Глава 4

Съемочную группу, которая снимала фильм с участием Олега Вельяминова, удалось отыскать далеко не сразу. Гурову даже показалось, что на проходной «Мосфильма» при их появлении произошла легкая паника, которую служители муз постарались замаскировать напускной строгостью и чрезмерной придирчивостью. Гурова и Крячко долго не хотели пропускать на территорию концерна, ссылаясь на особенности кинопроизводства и отсутствие предварительной договоренности. Было не совсем понятно, с кем Гуров должен был договариваться и при чем тут особенности кинопроизводства, но, когда он, рассердившись, пригрозил явиться в следующий раз с группой захвата и постановлением Генеральной прокуратуры, все вопросы чудесным образом отпали – им с Крячко безропотно выписали пропуска и вежливо объяснили, как найти нужный павильон.

– Наверняка у них тут какие-то серьезные прорехи в бюджете, – рассуждал вслух Крячко, когда они отправились бродить по бесконечным коридорам «Мосфильма». – Или они бессовестно расхищают среди бела дня реквизит. Ничем другим такого поведения не объяснить. Они боятся посторонних глаз.

Однако подтверждения его слов они нигде не обнаружили. За проходной на оперативников уже никто не обращал внимания, и даже когда попадавшиеся им навстречу люди тащили куда-то реквизит, то делали это без тени смущения, что мало вязалось с процессом расхищения.

В том же павильоне, где Гуров рассчитывал отыскать Вельяминова, вообще царила странная апатия, а реквизит вообще не вызывал ни у кого ни малейшего интереса, хотя именно здесь он выглядел особенно заманчиво.

В этом павильоне были воссозданы декорации, довольно правдиво изображавшие интерьер дорогого ночного бара – с напитками, с оркестром и цветами на столиках. Правда, и напитки, и цветы были бутафорскими, и это не могло, конечно, не отразиться на настроении собравшихся здесь людей.

Их было человек восемь – но зато отрицательной энергии в каждом накопилось за пятерых. И они все переругивались между собой самым невероятным образом, так что у неподготовленного человека через минуту начинала кружиться голова. Помалкивал только один человек, стоявший за кинокамерой с большим раструбом на объективе, который напомнил Крячко вытяжку над кухонной плитой. Оператор хладнокровно занимался своим делом – жевал пирожки, которые один за другим извлекал из пакета, лежавшего у него под рукой, и спокойными глазами наблюдал за бегающими по павильону коллегами.

Там были две женщины – одна усталая и отрешенная, в вечернем платье и фальшивом колье на белой груди, а другая – маленькая и злая, в джинсах и вытянутой до колен кофте, похожая на подростка. Именно она на пару с молодым взвинченным человеком в черных очках вносила основную сумятицу в атмосферу, которую Гуров не рискнул бы назвать рабочей.

– Ты, стерва, должна была обеспечить электрика – скажешь, нет? – вытягивая длинную небритую шею, орал молодой человек в черных очках, наступая на ощетинившуюся девицу.

Девица, точно щит, прижимала к плоской груди кожаную папку с застежками и огрызалась:

– Тебе-то какое дело, урод? Чего ты дергаешься? Тоже мне проблема – электрик! Тут этих электриков как собак нерезаных.

– Где?! Покажи мне хоть одного! – вопил «урод», демонстративно заглядывая под столы и даже под скатерть. – Покажи мне хоть одного, и я буду счастлив!

– Я посмотрю на твое счастливое лицо, когда вернется Валерьяныч! – не сдавалась девчонка. – Думаешь, он про электрика спросит? Он спросит, где герой, Миша? А где у тебя герой? А тебе было сказано – кровь из носу, но чтобы герой был на месте!

– Я нашел замену! – уже буквально заревел молодой человек. – Я сделал все, что мог, понимаешь? Вот он, герой – Павел Бродовских! Его трудно не заметить, – трагическим жестом он ткнул пальцем в сторону атлетически сложенного мужчины в темном костюме, который с брезгливым выражением лица стоял у стойки бара. – Это более чем! Но тебя это совершенно не касается…

– Я с Бродовских играть не буду! – вдруг с истерической ноткой в голосе произнесла женщина с фальшивым колье. – Вы мне еще предложите на детских утренниках выступать! Пусть Валерьяныч решает…

– А тебе только на утренниках и играть, – буркнул оскорбленный атлет. – Тоже мне Джулия Робертс! У меня, между прочим, поинтереснее предложения есть. Я только из уважения к Мише согласился…

– Ну, если ты Мишу уважаешь, о чем еще говорить? – высокомерно заявила женщина в колье.

Поднялся страшный крик. Вмешались остальные. Замелькали отчаянно жестикулирующие руки. До драки дело все-таки не дошло.

Гуров и Крячко осторожно приблизились к оператору, который доедал очередной пирожок, и поздоровались. Киношник окинул их задумчивым взглядом и благожелательно кивнул.

– У вас всегда такой бедлам? – поинтересовался Гуров. – Я не в порядке критики, а просто хотелось поговорить с самым главным. Мы с товарищем из милиции, и у нас важное дело…

– Это еще не бедлам, – хладнокровно ответил оператор. – Бедлам будет, когда вернется Валерьяныч. Я бы на вашем месте обязательно задержался – оно того стоит.

– А кто это – Валерьяныч? – спросил Крячко.

Оператор посмотрел на него с легким недоумением, но объяснил вполне корректно, что Валерьяныч – не кто иной, как главный режиссер фильма Петр Валерьянович Боголепский, человек в кино хотя не первый, но отнюдь и не последний, а потому временами горячий и необузданный, особенно с теми, кто от него в данный момент зависит.

– По правде сказать, Валерьяныча даже и обвинять трудно, – объяснил оператор. – Вы не представляете, какой сейчас бардак на съемочных площадках. Без железной руки нельзя. Вот вам простой пример – стоило режиссеру на короткое время потерять контроль, и тут же все распалось. Главный герой исчез как дым, главная героиня прибавила в весе десять кило, помощница не может найти приличного электрика, а ассистент режиссера додумался заменить Вельяминова на Бродовских, хотя тот даже не блондин, а совсем наоборот… В общем, если не будете ждать, то много потеряете…

– А куда ваш Валерьяныч отлучился? – спросил Гуров.

Оператор посмотрел на него так, словно впервые увидел.

– А он ведь, между прочим, к вам в милицию поехал, – сказал он. – А вы разве не знаете? У Валерьяныча на днях со стоянки катер угнали, а теперь нашли, вот он за ним и поехал. Вернее, за тем, что от него осталось, потому что, говорят, катер затоплен. В общем, теперь его и заводить не надо – он уже завелся…

– Постойте, у Боголепского угнали катер? А он заявлял об угоне?

– Да ничего он не заявлял, – меланхолично сказал оператор. – Он вообще про это не знал до сегодняшнего дня. Ему позвонили из речной милиции – к югу от Москвы нашли в реке катер, по некоторым данным, принадлежащий именно Валерьянычу. Не знаю, может, номера какие на нем особые имеются… Одним словом, он вскинулся и полетел опознавать.

– Ничего себе! – сказал Крячко и посмотрел на Гурова. – Что называется, в самое яблочко!

Гуров тоже был несколько озадачен. Направляясь сюда, он рассчитывал в худшем случае разузнать о нынешнем местопребывании Олега Вельяминова, а в лучшем – провести с ним задушевную беседу, но о таком неожиданном совпадении даже не помышлял. Теперь ему казалось, что они находятся на расстоянии вытянутой руки от какой-то крайне важной улики. Только бы сгоряча не упустить эту улику.

– Давно идет работа над вашим фильмом? – спросил он у оператора.

– Только начали, – благодушно сказал тот. – Отсюда и весь бардак. У нас ведь метод работы, как и везде, авральный. Вот клюнет петух в одно место…

– А съемочную группу по какой системе набирали? – спросил дальше Гуров. – То есть прежде всего меня интересует выбор актера на роль главного героя…

– А какой выбор? – пожал плечами оператор. – Под Вельяминова картинка запускалась. В смысле, это же сиквел, продолжение. В предыдущей ленте он снимался, значит, и тут сам бог велел… Только, похоже, у Олега звездная болезнь началась. Теперь жди приключений!

– Ага, значит, режиссер с Вельяминовым давно знаком? – обрадовался Гуров. – Уже горячо. Какие у них отношения?

– Обычные, – опять пожал плечами оператор. – Я начальник, ты дурак. Валерьяныч, по правде говоря, на первой картине ему воли не давал, осаживал постоянно. Ну, трения были, естественно. Но у нас ведь как? Сегодня враги смертельные, а завтра – друзья не разлей вода. Так что обычные отношения были, я считаю, рабочие.

– А бывало так, чтобы они где-то отдыхали вместе, выпивали?

– Почему нет? Валерьяныч – мужик компанейский, если не в творческом процессе. К тому же кино раскручивать надо. Тут без презентаций всяких, тусовок не обойтись. А когда работа завершена, и вся группа гудит. Но только к этим двоим это меньше всего относится – выпивка, я имею в виду. Валерьяныч насчет этого дела умеренный, да и Вельяминов не злоупотребляет. Для этого у нас другие кадры есть, – загадочно ухмыльнулся оператор.

– Кстати, о кадрах, – небрежно спросил Гуров. – Прочие тоже в предыдущем фильме участвовали? Как-то не наблюдается у вас тут взаимопонимания.

При этих словах он покосился через плечо на ссорящихся киношников. Правда, страсти уже слегка поутихли. Ассистент Миша, схватившись за голову, мрачно присел возле одного из бутафорских столиков и с ненавистью смотрел через черные очки на бутафорскую бутылку коньяка. Наверное, он мечтал сейчас об одном – чтобы она превратилась в настоящую. Девушка в длинной кофте плакала, забившись в темный угол. Кто-то ее утешал. Атлет в костюме нервно посмотрел на часы и громко заявил, что больше не может здесь находиться, но никуда не ушел. Актриса с колье победоносно закурила сигарету.

– Девушку вон довели, – укоризненно сказал Гуров. – Нехорошо. Все-таки помягче бы надо.

– Помягче нельзя, – авторитетно заявил оператор. – Кино на зубах держится. На железной хватке. Хотя, по правде говоря, Ленка сейчас не по своей дурости страдает. Это Вельяминов ей подсуропил – попросил в группу своего знакомого принять, электриком. А этот знакомый сволочь еще та оказался. Он тут моему помощнику раз в зубы двинул – тот до сих пор к стоматологу ходит. А потом самого Валерьяныча послал. Так у них тоже чуть до драки дело не дошло. Вельяминов еле разнял. Но я сразу понял, что этот крендель здесь не приживется. Негибкий он, а у нас, кроме хватки, гибкость нужна… Одним словом, Валерьяныч оставил его до первого нарушения, а он сам на работу не вышел. А Ленка тут как всегда ушами прохлопала. Теперь вот электрик понадобился, а его днем с огнем не найдешь – это уж закон подлости.

– Значит, электрик – знакомый Вельяминова? – переспросил Гуров. – Интересно. И как его имя, не подскажете?

– Проще простого. Они с Валерьянычем тезки. Поэтому мы их так и прозвали – Петр первый и Петр второй.

– А фамилия?

– Фамилия – это вы к Ленке, – посоветовал оператор. – Фамилию и прочие реквизиты она должна знать.

Гуров и Крячко с некоторым смущением подступились к расстроенной Ленке и как смогли постарались ее успокоить. До прочих участников группы дошло, что в их владениях появились посторонние, и этот факт заставил их словно бы пригаснуть. Атлет Бродовских наконец решился покинуть фальшивый бар и умчался туда, где его ждали другие проекты. Разбрелись кто куда и остальные. Павильон быстро опустел. Только несгибаемый оператор ни на шаг не отходил от своей машины.

Помощница режиссера долго не могла понять, чего от нее хотят. Всякое упоминание об электрике вызывало у нее что-то вроде судорог. Кое-как удалось Гурову убедить девушку, что никаких претензий к ней у них не имеется, а имеется простое любопытство, как зовут того негодяя, который принес ей столько невзгод.

– Фамилия этого идиота – Сергеев, – наконец сказала она и, что-то сообразив, тут же спросила: – А если вы из милиции, то, может быть, вы его арестовать хотите? Его, по-моему, надо арестовать!

– Ну почему же непременно арестовать? – добродушно возразил Крячко. – Сначала поговорить с человеком надо… И кстати, как же мы можем его арестовать, когда мы адреса не знаем?

– А я вам дам его адрес, – мстительно заявила Ленка.

Гуров и Крячко не могли поверить в такую удачу, и уже через десять минут они мчались в своей машине в направлении метро «Проспект Вернадского» – именно там проживал Петр Сергеев, электрик и, возможно, бывший дисбатовец, шебутной уроженец села Демина.

– Ты подумай, какая удача! – восторгался по пути Крячко. – Сколько в Москве Сергеевых? Несколько тысяч, по крайней мере! А если он не зарегистрирован? Можно всю жизнь искать. А тут как на блюдечке! И экспертизы пальчиков на бутылке можно не ждать – сам расскажет, с кем выпивал на родине…

– Ты не гони лошадей, – недовольно посоветовал Гуров. – Во-первых, еще никто не сказал, что это тот самый Петька Сергеев. Вероятность велика, не спорю – уж больно в занятный узел все сплелось! Но опять же, где он сейчас, этот Петька Сергеев? На работу он не явился, как, кстати, и его знакомец Вельяминов. Какая причина? Не катер ли, найденный на дне Москвы-реки?

– Я вот чего не пойму, Лева, – морща лоб, сказал Крячко. – У Вельяминова желтая «Лянчо». Допустим, он знает Сергеева, и все это как-то связано с прогулкой на теплоходе и с Демином. Но зачем он его как будто выслеживал там через неделю? Они что, друг от друга прячутся?

– Ты у меня спрашиваешь? – покачал головой Гуров. – Это не моя грядка. Вот найдем Сергеева – у него и спрашивай.

Они доехали до проспекта Вернадского и свернули к длинной девятиэтажке, стоявшей первой в ряду себе подобных. Вокруг зеленели газоны и играли дети. На углу дома милицейский патруль проверял документы у коренастого смуглого человека с усами. Вид у него был самый несчастный.

– Я поднимусь, – сказал Гуров, выходя из машины. – А ты тут присмотрись на всякий случай. Не знаю, снимает Сергеев здесь квартиру или прописан, но у меня такое чувство, что дома мы его не застанем. Может быть, что-то прояснят соседи…

Нужный подъезд был, к счастью, открыт по случаю теплой погоды, и Гурову не пришлось дожидаться, пока кто-нибудь из жильцов захочет отпереть кодовый замок на двери. Проигнорировав лифт, он поднялся на третий этаж и нашел квартиру, где, по сведениям несчастной Ленки, должен был обитать Сергеев. Гуров не торопился нажимать на кнопку звонка – на душе у него вдруг появилось странное чувство, будто за ним кто-то пристально наблюдает.

На площадке никого не было. Тихо было и на верхних этажах. Однако чувство не отпускало Гурова. Он осмотрелся по сторонам – в принципе, за ним вполне могли подглядывать в «глазок» соседи. Для того и делается дверной «глазок» – чтобы своевременно выявить чужака у порога. Милиция сама всегда призывает к бдительности.

Гуров усмехнулся и поднял руку, чтобы позвонить. Но в этот момент заскрежетал замок, дверь перед Гуровым распахнулась, и прямо на него выскочил человек.

Это был высокий сутулый парень с диковатым взглядом и длинными, едва ли не до колен руками. С первого взгляда было ясно, что он обладает огромной физической силой и необузданным характером. От него невольно хотелось держаться подальше, но как раз этого-то Гуров и не мог себе позволить. Он приветливо улыбнулся, но совершенно недвусмысленно заступил парню дорогу.

– Милиция, – сказал он. – Ваша фамилия Сергеев?

Гурову нечасто доводилось видеть, чтобы такая простая фраза производила на человека такое сокрушительное действие. Парень мгновенно оскалился, подпрыгнул и всем весом своего тела обрушился сверху на Гурова – а вес у него был совсем не маленький. Гуров и сам был далеко не хрупкого телосложения, но тут он отлетел к противоположной стене, а парень зарычал, как укушенный пес, и, пригнувшись, выскочил на лестничную площадку. Гуров услышал, как его каблуки загрохотали по каменным ступеням.

– Стой! – закричал Гуров и бросился вслед за убегающим парнем.

Оружия доставать он не стал – во-первых, не хотел терять ни секунды, а во-вторых, в таком людном районе в разгар дня пускать в ход оружие было немыслимо – значит, не стоило им и размахивать.

Бегал парень не очень ловко, и из подъезда они с Гуровым выскочили почти одновременно. Гуров опять крикнул: «Стой!», на что парень обратил внимания не больше, чем на щебет воробьев под окнами. Он во всю прыть понесся к станции метро.

Гуров не стал рвать жилы – он уже видел, как Крячко выбрался из автомобиля и размеренно бежит наперерез парню. Через несколько секунд беглец должен был оказаться в ловушке. Нелишним бы сейчас оказался и милицейский патруль, но того уже и след простыл. Гуров не слишком расстроился по этому поводу – они и вдвоем должны справиться с этим типом без особых усилий.

Но тут произошло то, чего он не в состоянии был предвидеть. Откуда-то с проезжей части вдруг выскочила ярко-желтая приземистая машина с черными стеклами и, едва не сбив зазевавшегося пешехода, с душераздирающим визгом затормозила перед самым носом бегущего парня. По инерции он даже не успел уклониться от столкновения, ударился о капот и шлепнулся на асфальт. Звук был такой, будто уронили мешок с арбузами.

Но прежде чем Гуров и Крячко успели добежать до места происшествия, из желтой машины выскочили двое здоровенных, коротко стриженных молодцов в костюмах, которые едва не лопались на их накачанных фигурах, и, не обращая внимания на окружающих, накинулись на упавшего парня.

Один из молодцов был вооружен милицейской дубинкой, которую немедленно пустил в ход. Оглушенный столкновением беглец еще не успел толком прийти в себя, как на его голову обрушился чудовищный удар, нанесенный опытной и сильной рукой. Парень снова ткнулся носом в землю. Его немедленно подхватили и швырнули на заднее сиденье «Лянчо».

Теперь уже и Гуров, и Крячко на два голоса завопили: «Стой!», но нападавшие быстро попрыгали в машину и захлопнули дверцы. Взревел мотор, и «Лянчо» сорвалась с места под самым носом у Гурова. На какое-то мгновение перед его взором мелькнули три черные семерки на белом фоне номерного знака. Не разбирая дороги, автомобиль проехал по пешеходным дорожкам и клумбам, вылетел на мостовую и помчался в южном направлении.

Крячко уже бежал обратно к гуровскому «Пежо». Гуров выругался и бросился за ним следом, пытаясь на ходу набрать номер на мобильном телефоне.

Садился он уже в движущуюся машину. Едва он опустился на сиденье, Крячко стартовал, и дверца захлопнулась сама собой. Сделав непроницаемое лицо, Крячко погнал машину тем же неверным путем, каким двигалась «Лянчо», видимо рассудив, что клумбам хуже уже не будет, а время дорого. Они выскочили на проезжую часть и пустились в погоню. Гуров наконец сумел набрать номер и торопливо выкрикнул в трубку:

– Дежурный? Полковник Гуров из главка… Немедленно передать всем постам – задержать желтую «Лянчо», номерной знак – три семерки… Движется по проспекту Вернадского в направлении улицы Лобачевского… Внимание! Пассажиры могут быть вооружены.