Но, поразмыслив, Гуров решил оставить этот вариант на крайний случай. В его распоряжении еще оставались менее экстремальные способы получения информации, и, не исчерпав их, он считал неразумным пускаться «во все тяжкие».
Перебирая в уме эти способы, Лев вдруг вспомнил разговор со Стасом, произошедший две недели назад. Неожиданно исчезнувший с вокзала молодой парень, только-только приехавший в столицу, вполне мог оказаться жертвой похитителей, поставлявших «товар» для таких, как Якупов.
«Надо поговорить со Стасом, – решил он, выруливая со двора. – Времени прошло достаточно. Если он накопал что-то по поводу этого сына своих соседей, вполне может оказаться, что и для меня у него найдутся какие-нибудь полезные сведения».
К управлению Гуров подъехал, когда рабочий день уже заканчивался. Опасаясь, что может не застать Крячко на месте, он быстро поднялся в кабинет и, резко дернув за ручку двери, с радостью обнаружил, что она не заперта.
– Хорошо, что ты еще на месте, Стас, – входя, произнес Лев. – У меня к тебе дело на миллион.
– А почему это я должен быть не на месте? – сделав очень строгое лицо, ответил Крячко. – До конца рабочего дня еще целых восемь минут. Где еще могу я находиться в такое время, как не на любимой работе?
– Действительно. Но мой вопрос из области дополнительных нагрузок. Помнишь, ты рассказывал про какого-то парня, который с вокзала пропал? Сын кого-то из твоих соседей, кажется?
– А, ты про Леню. – Стас сразу изменил тон и нахмурился. – Как не помнить.
– Судя по выражению твоего лица, пока найти его не удалось?
– Пока нет. Да и не знаю, удастся ли когда-нибудь вообще. Если предположения мои верны, пацан попал просто по полной.
– То есть?
– А то и есть. Я тут справки навел, куда можно пропасть с вокзала, и, скажу тебе откровенно, энтузиазм мой изрядно уменьшился. Выяснилось, что, приехав в Москву, например, на заработки, в итоге очень легко оказаться в какой-нибудь южной республике на кирпичном заводе. Уж какие там заработки, не знаю, но то, что очень многие, приезжающие сюда за длинным рублем, именно там оказываются, – факт.
– Но ведь этот твой Леня не на заработки сюда приехал. Он же местный. Как он мог так лохануться?
– А какая разница? На лбу у него не написано – местный или приезжий. Был на вокзале, недавно сошел с поезда – это все, что требуется доказать. Я, после того как от тебя в этом деле толку не добился, стал другие пути искать. И вышел на человечка одного. Из наших тоже, смежник. Как раз на вокзале дежурит. Правда, не на том, с которого Леня пропал, но это уже вопрос второй. Главное, он полностью в курсе дела. Он с них дани собирает, с ребят с этих.
– Которые людей воруют?
– Ну да.
– Нормально. А ты не в курсе, что твоя святая обязанность – сразу же, как только ты про этого «человечка» узнал, заявить о нем куда следует? Это ведь противозаконно покрывать такие дела. Или нет?
– Да я-то в курсе, – снова нахмурился Стас. – Только я к нему не за этим шел. Мне помощь нужна была, и он согласился ее оказать. В отличие от тебя, между прочим. А мог бы и не соглашаться. Я думаю, он не хуже тебя знает, что противозаконно. Мне нужно было человека найти, причем желательно живым. И если кто-то соглашается в этом помочь, кем я, спрашивается, буду, если после этого начну заявлять куда следует?
– Да ладно, чего ты разошелся-то так, – поняв, что задел за живое, успокаивающе проговорил Лев. – Я просто пошутить хотел.
– Неудачная шутка. Я сукой никогда не был и становиться не собираюсь. Это во-первых. А во-вторых, тебе не хуже моего известно, как только с этого места один «человечек» уйдет, в ту же секунду другой туда прибудет, точно такой же. А может быть, и еще хуже.
– Да известно мне, известно. Слова сказать нельзя. Ты лучше расскажи, что он поведал тебе, этот твой «человечек». Какие тайны?
– Тайны те еще. Похоже, для этих ребят действительно нет особой разницы – кто. С приезжими, конечно, проще, потому что они вообще ни о чем не в курсе. Но и местные тоже проходят. Когда ты без документов и без гражданских прав в услужении у какого-нибудь бая окажешься, тут уже без разницы, в Москве ты родился или в Урюпинске.
– Так ты, значит, думаешь, что его на юг увезли, этого Леню?
– Скорее всего. И здесь, кстати, тот факт, что он местный, – скорее минус, чем плюс. Если местный, значит, знает обстановку, может заявить о себе. Есть риск.
– И его надо убрать подальше…
– Именно. Кроме того, если по категориям брать, он тоже только в «трудовой десант» вписывается. Больше никуда.
– По каким категориям?
– Ну, как же. Ведь у современных невольников три основные, так сказать, «области применения»: либо проституция, либо нищенство, либо даровая работа на господина. Проституцию отметаем сразу, в качестве нищего Леня тоже не слишком привлекательный «экземпляр». Не калека, не увечный. Не грудной младенец.
– То есть много не соберет…
– Нет, не соберет. Остается только третий вариант. Хотя, я думаю, по Москве, а особенно в пригородах, немало найдется бригад, где разные бедолаги лишь за кусок хлеба работают. Но, как я уже сказал, с моей точки зрения, оставлять его здесь для них рискованно. Скорее всего, увезли.
– Выходит, шансы найти его сократились до минимума?
– Если не до нуля. Куда мне ломиться со своим насущным вопросом? В Чечню? В Дагестан? Или, может, сразу с Сирии начать, чтоб не думалось?
– Да, невесело. Родителям сказал?
– Да нет пока. Язык не поворачивается. Говорю, что пока ищем. В конце концов, это ведь только мои предположения, что его увезли. Так что…
– Пока ищешь.
– Ищу.
– А этот твой парень, который так много интересного тебе рассказал, он фамилии какие-нибудь называл? Ты ведь говорил, что он дань собирает. Знает, наверное, с кого.
– Тебя, Иваныч, сегодня что-то просто из крайности в крайность бросает, – пристально глядя на Гурова, проговорил Стас. – Ты не перетрудился часом? То требуешь, чтобы я своего информатора немедленно заложил, то хочешь его же информацией воспользоваться. Это ведь противозаконно. Или нет?
– Да просто я понял, что заложить его не получится, так дай, думаю, хоть информацией воспользуюсь, – хитро улыбнулся Лев. – С паршивой овцы, как говорится, хоть шерсти клок.
– Хороша «паршивая овца». Да и «шерсти клок» неслабый ты наметил. Это чтоб он тебе всю мафию сдал, да тебя же еще и поблагодарил после этого? Нет, Лева, ты точно перетрудился. Кто же в таких разговорах фамилии будет называть? Или ты, может, перепутал что? Тебе, может, послышалось, что я с полицейским-камикадзе разговаривал? Так это ошибка. Он вовсе не самоубийца. Обычный мент. И фамилий он мне, разумеется, никаких не назвал. Равно как и имен.
– А ты знаешь, очень жаль. У меня тут, конечно, свой интерес, дельце у меня по этим торговцам «живым» товаром наметилось. Но, думаю, и для тебя знание фамилий могло бы оказаться полезным. Глядишь, и удалось бы выйти на того, кто этого твоего Леню купил.
– Не знаю, – немного подумав, произнес Стас. – Может, и удалось бы, а может, и нет. Но, так или иначе, сам он никого не называл, а мне давить в такой ситуации, сам понимаешь, не с руки. Мне скорее «отдельное спасибо» выразить ему следовало. Что я, собственно, и постарался сделать. Как смог.
– Вот оно как. Ты, оказывается, еще и взяточник. Как мне работать с тобой после этого?
– А вот так и работай. Сохни от зависти и кусай локти. Не тебе достался коньяк.
– Да нет, я бы сейчас чего-нибудь более существенного вкусил, чем локти, – взглянув на часы, улыбнулся Гуров. – Смотри-ка, время уж к восьми. То-то я чувствую, что под ложечкой сосет. Заговорились мы с тобой.
– Да, пожалуй, пора и по домам. А что это за дельце у тебя? Неужели и правда по рабской мафии собрался работать?
– Да в страшном сне бы мне ее не видеть! «Собрался». Сам знаешь, кто «собирает»-то у нас. Меня и не спрашивали.
– Сочувствую. Только, как говорится, ничем помочь не могу. Из всего услышанного и узнанного у меня лично вывод только один – сфера эта закрыта наглухо, и соваться туда бесполезно. С этого нелегального бизнеса столько легального народа кормится, что посторонних туда на пушечный выстрел не подпускают. Берегут как зеницу ока. Так что, если не хочешь на старости лет осрамиться, иди завтра утром к Орлову и отказывайся. Или просто на больничный уходи. Симулируй острый приступ геморроя и умой руки. А иначе не избежать тебе роковой отметины в формуляре: «Первое нераскрытое дело полковника Гурова».
– Геморрой с этим делом и без того налицо, не нужно даже симулировать, – саркастически усмехнулся Лев. – Но за дружескую поддержку спасибо. Умеешь ты, Стася, оптимизм внушить.
– Я тебя на реализм настроить пытаюсь. Уголовные расследования в этой области обречены на провал по определению.
Несмотря на полушутливый тон, в котором высказывал Крячко свои предостережения, Гуров понимал, что перспектив у его расследования и впрямь немного. Его собственные выводы «из услышанного и узнанного» были ненамного оптимистичнее тех, которые сделал Стас.
И его рассказ, и рассказ Еремина, и даже непродолжительная беседа с подругой Суркова – все эти попытки сбора первичной информации наглядно демонстрировали одно – как только разговор доходит до той черты, за которой начинается конкретная информация о конкретных людях, он упирается в глухую стену.
Максимум того, что смог сделать Еремин, – это выйти на Суркова. А Сурков убит. Стас много чего узнал о принципах действия этой мафии, но о том, кто именно осуществляет эти действия, ему ничего не рассказали. Ира проболталась про какого-то «румына», но ведь это может быть просто кличка. Совсем не обязательно, что это прозвище указывает на реальную национальность.
«Начнем сначала, – думал Лев, неспешно проезжая по вечерним улицам. – Что у нас есть? Автокатастрофа и убийство. Гибель Якупова можно трактовать и так, и этак, но случай с Сурковым – убийство уже неприкрытое. Значит, от него и нужно «плясать». Во-первых, доказать, что убийство в данном случае совершено именно ради убийства, а вовсе не для того, чтобы угнать машину. Для этого нужно эту машину найти. Вопрос номер два: кто?»
С этим вопросом все обстояло гораздо сложнее. Исходных точек для начала поисков практически не было. Разрозненные кусочки и обрывки сведений, которые сейчас имелись в распоряжении полковника, не позволяли не только создать четкую картину произошедшего, но даже выдвинуть предварительные версии.
«Нужно послушать, что скажут эксперты. Может быть, наскребут генетический материал под ногтями или еще что-нибудь, что могло бы указать на убийцу. Кроме того, кое-что полезное может подсказать и пуля. Пистолет и снайперская винтовка – это два разных способа убийства. Разное расстояние, разные «специалисты», необходимые в том и другом случае. Это тоже может как-то сориентировать с версиями. Плюс – момент наступления смерти. И он может дать какие-то подсказки. А кроме этого в запасе есть еще промзона с загадочными гаражами-ангарами и все столичные вокзалы. Нет, ставить крест на этом деле пока рано. Не согласен, что расследование по определению обречено. Пожалуй, рано уходить на больничный. Мы еще повоюем».
На следующее утро Гуров первым делом поехал в лабораторию.
Там выяснилось, что пуля, пронзившая сердце Григория Суркова, была выпущена из пистолета Макарова около одиннадцати часов ночи. Кроме пулевого ранения, оказавшегося смертельным, никаких иных ущербов гражданину Суркову причинено не было.
– Следов насилия, отравления, запрещенных веществ и прочего не наблюдается, – бодро доложил Витя Лукьянов, молодой эксперт, только недавно поступивший на работу. – Такое ощущение, что выстрелили в него как бы между делом. Сидел, спокойно с кем-то общался и этак невзначай, между двумя фразами, получил пулю.
– А что по поводу расстояния? – поинтересовался полковник. – Далеко находился стрелявший?
– Нет, судя по тому, как глубоко вошла пуля, и расстояние было небольшое. Я же говорю – ощущение, что человек просто рядом сидел.
– Понятно. Значит, следов насилия не наблюдается?
– Нет.
– Ни царапин, ни генетического материала под ногтями, ничего такого, что могло бы указать на убийцу?
– К сожалению, нет. Рад был бы вам помочь, Лев Иванович, но трупик чистый. Только пуля.
– Ладно, Витек, понял тебя. На нет и суда нет. Попробуем другие пути.
Выйдя из лаборатории, Гуров сел в машину и поехал на Дмитровское шоссе, намереваясь поподробнее изучить окрестности того места, где вчера был обнаружен труп Суркова. Он не забыл о своем намерении найти «угнанный» «Мерседес» и по дороге размышлял о том, куда мог ехать Сурков в одиннадцать часов ночи, когда произошло его убийство.
Очевидно, что по Дмитровскому шоссе Григорию Евгеньевичу логичнее всего было бы путешествовать на дачу или с дачи. Да и слова Ирины подтверждали это предположение. Но имелась серьезная нестыковка.
Если верить Ирине, на дачу Сурков уехал около семи вечера. А убили его в одиннадцать. Трудно было предположить, что целых четыре часа он все ехал.
Относительно убийцы он все больше склонялся к тому, что это был пассажир, ехавший вместе с Сурковым с дачи или на дачу. В одиннадцать ночи мало кто решится на «остановку по требованию» в одном из самых безлюдных мест пригородной трассы. Не говоря уже о том, что было совершенно непонятно, какой человек мог в такое время выскочить из леса и начать тормозить проезжающие мимо автомобили.
Учитывая все эти соображения, Лев все больше приходил к выводу, что Сурков ехал не один и что именно его загадочный спутник и произвел тот роковой выстрел.
Но и здесь имелся вопрос, остающийся пока без ответа.
Независимо от того, кто именно стрелял в Суркова, было совершенно очевидно, что в момент этого выстрела машина стояла на месте. Ведь следов выезда в кювет не было обнаружено. Значит, какая-то причина для остановки все же имелась. «Нечаянно» увидели своих? Или целью путешествия изначально было попасть на «стрелку»? Может, в этом безлюдном месте Сурков назначил встречу тому самому «борзому румыну», желая его наказать? А наказанным в итоге остался сам. Но тогда получается, что убийство произошло спонтанно. Да и убийца в этом случае – совсем не обязательно пассажир Суркова. Даже, скорее всего, именно не пассажир. Если он ехал на «стрелку», самым логичным пассажиром для такого случая был бы личный телохранитель, а не потенциальный убийца. Хотя навряд ли. Спонтанная стрельба, которая могла произойти в результате нестыковки интересов, несомненно, привела бы к большему количеству жертв. Да и место было не особенно подходящее для «теплых встреч». Слишком уж открыто. Подъезжая к участку дороги, где недавно обнаружили труп, Гуров только лишний раз убедился в справедливости этого предположения, а проехав метров двести вперед, заметил в лесных зарослях небольшую просеку, куда уводили две изрядно заросшие травой дорожные колеи.
Помня особенности автокатастрофы, в которой погиб Якупов, Лев подсознательно искал участок с похожими условиями. Водоем и мост – вот отличная возможность без особых хлопот избавиться от угнанной машины, но ничего подобного вокруг не замечалось.
Он решил свернуть на просеку, и результат превзошел все его ожидания. Узкая и, по-видимому, нечасто тревожимая колесами машин колея, идущая меж деревьев, вскоре вывела на открытое пространство, представлявшее собой идеальное место для загородных пикников. Обширная зеленая поляна одной своей частью полого спускалась к берегу лесного озера, а другой, сохраняющей прежний уровень, подходила к тому же озеру в виде довольно крутого обрыва.
«Вот оно! – мысленно воскликнул Лев, окинув взглядом лежавший перед ним пейзаж. – Местечко как по заказу. И подъехать легко, и свидетелей нет. Особенно в одиннадцать ночи. С этого обрыва машину просто столкнуть можно. А уж если перед этим немного разогнать да в нужный момент выскочить, чтобы она сама съехала, это будет просто как разыгранный по нотам «концерт». Можно даже на еще одну автокатастрофу списать. Дескать, обкурился человек да и попер куда глаза глядят. А потом его рыбы съели».
Остановившись посреди лесной поляны, он вышел из машины и направился к краю обрыва.
С первого же взгляда стало ясно, что его предположения полностью подтверждаются.
В густой и высокой траве довольно отчетливо виднелись два параллельных следа, оставленные, несомненно, колесами автомобиля. Они подходили к обрыву, а у кромки его «съезжали» вниз, ясно показывая, где именно находился последний пункт назначения ехавшего здесь автомобиля. Земля на краю обрыва была разворочена и местами осыпалась, что тоже свидетельствовало о падении вниз некоего тяжелого предмета. Причем все эти следы были совершенно свежие. Глянув вниз, Лев увидел лишь неподвижную водную гладь, но в том, что под толщей ее скрывается искомый «Мерседес» Суркова, у него не было ни малейших сомнений.
– Петр Иванович? – через минуту говорил он в телефонную трубку. – Гуров беспокоит.
– Новости по Суркову? – быстро спросил Орлов, кажется только и ждавший одних этих новостей.
– Угадали. Похоже, я обнаружил место, куда они угнали его машину.
– Серьезно?
– Да. Недалеко от места, где нашли труп Суркова, дорожка есть неприметная. В лесок ведет. А там полянка. Да красивая такая, зеленая. Травы, цветы. И озерко рядом.
– Не томи, Лева. Машина в озере?
– Думаю, да. Правда, саму машину я сейчас не наблюдаю, но здесь обрыв, и на самом краю его – следы. Очень характерные.
– Столкнули?
– Столкнули или сама съехала. Разогнали до второй скорости да и пустили своим ходом. Вполне реальный вариант.
– Та-ак, – деловито протянул Орлов. – Так что же, значит, теперь мы можем констатировать, что ни о каком угоне речь не шла изначально? Значит, предположения сбываются, и это происшествие – не что иное, как устранение очередного «лишнего» человека? Избавление от досадной помехи для чьего-то бойкого проникновения в «элитный» бизнес?
– Да, но чтобы утверждать это официально и безапелляционно, для начала нужно достать из озера машину. Сам-то я уверен, что она именно там, но вы ведь понимаете, что моей личной уверенности для протокола недостаточно.
– Это само собой. Даже без разговоров. Сейчас созвонюсь с эмчеэсовцами, у них вся нужная техника есть. Они нам, кстати, и в случае с Якуповым помогали, так что контакты, можно сказать, налажены. Место, ты говоришь, недалеко?
– Да, рядом. Поворот в лес метрах, наверное, в двадцати от участка, где совершено убийство. Не удивлюсь, если окажется, что этот отрезок трассы выбран не случайно. Эта поляна возле озера – отличное место для пикников. Вполне может оказаться, что кто-то из «нападающей» стороны ездил сюда отдохнуть на природе. А потом, когда понадобилось «без шума и пыли» провернуть дельце, вспомнил о некоторых полезных особенностях местного ландшафта.
– И устроил так, что именно здесь Сурков почему-то притормозил?
– Именно. И это – самое интересное «почему» во всем деле. Думаю, узнав ответ на него, без труда можно было бы его раскрыть. Но увы. У меня очень сильное предчувствие, что все получится как раз наоборот. Сначала придется найти убийцу, а уж потом пытать его на предмет «почему» и «как».
– Делай как хочешь, Лева. Хоть в одной последовательности, хоть в другой. Мне главное, чтобы ты этого убийцу нашел. А уж каким путем, это твоя…
– Головная боль, – с усмешкой закончил фразу Лев.
– Твоя епархия, я хотел сказать. В любом случае теперь мы ищем убийцу, а не угонщика, и дело приобретает новый статус.
Поговорив с генералом и получив заверения, что, как только договорится с МЧС, тот ему сразу же сообщит, Гуров вновь сел за руль.
Возле лесного озера ему пока делать было больше нечего, и он решил «навестить» загадочный гаражный кооператив, о котором рассказывал ему Еремин.
О проекте
О подписке