Лев кивнул, показывая, что он принял к сведению все, что сказал ему Коваль, а потом протянул заключение о смерти Серхио, подготовленное Дарьей.

– Этого не может быть. – Сергей Петрович снял очки – плюс один к догадке Гурова – и еще раз перечитал заключение. – Этого просто не может быть.

– Вы были его лечащим врачом? У нас на руках медицинская карта Альвадеса из клиники на Кубе. Как вы думаете, могла ли внезапно рассосаться аневризма? – иронично поинтересовался Гуров.

– Ну, такие случаи, конечно, мне лично неизвестны, но мы предполагали, что это врачебная ошибка, – потер переносицу Коваль. – Наблюдал его я. Мы провели все необходимые исследования, и только после получения данных МРТ я стал с ним работать.

Лев склонил голову набок и внимательно посмотрел на Коваля. Пока еще было не очень понятно, врет он или в самом деле был уверен в том, что у Кубинца не было аневризмы.

– Прежде всего вы подпишите документ о неразглашении. Никто из персонала не должен знать о нашем разговоре. Мне нужны все данные о Серхио. Все материалы обследования, карта, рецепты и прочее. Сейчас. Пока не будет доказано обратное, мы не будем возбуждать дело о преступной халатности. Думаю, что второго такого дела ваша клиника не выдержит.

Коваль быстро посмотрел на Льва, и сыщик понял, что таких дел на самом деле было не одно и не два, а гораздо больше. Просто те, кто пострадал, не поднимали шумихи, скорее всего получив солидную денежную компенсацию. А клиенты у таких клиник будут всегда, потому что лечиться красиво сейчас не только дорого, но еще и модно.

– Да, я понял, конечно.

Сергей Петрович повернулся к ноутбуку, стоящему на его столе, и распечатал карту обследования Альвадеса. После этого, на всякий случай, он скинул все материалы на флешку и ее тоже отдал Гурову.

– Вот. Можете звонить мне в любое время. Я буду в клинике, все понимаю, из города не уезжать, – вздохнул Сергей Павлович. Было видно, что, хоть он и держит себя в руках, все равно расстроен. Не испуган или растерян, а именно расстроен. Эти эмоции Гуров всегда очень хорошо считывал.

– Было что-то подозрительное в то время, когда у вас наблюдался Серхио?

Коваль задумался. Минут пять он перебирал в голове события последних недель. Медленно покачав головой, он сначала сказал, что ничего подозрительного не было, но потом добавил, что был большой сбой в работе базы данных клиники. Пришлось восстанавливать ее из резервных копий, хранящихся на сервере. Но такое у них уже бывало много раз при внезапном отключении электричества. Старые линии энергопередачи в центре города не всегда были способны переварить такое количество подключений.

– Кто делает анализы вашим клиентам?

– У нас своя лаборатория. Есть аппараты КТ и МРТ.

– Дорогое оборудование.

Доктор кивнул, показывая, что да, дорогое. Но и ценник на их услуги тоже совсем немаленький.

– Сбой произошел после того, как Серхио прошел обследования?

– Точно не скажу, это было достаточно давно, но можно узнать. В этот день было отключение электричества во всем переулке.

– Узнайте.

После этого Гуров попрощался и поехал обратно в Главк. Нужно было просмотреть записи с камер наблюдения в метро и оставшиеся бумаги Альвадеса, найденные у него в квартире.

Крячко тем временем находился вместе со службой безопасности посольства. Сопровождал их в морг, показывал записи с камер наблюдения в метро и точно так же вместе с ними обследовал квартиру. Он понимал, что все это чистые формальности, тело собираются отправить на родину Серхио. Гуров с экспертом сработали предельно аккуратно, и было почти не заметно, что в квартире провели обыск. Разве что там стало еще чище.

Это был невероятно длинный день, рабочая часть которого уже закончилась. Но именно в то время, когда ежедневная суета Главка стихала, хлопали двери кабинетов и служащие расходились по домам, можно было спокойно поработать, не отвлекаясь на звонки и консультации.

Гуров скопировал все материалы и загрузил файл с записями с камер наблюдения, переданных Петровичем.

Вот Кубинец идет по переходу. Он не торопится, идет достаточно спокойно. Вот записи уже после того, как он спустился на станцию. Здесь видно, что мужчине становится хуже с каждым шагом. Кубинец несколько раз останавливается, кажется, что он дезориентирован: качает головой, трет виски. Пытается размять шею. Один раз он посмотрел на руки, как будто видел их в первый раз. И вот уже на платформе мужчина подходит к самому краю. Почему именно к краю? Гуров сначала не понял, но потом вспомнил, что Маша говорила ему о нетерпимости яркого света во время мигреней. Может быть, Серхио просто шел туда, где было темнее.

Гуров замедлил видео и стал просматривать покадрово. Петрович и Верка-цыганка были правы. К Кубинцу никто не подходил. Он подошел к краю платформы, зачем-то стал заглядывать в тоннель, а потом упал на рельсы. Было видно, как к лежащему на рельсах мужчине спрыгнули несколько мужчин включая охранника. Стали проверять пульс. После этого охранник передал о случившемся по рации на пост.

Потом к телу никто не приближался до приезда полиции.

Гуров стал пересматривать запись, чтобы понять, был ли возможный убийца рядом. Может быть, кто-то подходил: есть множество способов убить, не оставляя следов. Укол, самый привычный. Яд, который проникает под кожу.

Верка с ее метким глазом была права.

Никто не приближался даже на расстояние вытянутой руки. Но и не пытался предложить свою помощь, что, кстати, странно: в последнее время москвичи стали гораздо добрее. Гуров замечал, как люди стали внимательнее относиться к другим, помогать, даже если их не просили. А тут Серхио словно окружал невидимый кокон. Но еще тогда Верка подметила, что это кокон инаковости. Он срабатывает на уровне генной памяти. Что рядом идет кто-то, кто не такой, как другие. А если он или она оказались рано утром в метро и ведут себя так странно, то мысли почти всех, кто был этим утром на платформе, можно было легко считать. И никакие экстрасенсы не нужны.

«Обдолбался». Почти все – а Гуров рассматривал лица очень внимательно – отходили от Кубинца или старались не смотреть в его сторону, думая, видимо, что он уже успел с утра принять на грудь или ехал такой уже с ночи.

– Это из-за запаха.

Лев с удивлением посмотрел на возникшую непонятно откуда в кабинете Дарью.

– У вас была приоткрыта дверь, и я честно стучала. Долго, – смутилась эксперт.

– Да, хорошо. О каком запахе ты говоришь?

– Его одежда была обрызгана очень интересным веществом. От тепла тела запах активизировался и, видимо, был очень неприятным. Я обнаружила это случайно. Вещи лежали под настольной лампой, пока я готовила тело к отправке, и запах в какой-то момент стал буквально невыносимым. Смесь нездорового пота и алкоголя. Видимо, люди думали, что он пьян. Интересно, как получилось синтезировать такой запах?

Гуров кивнул, положил на стол документы, приненные экспертом, и теперь сосредоточил все внимание на девушке, о которой говорила уборщица.

Сыщик пересмотрел записи с нескольких камер. Верка снова была права: девушка точно знала расположение камер. Она явно наблюдала за Серхио. Длинные распущенные волосы, скорее всего, были париком и удобной ширмой, из-за которой разглядеть ее лицо было практически невозможно.

Лев сделал несколько стоп-кадров, где было более или менее видно незнакомку, и отправил их на печать.

Гуров попросил Верочку связаться с ним, когда Орлов будет у себя и свободен.

– Ты давно знаешь Романенко? – спросил Лев с намеком, мол, можно ли доверять полковнику ФСБ в работе и насколько сильно. Сам Гуров знал его только по преступлениям, по которым они пару раз пересекались. Но это были дела, совсем не связанные с Интернетом и киберпреступлениями.

– Давно, ему можно доверять. Иван сам попросил нашей помощи. Конечно, у наших коллег есть свои ресурсы для расследования этого дела. – Орлов вздохнул, и Лев понял, что правильно прочитал между строк. Ресурсы есть, но, если убийством будет заниматься ФСБ, то это будет слишком заметно.

– Значит, работать нужно максимально тихо?

– И максимально быстро. Если будет что-то нужно, обращайся, как всегда, напрямую ко мне. Кое-что, не все, но многое, мы сможем сделать, оформив все нужные бумаги постфактум. Понял? Мне тут уже намекнули пару раз по телефону, что нужно помочь коллегам, – ответил генерал.

Лев кивнул и вышел из кабинета.

Вернулся к себе и сел читать новые данные по анализам, которые принесла Дарья. Значит, кто-то специально обработал вещи убитого химическим составом, который начинает буквально вонять при нагревании. Дополнительные анализы подтверждали, что он погиб от лопнувшего сосуда и сильного кровоизлияния.

Станислав позвонил ему в тот момент, когда Гуров понял, что его рабочий день на сегодня окончен. Флешку, найденную в тайнике на балконе Серхио, он решил не проверять, помня о том, что специалисты умеют создавать специальные программы, уничтожающие данные на носителе, если он вставлен не в тот компьютер. Поэтому лучше, если этим займется Романенко. А вот блокнот – это очень интересно. Иван позвонил, сказал, что приехать сегодня не сможет, и попросил все придержать до завтра. Форс-мажор, он и у ФСБ форс-мажор.

Шифры Гуров любил, особенно в последнее время, когда увлекся шахматами. На двух страницах карандашом были написаны последовательности по две-три цифры, разделенные точками.

Гуров посмотрел очень внимательно. Одну страницу, кажется, он разгадал. Похоже, что недавно уже видел аналоги как раз на том обучении, куда погнал их Орлов, утверждая, что его сыщики не должны отставать от технического прогресса.

Хотя для этого и есть «специально обученные люди», генерал был неумолим, и пришлось все-таки Гурову и Крячко снова оказаться на скамейке студентов. И первым делом ужаснуться: современные технологии открывали бескрайний потенциал для мошенничества. И если бы только мошенничества.

– Люди слишком доверяют компьютеру. И всему этому… технологическому, – мрачно сказал тогда Станислав.

Гуров кивнул и молча показал ему служебный телефон, с которым он тогда ходил. Обычный, кнопочный. В армии такие телефоны называли «фонариками» из-за надежности, простоты в использовании и минимального набора функций. И именно поэтому служебные телефоны были именно такими. Смартфоны у напарников тоже были. Слишком часто им приходилось вопреки правилам и распоряжениям, которые сваливались на Главк в огромном количестве, самим фотографировать что-то, отправлять друг другу снимки через мессенджеры и через них же общаться со свидетелями. Формально это было запрещено, но приходилось нарушать правила, если это шло на пользу расследованию.

Лев вспомнил, как проверять IP-адрес, и, пока не ушел, сравнил его с теми цифрами, что были на бумаге. Конечно, это могло быть все что угодно. И какой угодно шифр. Но Гурову показалось, что он прав. Очень это было похоже на список IP-адресов.

Позже Лев и сам, наверное, не смог бы сказать, что именно заставило его сунуть флешку Серхио и блокнот в карман. Видимо, то самое чутье сыщика, на которое они с Крячко часто списывали все положительные случайности.

Мария уже была дома, когда приехал Лев. И, судя по тому, что сразу, как только он вышел из лифта, сыщик почувствовал очень сильный аромат пирогов, у жены была очень сложная роль. Наталья, жена друга и напарника Гурова, Крячко, пекла пироги как-то между делом. Казалось, что она даже не раздумывает над рецептом и ничего не планирует. А ингредиенты всегда были в холодильнике. Мария каждый раз, если нужно было подумать над сложной ролью, к раскрытию которой она пока не могла подобрать ключ, выбирала самый сложный и самый долгий рецепт.

Потому что только так, полностью заняв голову, можно было сбросить лишние эмоции и создать саму себя под эту роль с нуля. Есть легенда о том, что Агата Кристи придумывала самые кровожадные убийства, когда мыла посуду. Маша готовилась к роли, замешивая тесто.

Это было сложно.

Гуров в такие моменты, если был дома, старался не попадаться жене на глаза, потому что понимал, что может «сбить ей все настройки». Если она сама просила, то он часто помогал ей, подбирая черты ее героиням. Он рассказывал какие-то моменты из своих расследований, помогая собрать персонажа, как пазл. Ведь нельзя же играть роль, имея на руках только прописанные в сценарии моменты. Нужно знать этого героя. Его прошлое, манеры, характер, жесты, нужно создать живого человека и показать зрителям моменты из его жизни.

Лев осторожно заглянул на кухню. Мария покачивалась на стуле, читала сценарий и помахивала в воздухе большой деревянной ложкой, словно дирижер, в такт репликам, которые проговаривала вслух.

На столе, прикрытый полотенцем и источающий невероятные ароматы, лежал пирог.

– Чем так невероятно вкусно пахнет? – Гуров тепло улыбнулся жене.

– Сербская гибаница! Слоеный пирог с белым сыром, – объявила Мария, как опытный конферансье, и сняла полотенце.

Лев улыбнулся:

– Очень сложная роль, да? Какой уровень сложности? Тесто сама делала или покупное?

– Сама. Вот что значит жить с сыщиком! Может быть, я тебя хотела порадовать! – притворно возмутилась Мария. Лев помог жене накрыть на стол. – Я играю Соньку. Ту самую, Золотую Ручку. Но это новый интерактивный спектакль. Режиссер хочет, чтобы я сыграла ее как мать, которая отдала свою дочь и теперь ищет ее. При этом я должна быть и лихая, и ожесточенная, и любящая.

– Ты очень талантливая, – сказал Лев и добавил: – Ты сыграй ее не такой, какой бы она была в прошлом, а такой, какой она была бы сейчас.

Он бегло просмотрел сценарий, который ему показала Мария, и кивнул:

– Да. Мне кажется, что, если ты покажешь ее сегодняшнюю, растерянную от того, как быстро меняется мир, получится очень правильно.

Мария погладила мужа по плечу и радостно улыбнулась:

– Вот я знала, что ты мне поможешь. Поэтому вторую гибаницу можешь забрать на работу.

– Моя героиня, – улыбнулся Гуров.

После ужина он вышел с чаем на балкон, размышляя о деле. Мария вживалась в роль знаменитой мошенницы, и лучше было ей не мешать, чтобы не спугнуть вдохновение. А сам сыщик все думал. С одной стороны, все укладывалось в достаточно стройную концепцию: кто-то убивает Серхио, подводя его под ложный диагноз. Медленное, тихое убийство. Но зачем? Ведь вся психология убийства во многом рассчитана на то, что нужно убрать человека быстро. Либо после того, как он что-то сделал, в наказание, либо до того, как он сможет что-то сделать.

«Родственники?» – рассуждал про себя Гуров.

Он сделал заметку подумать об этом завтра. Нужно узнать у Ивана, какое наследство оставил после себя Кубинец и кому из его семьи оно перейдет. Может, кто-то из родни хотел убрать его?

Но…

«Но» было огромным и заслоняло тему наследства в качестве мотива. С одной стороны, в пользу того, что это мог быть кто-то из родственников, говорит то, что карту Серхио могли подменить в клинике за деньги. Допустим, кто-то заплатил персоналу, и данные обследования переписали.

Нужно узнать: приезжал ли кто-то из родни Кубинца в Москву?

С другой стороны, компьютерный сбой. Кто-то вытер кровь с лица Кубинца. Его ноутбук, который забрал Гуров из квартиры, оказался слишком… простым? К тому же без пароля.

Значит, настоящий, рабочий ноут должен быть где-то еще. А вязание? Как-то оно совсем не подходило под портрет Кубинца.

Утром, когда Лев приехал на работу, он остановился около кабинета.

Странно. Уборщица приходила убираться к ним в кабинет по всем правилам: только когда в кабинете были оба сыщика или хотя бы один из них.

Сейчас кабинет был открыт, снаружи ключ был вставлен в замочную скважину. Такая связка ключей от всех кабинетов была только у уборщицы.

Гуров толкнул дверь костяшками пальцев.

Обыск проводили очень неаккуратно. С одной стороны, казалось, что все лежит на своих местах: коробка с документами из квартиры Кубинца, папка из клиники, доска, ноутбук Кубинца, стул.

Вроде бы все на своих местах. Но не так, как оставлял Лев. Еще он всегда закрывал окно, так как на ночь кабинет ставился на сигнализацию.

– У нас были гости или ты тут хорошенько повеселился вчера? – спросил Станислав, который подошел через десять минут, когда Лев уже вызвал экспертов для осмотра и снятия возможных отпечатков пальцев. Которых, он был уверен, не было, но правила есть правила.