Гузеев на другом конце провода был деловит, но крайне любезен. Он как бы изображал радушного хозяина, зазывающего к себе в гости. Причем в прямом смысле – поговорить он предложил где-нибудь «в человеческой обстановке». Гуров намека не понял и сухо посоветовал Гузееву выбрать время и подъехать в управление. Предложение бизнесмена не смутило, и он сообщил, что уже подъехал, попросив обеспечить ему пропуск.

– Этот Гузеев полон сюрпризов! – проворчал Гуров, закончив разговор. – Не успел я о нем подумать, а он уже здесь, как этот... Сивка-бурка...

Он позвонил дежурному, распорядился насчет пропуска, и через пять минут господин Гузеев уже был в кабинете.

Выглядел он довольно неплохо, если не считать аккуратной наклейки на виске. Похоже, ранение, полученное им, было совсем незначительным. На Гузееве был щеголеватый серый костюм и черная рубашка без галстука. Глаза прикрывали дымчатые очки. Гуров вспомнил, что в очках до сих пор Гузеева не видел, и тут же подумал, что это вполне естественно – виделись ночью, когда нормальные люди очки снимают, к тому же Гузееву тогда навертели на голову чалму из бинта.

– Присаживайтесь, Павел Владимирович! – жизнерадостно предложил Крячко. – Кофейку не хотите? Здорово бодрит!

– Спасибо, с кофеином я теперь осторожен, – признался Гузеев, садясь на стул. – Годы дают себя знать, нервы, сердечко... В будни предпочитаю травяной чай. Ну, по праздникам, конечно, кое-что посущественнее – хорошее вино, бокал коньяку, – он улыбнулся.

– Из перечисленного ничего нет, – огорченно сказал Крячко. – Придется вам слюни глотать. А ты, Лева, будешь?

– Потом, – отмахнулся Гуров. – Сначала мы с Павлом Владимировичем побеседуем... Как ваша миссия, Павел Владимирович? Переговоры прошли успешно?

– Миссия? Ах да, конечно! – спохватился Гузеев. – Да, переговоры велись, но о результатах говорить пока рано. Наверное, я переоценил активность наших соседей. Но вас это, конечно, не волнует. Наверное, мне следует сразу перейти к делу?

– Будьте любезны, – сказал Гуров. – Только одно небольшое уточнение. Поскольку речь пойдет, насколько я понимаю, о серьезных вещах, вы должны будете оформить затем письменное заявление, договорились?

Гузеев смешно сморщил лицо, принужденно хохотнул и посмотрел прямо в глаза Гурову.

– Лев Иванович, а может быть, все-таки как-нибудь, э? Так сказать, без протокола? Я понимаю, вы человек старой закалки, у вас принципы, но ведь времена изменились. Согласитесь, вчера еще вам не приходилось сталкиваться с такими ситуациями, с какими приходится сталкиваться сегодня. Появилось столько нюансов, столько неразрешимых вопросов... Не всегда удается добиться правды прямым путем, верно?

– Вы хотите сказать не всегда удается добиться своего? – уточнил Гуров.

– Наверное, я кажусь эгоистом, но вы сами согласитесь, что у меня есть некоторые основания решать свои дела, как бы это сказать, менее официальным порядком... Я же не предлагаю вам ничего противозаконного! Вы поможете мне, я помогу вам...

– Все, на этом разговор можно заканчивать! – решительно отрубил Гуров. – Или выбирайте официальный порядок, или до свидания. Мы в такие игры тут не играем.

– Понял вас, – безропотно сказал Гузеев. – Больше ни на чем не настаиваю. Только уверяю вас, это мало похоже на игры. Вы сами были свидетелем.

– Скорее зевакой, – заметил Гуров. – А вот вы преступников видели. Как они выглядели?

Гузеев пожал плечами.

– Да что я там видел! В купе был выключен свет, я уже задремал. Потом грохот, какая-то тень, вспышка, меня ударило, я упал... Нет, практически я ни черта не видел. Вот напугался, это да. К счастью, нападавший напугался не меньше. Он мигом смылся.

– А что же ваши телохранители?

– Ну что телохранители? Ребята пошли спать. Кто мог предполагать, что это может случиться в поезде? Все было спокойно...

– Но насколько я понял, вы уже до этого знали, что вашей жизни угрожает опасность, – напомнил Гуров.

– Это верно. По этой причине я старался даже почаще уезжать из Москвы. Мне казалось, что так надежнее. Просто прятал голову в песок.

– Скажите, у вас большая охрана? – спросил Гуров.

– Не особенно, человек шесть, но ребята надежные, – ответил Гузеев. – Только ведь чтобы охранить от чего-то, желательно знать, откуда последует удар, верно?

– А чего, собственно, от вас хотят? И кто?

Гузеев переменил позу, нервно сжал руки.

– А вот это длинная история, – сказал он с некоторым усилием. – Честно говоря, до сих пор я никому ее не рассказывал. Не красит она меня, совсем не красит. Думаю, что и в ваших глазах я много потеряю, когда вы узнаете суть дела. Что же поделаешь – у нас у всех есть в жизни такие страницы, которые хотелось бы выдернуть к чертовой матери. Только жизнь – не книга, тут все посложнее. Надеюсь, что вы будете снисходительны. Жена утверждает, что вы чрезвычайно понимающий, мудрый человек...

«Надо же, а я думал, что он так и не вспомнит про жену, – подумал Гуров. – Знать, не зря она вчера вокруг меня крутилась. Задание выполняла. Но что же натворил этот делец? Надеюсь, не придется тут же надевать на него наручники?»

Вслух же он сказал:

– В мудрецы меня до сих пор не записывали. Но повидал я много всего. Постараюсь войти и в вашу ситуацию. Рассказывайте.

– Ага, начинаю, – даже с какой-то радостью заговорил Гузеев. – Значит, дело было так... Я ведь вообще-то мореходку закончил, готовился в капитаны... Плавал уже вторым помощником на танкерах, на сухогрузах. А тут перестройка, распад Союза... На флоте тоже разброд пошел. На некоторое время я остался без работы. Жил я тогда в Ленинграде, еще с первой женой... – он посмотрел на Гурова и уточнил зачем-то. – Разошлись мы еще до того, как я встал на ноги. Она сама меня бросила. В те годы я представлялся ей полным неудачником. Решила найти кого-нибудь получше. Слава богу, детей у нас не было, все произошло само собой. Правда, оказался я тогда не только без жены, но и без своего угла. Была у нас в Ленинграде комната, так я ее жене оставил – изображал настоящего мужчину, так сказать.

– Ну что же, – заметил Гуров. – Пока у вас просто рождественская сказка получается. Благородный моряк в бурном море жизни... Наверное, дальше хуже будет?

– Да, дальше будет совсем паршиво, – кивнул Гузеев. – В общем, это сейчас легко вспоминать, а тогда заскучал я сильно, пить начал. Жил у друзей, у баб разных... В общем, жизнь под горку покатилась. И тут встретил я одного человека, с которым вместе мореходку заканчивал. Прозвище у него чудное было – Боско. По-настоящему его звали Томкин Сергей Петрович. И вот он весь в побрякушках золотых, виски хлещет по сто долларов бутылка, а я в драных штанах, опухший от водки... Водка тогда, сами знаете, из чего только ни делалась...

– Вы говорите про этого человека «был», – заметил Гуров, не поддержав разговора о водке. – Почему?

– Это по привычке, – объяснил Гузеев. – Потому что я считал, что этот человек погиб. Но мы забегаем вперед. Позвольте, я по порядку... В общем, встретились мы с Боско, и он потащил меня в лучший ресторан. Угостил по-царски и сказал, что я дурак и с моей квалификацией можно деньги лопатой грести.

– Это каким же образом? – заинтересовался Гуров.

– Ну, насчет того, чтобы лопатой, это, конечно, было сильно преувеличено! – махнул рукой Гузеев. – Но по тем временам это был выход. Боско знал дельцов, которые занимались перевозкой не слишком законных грузов...

– Проще говоря, контрабандой, – подсказал Гуров.

– В том кругу стараются не употреблять этого слова, – продолжил Гузеев. – Он нарисовал мне радужную картину, и я клюнул. Мы набрали команду и уже через полтора месяца выехали через Выборг в Финляндию, а оттуда знакомые Боско переправили нас в экваториальную Африку.

– Ах, вот оно что! – воскликнул Гуров. – Вы плавали под чужим флагом?

– Я плавал под чужими флагами, – поправил его Гузеев. – Флаги были самые экзотические. Грузы тоже. От вас скрывать не буду – мы перевозили контрабандную нефть, мы перевозили оружие, спиртные напитки, сигареты, проституток, все что угодно. Работенка была еще та. Спали по четыре часа в сутки, в трюмах постоянно стояла вода – мы ходили на судах, которые давно пора было резать на металлолом. Жрали концентраты, которые не стали бы жрать и собаки. Добавьте сюда постоянную опасность нарваться на пограничный катер, перспективу сгнить в какой-нибудь африканской тюрьме... Через два года такой жизни у многих ехала крыша. Вот был у нас такой в команде – Васька Петрухин. Так он в двух кабельтовых от островов Зеленого Мыса через борт шагнул. Просто ногу перекинул и шагнул. До этого три дня ром хлестал. Заначки у него по всему судну были – уследить не могли.

– Спасли? – спросил Гуров.

– Какое там! – мрачно сказал Гузеев. – Штормило. Мы еле на плаву держались. Не до Васьки тогда было, мир его праху...

Они немного помолчали. Крячко, внимательно слушавший рассказ, покрутил головой и плеснул себе еще полчашки кофе.

– Да, веселая получается история! – сказал наконец Гуров. – И, насколько я понимаю, это только начало?

– Да, это пока цветочки, – кивнул Гузеев. – В смерти Васьки моей вины нет. Но дальше и меня, и всех нас ждало худшее испытание. Вообще-то должен сказать, что нам еще неслыханно везло. Столько экипажей, занимающихся подобным промыслом, потонуло, попало под пулю, получило пожизненный срок – просто волосы дыбом становятся. Мы же были как заговоренные. Платили нам меньше, чем обещал Боско, но все равно неплохо, а по сравнению с тем, что мы получали бы здесь... Хуже всего было, что никто не знал, что будет с ним завтра. Мы даже не знали заранее, куда делаем следующий рейс. Все решалось где-то за кулисами.

– На кого вы работали? – спросил Гуров.

– Эта компания называлась «Оушен Транс-Гарант». Но это ровным счетом ничего не значит. Она могла называться хоть «Чебурашкой». Никаких налогов и никаких гарантий. Все держалось на подкупе чиновников и полицейских. Контора «Транс-Гаранта» находилась в городке Бельвиль. Это одноименный островок вблизи побережья Либерии. Он обладает какой-то административной автономией, что ли – я плохо в этом разбираюсь. Но там мы были в относительной безопасности. Боско контролировал ситуацию. Он ведь с нами по морям не мотался. Сидел в офисе с кондиционером и подсчитывал барыши.

– Так он у вас что, вроде прораба был? – удивился Крячко.

– Вроде. Только потом история скверная вышла, – Гузеев опять помолчал, словно собираясь с духом, а потом продолжил с мрачным выражением лица. – Мы только что из Испании вернулись, порожняком. Ребята все на пределе были. Мы на обратном пути опять в шторм попали, чудом ко дну не пошли. Ну, забастовали, одним словом. Потребовали расчет. Ситуация напряженная была. Хозяева расплачиваться не хотели, требовали продолжения работы. Тюрьмой грозили. Но Боско – все наши заработки у него были – сумел договориться. Сошлись на том, что деньги наши получаем сполна, но делаем еще один рейс – до Танжера, там грузимся и идем в Нормандию. Сдаем груз кому следует и свободны как птицы. Что же делать? Мы согласились. Боско поехал в банк, где лежали наши денежки, а ребята отправились по барам – расслабиться захотелось.

– А вы? – спросил Гуров.

– Я в тот день себя неважно чувствовал. Прилег в номере гостиницы и проспал до вечера. Разбудил меня Боско. Он деньги привез, хотел рассчитаться с ребятами, а никого нет. Это, говорю, теперь до утра, пока не протрезвеют. Ну, он повел меня к себе в офис, мою долю отдал, и я пошел по своим делам. У меня там женщина была, мы иногда встречались. Мулатка, но очень светлая. Хорошая женщина, Франсуазой звали. Наверное, не один я у нее такой был, но она умела сделать вид, что один. А в чужой стране это особенно ценишь. В общем, провел я у нее ночь, заснул под утро, а она по делам ушла. И вдруг прибегает, будит, глаза вот такие, и говорит мне – беда, мол, ночью господина Боско убили и контору ограбили, полиция нашу команду разыскивает. В общем, понял я, что дело тухлое и надо сматываться, если не хочу остаток дней провести в камере с тропическими тараканами и чернокожими головорезами. И вот тогда я совершил свою главную подлость в жизни. Я быстро собрался, взял только деньги, документы, сговорился с одним типом, у которого был катер, и он отвез меня на материк. Документы, слава богу, визы – все это у нас было в порядке. Я без проблем взял билет на теплоход, который шел в Гамбург, и отбыл. Через месяц я вернулся в Ленинград. Вот, пожалуй, и вся предыстория.

– А история? – спросил Гуров.

Гузеев снял очки и усталым жестом протер глаза.

– Несколько месяцев назад в моем офисе раздался звонок, – произнес он почти бесстрастно. – И мужской голос сказал, что он вернулся и хочет получить свое. Это был голос Боско! Понимаете, оказывается, он жив! И еще он сказал, что найдет нас всех. Он ищет всю команду, понимаете? Он назвал сумму... Совершенно несуразную – три миллиона долларов. Предупредил, что если денег не будет, мне сделают несколько напоминаний, очень чувствительных, а если я и дальше буду упорствовать, то мне отрежут голову. Вот так, ясно и просто. А так как я человек упорный, но головы лишаться не хочу, то пришел к вам.

– Вы не сразу пришли к нам, – медленно сказал Гуров. – Рисковали жизнью, ждали напоминаний. Почему?

– Я никого не убивал и денег не крал, – сказал Гузеев. – Но признаться в том, что бросил на краю света товарищей, это слишком даже по нашим временам. Мне не хочется еще раз ломать свою жизнь.