кинул взгляд на наручные часы – стрелки показывали восьмой час вечера. Лев завел мотор и поехал домой, посчитав логичным завершить на сегодня свои розыскные мероприятия.