– Вашу цитату уже таки написал один человек, – жизнерадостно заметил Юрий Леопольдович. – А я, кроме деловой бумаги, написать ничего не умею. Поверите ли, даже простого письма написать не могу! Десять потов сойдет, а получается все равно одна глупость. А скалы, они такие на самом деле и есть. Если есть желание, можно убедиться лично.

– Возможно, у нас появится такое желание, – согласился Гуров. – Но чуть попозже. А пока скажите, что было дальше.

– Дальше Павел Геннадьевич ходил до Трех Скал уже один. Два дня подряд. Ну как один? Был с ним наш инструктор Зацепин Дима и еще один человек, который катером управлял, – Олег Кияненко. Он тоже у нас в штате. Практически же Павел действовал в одиночку, хотя правилами это категорически запрещено. И место опасное, и манера у Павла такая сволочная – лезть всегда на рожон. Это я как старый друг говорю.

– Что же такого опасного происходило там в районе Трех Скал? – поинтересовался Гуров.

– Да, собственно, может быть, и ничего, – пожал плечами Юрий Леопольдович. – Нырял он там с аквалангом, пытался отыскать обломки самолета… По слухам, в том месте во время войны немецкий транспортный самолет разбился. А до войны, говорят, там же затонул баркас контрабандистов. Одно время ходила легенда, что на этом судне даже золотые монеты были. Вранье, конечно… Ну и еще была у Павла идея, что найдет он подводные пещеры.

– А зачем ему были нужны подводные пещеры?

– Затем, что такой характер, – торжественно ответил Юрий Леопольдович. – Живой человек! Экспериментатор, экстремал! Такому все время что-то нужно. А зачем – это уже не так важно.

– Неизвестно, что для нас сейчас важно, – недовольно проворчал Гуров. – Но допустим… Итак, восьмого июня Рештин прибыл в Лазурный Мыс – и правда, корявое имечко, – немного покатался на катере…

– Катались мы, по правде говоря, порядочно – до темноты, – уточнил Юрий Леопольдович. – Но вы правы в том смысле, что это был как бы подготовительный тур. Девятого и десятого Павел взялся за дело вплотную. Пропадали они в море до ночи. Наши ворчали, конечно, но не сильно. Все-таки Павел не просто клиент. По сути дела, он основной хозяин нашей «шараги». Да-да, Павел Геннадьевич вложил в дело большую часть капитала, вы не знали?

– Не знал, – подтвердил Гуров. – Его жена как-то обошла этот вопрос. Выходит, Рештин и в самом деле мог чувствовать себя здесь как дома?

– Ну разумеется! – воскликнул Юрий Леопольдович. – Он так себя и чувствовал. После московской суеты, выбираясь из жерновов большого бизнеса, он словно бы домой возвращался – в детство, полное приключений и волнующих загадок! А вы спрашиваете, зачем он искал под водой пещеры!

– Уже не спрашиваем, – улыбнулся Гуров. – Теперь спрашиваем – нашел ли он что-нибудь?

– Не нашел. Но сдаваться не собирался. Одиннадцатого июня с утра пораньше он опять собирался отправиться к Трем Скалам. Но на этот раз сорвалось.

– По какой причине?

– Повредил руку, – объяснил Юрий Леопольдович. – Накануне, погружаясь в воду, задел об острый камень. Боль в воде притупляется – заметил не сразу, а потом рана уже начала гноиться. Павел не любит грузить окружающих своими проблемами. Сам перевязал рану, сам принял решение.

– Какое решение?

– Уехать. Но вначале перебрался от меня в гостиницу. Наверное, как раз оттуда он и звонил жене. А уехать он намеревался двенадцатого утром. Я хотел провожать, но он категорически настоял, чтобы и духу моего не было.

– Вот как? – Гуров внимательно посмотрел на толстяка. – С чего бы это? Вы поссорились?

– Ну что вы! Мы с Павлом никогда не ссорились. Не было человека, который понимал бы его лучше, чем я. Просто у него очень импульсивный характер. Не лучшее качество для бизнесмена, между прочим. Но мы таковы, какими нас создала мать-природа.

– И все же почему он вдруг решил перебраться от вас в гостиницу? – не отставал Гуров. – Тем более что на следующий день он все равно собирался уезжать. Довольно странно.

– Он был сильно расстроен. Во-первых, эта неудача с рукой. Во-вторых, в ночь на одиннадцатое он, чтобы отвлечься, отправился в местный ночной клуб и вернулся оттуда мрачнее тучи. Вот там он, по-моему, с кем-то поссорился.

– Почему вы так думаете?

– Ну а что прикажете думать, если человек уходит из дома в приятном расположении духа, а возвращается злой как черт, и это при том, что уходил он, собственно говоря, развлекаться?

– Но ведь вы говорите, что Рештин уже был расстроен, когда вернулся с моря?

– М-да, это не совсем так… – смущенно проговорил Юрий Леопольдович. – Пожалуй, я несколько забежал вперед. После своего возвращения Павел выглядел совершенно нормальным. О его неприятностях я узнал уже наутро. И о руке тоже.

– Но вы видели, как он собирался в клуб?

– Конечно, видел!

– И умудрились не заметить, что у вашего друга повреждена рука?

Юрий Леопольдович выглядел озадаченным. Похоже, эта простая мысль до сих пор не приходила ему в голову.

– Действительно, – пробормотал он. – Как же так? Я действительно ничего не заметил. Абсолютно ничего! Впрочем, я же говорю, Павел не обременял других своими заботами…

– Ну хорошо, – сказал Гуров. – Вернувшись в плохом настроении из клуба, Рештин объявляет вам о своем отъезде и двенадцатого утром уезжает из Лазурного Мыса. Так? Вы видели, как он уехал? Вы его провожали?

– Вы опять скажете, что Павел на меня обиделся, – со вздохом отозвался Юрий Леопольдович, – но клянусь вам, ничего подобного не было! Просто Павел сам распорядился, чтобы я его не провожал. Он обещал позвонить через недельку.

– Не звонил, конечно?

– Нет, не звонил. Я бы вам сразу сказал. Но, может быть, еще позвонит. Ведь у нас как? Если сказано, что через неделю, то это может быть и десять дней, и месяц. Даже для деловых людей это характерно. Менталитет!

– А помимо отдыха на воде вас с Рештиным что-нибудь связывало в последние годы? – спросил Гуров. – Вы созванивались, писали друг другу?

– Ну что вы, какие сейчас письма! – махнул рукой Юрий Леопольдович. – И вы правильно заметили – помимо моря нас с Павлом Геннадьевичем мало что связывало. Ну, разумеется, совместный бизнес – я «Барракуду» имею в виду, – но он предпочитал не вмешиваться в детали, полностью мне доверял. И, надо сказать, я старался не обманывать его ожиданий. Так что никаких проблем между нами не было. А когда ему требовался отдых, он всегда звонил и предупреждал, что приедет. Высказывал пожелания, интересовался, не требуется ли какая помощь… В общем, все было по-человечески.

Гуров видел, что Юрий Леопольдович начинает не на шутку волноваться. До сих пор он был склонен рассматривать визит оперативных работников из Москвы как случайный эпизод, формальность, как недоразумение, которое вот-вот должно разрешиться. Но вдруг он обнаружил, что в этом недоразумении он является действенным участником, становится объектом пристального внимания. В его ответах обнаружились весьма уязвимые места, вопиющие несообразности, и этот факт напугал Юрия Леопольдовича.

Гуров был далек от того, чтобы делать из этого категорические выводы, но задуматься стоило. Что это – простодушие ни в чем не повинного человека или путаница, вызванная скороспелой ложью? Рубить сгоряча было глупо, нужно было хорошенько присмотреться к этому человеку, а заодно и ко всем местным реалиям. Эти реалии достаточно необычные. Созданный практически из ничего город, с самого начала ориентированный исключительно на международный туризм, казался Гурову роскошной декорацией на берегу моря. Она держалась исключительно на амбициях инвесторов и надеждах на скорые дивиденды. Ради этого были отстроены белоснежные гостиницы, уютные бары и рестораны, туристические центры, благоустроены пляжи и проложены дороги. Все здесь было новенькое, с иголочки, все сверкало и переливалось лазурью, но наплыва туристов пока не замечалось. Правда, Гуров и Крячко только что приехали, но и то, что они успели заметить, подсказывало – Лазурный Мыс пока еще не в состоянии конкурировать ни с Лазурным Берегом, ни с Золотыми Песками.

Гостиница не была заселена даже наполовину, а основная масса отдыхающих состояла из так называемого российского среднего класса и местных бизнесменов, которым материальное положение не позволяло замахнуться на Багамы. Гурову показалось, что и обслуживание, наш ненавязчивый, так сказать, сервис большей частью соответствовал социальному составу отдыхающих. Одним словом, все было, как всегда, скучновато и провинциально. Но сам городок – белоснежный, современный, втиснутый между красноватыми скалами, зелеными рощами и синим морем, производил впечатление. Гуров бы и сам с удовольствием повалялся на горячем песке, да времени не было.

– Итак, Юрий Леопольдович, ничего существенного мы от вас не услышали, – сказал он толстяку. – Приехал – уехал, ничего не говорил, а вы ничего не видели… Это, конечно, не то, что мы ожидали от вас услышать. Возможно, потом вы еще что-нибудь вспомните, а пока мы попробуем поговорить с теми людьми, которые плавали с Рештиным все эти дни. Как, вы сказали, их зовут? Зацепин и Кияненко?

– Да, только Зацепин сегодня с утра сопровождает группу туристов из Смоленска. Одна дамочка выразила желание понырять с аквалангом. Деловая женщина, у себя в Смоленске автосалон держит. Всего в жизни добилась, а вот с аквалангом ни разу не ныряла. Решила теперь восполнить пробел… А новичкам без инструктора никак нельзя. А Кияненко сегодня отгул взял. Но после обеда должен появиться – сегодня у нас получку дают.

– А Зацепин когда должен вернуться?

– Да кто ж его знает? Как дело пойдет. Тут у нас один закон – желание клиента. Мы должны создать такой образ нашего города, чтобы слава о нем дошла до самых отдаленных уголков…

Юрий Леопольдович, похоже, уже выдохся – говорил с усилием, равнодушной скороговоркой, желая поскорее отделаться от докучливых собеседников. Он еще изображал радушие и доброжелательность, но глаза его потухли, и он все чаще с беспокойством оглядывался по сторонам.

– Ну хорошо, – сказал Гуров, – адрес ваш нам известен. Что, если мы заглянем к вам под вечер? Наверное, все сотрудники тогда уже будут на месте?

– Милости прошу, – ответил Юрий Леопольдович. – А сейчас вы куда?

– Заглянем в тот отель, куда от вас переехал Рештин, – объяснил Гуров. – Мы, к сожалению, там остановиться не могли – командировочные не те… Попробуем выяснить, когда он уехал, с кем и уехал ли вообще.

– Неужели вы сомневаетесь в этом? – недоверчиво спросил