Читать книгу «Малькан. Мы были в пехоте.» онлайн полностью📖 — Николая Латыпова — MyBook.
image

Глава третья. Отступление.

Немцы атаковали методично, и восемнадцатого, и девятнадцатого. После завтрака бомбят, потом атакуют до обеда. Перерыв на обед, опять бомбят и потом атакуют. Девятнадцатого наша артиллерия замолчала, и пришёл приказ, отходить. Командир сказал, что немцы обошли южнее, и есть опасность захвата переправ и окружения. Когда стали отходить, Сашка вдруг увидел, как мало осталось от полка.

– Как мы ещё держались, – думал Сашка.

С остатками дивизии отошли к переправе и, форсировав реку Ловать, к двадцать пятому августа подошли к селу Залучье.

Было построение. Перед строем пронесли знамя 245-й стрелковой дивизии. Полковой комиссар сказал речь, что мы должны не опозорить знамя дивизии, мужественно сражаться и, если придётся, то с честью погибнуть в бою.

Стали окапываться. Сашка думал, – Что за наступление было? Почему нет наших самолётов? Где наши танки? Теперь вот отступаем. Сколько людей погибло. Может быть, какой-то хитрый план у нашего командования? Может быть, заманиваем немцев в ловушку?

Двадцать седьмого августа подошли немцы. Опять Сашка стрелял в немцев из окопа, опять начались тяжёлые бои. Но сдерживать немцев долго не могли и тридцать первого отступили за деревню Кукуй. А первого сентября пришёл приказ атаковать немцев и вернуть деревню Кукуй.

Пошли в атаку. Немцы отчаянно стали стрелять, но огонь их нарастал вяло. Они видно не ожидали, что мы пойдём в атаку. Сашка бежал, пригнувшись как учили. Вот ложбинка, залёг, чуть отдышался и опять побежал. Ворвались в деревню, немцы побежали. Сашка с таким воодушевлением стрелял в убегающих немцев. Победа! Первая Сашкина победа!

Все кричали, – Ура…а! – Это было незабываемо…

Но немцы быстро перегруппировались и контратаковали. И опять мы отчаянно стреляли в наступающих немцев, но остановить их не смогли. Командир приказал оставить деревню и отойти на прежний рубеж.

Немцы продолжали атаковать методично каждый день. Мы держались неделю, как могли, но восьмого сентября с остатками дивизии стали опять отходить. Девятого сентября перешли на правый берег реки Пола у деревни Петровское, где узнали, что немцы заняли Демянск. Это означало одно – мы оказались в окружении.

Командир дивизии объявил, что связи со штабом армии нет, и он принял решение выходить с боями из окружения через деревню Лужно, к северу от Демянска…

Никто из оставшихся в окружении не знал, что штаб армии отступил на восток, оставив всю армию в окружении, что привело к потере связи с дивизиями и разгрому почти всей 34-й армии. После этого расстреляют командующего армией…

Из окружения выходили разрознено полками. Вокруг были болота. Грязь налипала со всех сторон, и идти было тяжело. Одиннадцатого сентября у деревни Лужно были замечены немцами. Стали обходить Лужно с юга. Впереди была дорога, которую нужно было перейти, а за дорогой идти лесом, и уже там должны быть наши. Но немцы перекрыли дорогу.

Остатки нашего батальона, в котором и роты не наберётся, по приказу командира должны выйти со всеми на дорогу и держаться на ней, пока не пройдёт хозяйственный обоз с ранеными. И только потом, прикрывая обоз идти следом…

Когда стемнело, пошли в атаку. Немцы отстреливались отчаянно. Мы залегли, опять пошли и снова залегли. Рядом лежал Мишка, и Сашка подумал, – Хорошо, когда есть такие друзья как Мишка. С ним и в атаку идти не страшно.

А Мишке сказал, – Странно, когда тут немцы успели создать такую оборону.

Тут командир прокричал, – Примкнуть штыки! – все посмотрели на командира. Он тоже взял винтовку со штыком.

– Что Сашка? Это есть наш последний? – и Мишка посмотрел на него с решительностью рвать всех.

– Мы их порвём, – подумал Сашка и примкнул штык.

– За родину! В атаку! Ура…а! – голос командира пронзил всё вокруг.

Все закричали, – Ура…а!

И оставшиеся в живых поднялись и пошли на немцев. Немцы отчаянно стреляли, но на них набросились грязные, уставшие, но остервеневшие наши бойцы…

Подбегая к немцу, Сашка выстрелил. Тот упал. Тут Сашка увидел, что в него стреляет другой, – Как он промахнулся?

Сашка бьёт его штыком, и начался рукопашный, – Сдохни!

Почему-то ныла левая рука. Сашка взглянул и увидел кровь. – Значит, немец не промахнулся. Вот уже последние немцы. Ага! Получили!

Быстро заняли оборону у дороги. Пошёл обоз.

Мишка спросил Сашку, – Ты как? – Да царапнуло.

– Иди к санитарам. – Успеется. Смотри, ещё немцы.

Обоз как раз перешёл дорогу и уходил в лес. Осталось только прикрыть. Подъехали несколько мотоциклов и грузовик. У немцев с мотоцикла стал всех поливать пулемёт так, что не поднять головы.

Сашка решился, приподнялся и выстрелил. И одновременно выстрел раздался слева. Мишка тоже выстрелил. Пулемёт замолк. Сашка посмотрел на Мишку и тот кивнул.

Немцы пошли в атаку. Снова началась рукопашная. Но теперь нужно было, как можно скорее уходить в лес за обозом.

Сашка пошёл помочь Мишке, на которого навалился здоровый немец. Но вдруг у Сашки потемнело в глазах…

Примечание.

Остатки 245-й стрелковой и других дивизий участвовавших в наступлении, вышли из окружения и соединились с войсками Красной армии…

Роль контрудара Красной армии под Старой Руссой в сражении за Ленинград трудно переоценить. Историки назовут этот контрудар Гамбитом Ватутина. Вермахту пришлось для отражения удара развернуть не малые силы в числе моторизованных дивизий и авиакорпус от наступления на Ленинград. Благодаря стойкости солдат Красной армии немецкие силы надолго были скованы в боях под Старой Руссой, и ленинградцы успели создать оборону и выстоять.

Глава четвёртая. Без вести.

Когда муж ушёл на войну, Татьяне совсем стало тяжело беременной управляться с хозяйством, смотреть за детьми, а ещё и работать. Мать тяжело болела и уже почти не ходила. Отец постоянно находился около неё. И свёкор Григорий с женой стали, как могли, помогать Татьяне. Золовка Аня, сестра Сани, приходила иногда помочь. В сельсовете жёнам фронтовиков стали давать пособие, и стало полегче.

Письмо от Сани Татьяна получила в августе. Писал, что только обучают. На передовой ещё не был. Что любит и помнит. Что вернётся домой с победой. И чтобы поцеловала детей. Аня тоже получила письма от Петра и от Ивана для родителей. А когда Татьяна навещала больную мать, отец читал письмо от Василия…

В сентябре Татьяна разродилась девочкой. Назвали Галиной. Но на одно пособие не проживёшь с тремя детьми, и Татьяна сразу начала работать. Дочку привязывала к себе и работала.

Все ждали писем с фронта. Но в октябре в деревню пришла первая похоронка. И с этого дня люди уже не бежали навстречу почтальону, а ждали, и с надеждой, и со страхом. Чью он назовёт фамилию. В чей дом придёт весть.

Когда мужики ушли на войну, председатели не смогли организовать нормальную работу без мужиков, и почти все колхозы план не выполнили. Но арестовывать председателей не стали. Провели разъяснительную работу и наказали. Как результат, колхозникам за работу не заплатили. Но люди всё равно несли в сельсовет всё, что могли, тёплые носки, штаны, кофты, соленья, варенья, всё, что могло приблизить победу. И всё это отправлялось бойцам на фронт…

В ноябре Татьяну вызвали в сельсовет. Председатель пригласил пройти в кабинет и сесть, – А что, Татьяна, ты давно не получала писем от своего мужа?

Татьяну чуть не хватил удар, но она взяла себя в руки, – Неужели, похоронка. – подумала она.

– В августе последнее было, – Татьяна сжала пальцы и напряглась.

– Да ты не нервничай, успокойся, неизвестно пока что с ним. Вот, – и председатель протянул бумагу.

Татьяна взяла и стала читать, – "Извещение. Ваш муж красноармеец Ожегов Александр Григорьевич, уроженец… находясь на фронте, пропал без вести в сентябре 1941 г. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии…"

– Дайте попить, а то у меня всё перехватило, – председатель налил воды и дал Татьяне. Она выпила. – Значит пропал. Как же жить-то теперь. Господи, ведь у меня трое. За что же мне это?

– Татьяна, перестань причитать! – председатель повысил голос, – Может быть, найдётся ещё. А дети ваши не пропадут. Государство не бросит. Поможем.

– А когда в тридцать третьем у меня дети умирали от голода, вы много помогли?

– Замолчи! Тогда у всех беда была. Однако спасли людей, привезли муку и накормили. И сейчас накормим…

Татьяна встала и пошла на выход.

– Постой, Татьяна, тут такое дело.

Она повернулась к председателю. – Что ещё?

– Пособие семьи военнослужащего ты больше получать не будешь.

– Там про пенсию написано, – Татьяна с надеждой посмотрела на председателя.

– Там написано, что ты можешь ходатайствовать на пенсию. А её могут утвердить или не утвердить, будет проверка.

– Как же так? И без пенсии, и без пособия. Тогда пусть дают пособие. Ведь он может быть живой. Может быть, он воюет где-нибудь.

– А может быть в плену. ГПУ будет дознаваться, не перешёл ли он на сторону врага. Возможно, допрашивать будут. И про письмо могут спросить, что он там писал.

– Да как они смеют, Николай Павлович. Ведь он с вами колхоз поднимал. Комсоргом был.

– У нас всех проверяют. И тех, у кого заслуг побольше будет. И то, что он женился на кулачке, там тоже помнят.

– Вы при Александре со мной так не разговаривали.

– Ну, знаешь, Татьяна, время такое. Меня тоже по голове не погладят, если узнают, что мы оставили пособие семье предателя.

Услышав про семью предателя, Татьяна так посмотрела на председателя, что он отвёл глаза. – Вам стыдно будет за свои слова. – Татьяна вышла из сельсовета, слёзы катились по её щекам от обиды. Но она верила, что её Саня не мог стать предателем…

В декабре пришло извещение, что пропал без вести Василий, младший брат Татьяны, и почти сразу повестка Семёну, старшему брату. Провожали Семёна на войну всем семейством. Пришли Иван с Татьяной и Антониной, женой Семёна, и Григорий со своими, с женой и Аней. После этого маме Татьяны совсем стало плохо, и вскоре она отошла.

Отец после похорон стал проводить всё свободное время с внуками, и Татьяне жить стало легче. В деревню стали приходить извещения без вести и похоронки. И тогда Татьяна съездила к военному комиссару и добилась пенсии по потере кормильца.

К новому году новости с фронта стали победными. Почти каждый день рассказывалось, сколько освободили деревень и сёл. И настроение у людей стало хорошим. Стали думать, что скоро будет победа, и мужики вернутся домой. Хотя многие понимали, что жить стало труднее, и уже снова маячил призрак голода.

Никому и в мыслях не могло прийти, что война продлится ещё три с половиной года…

А Татьяна каждый вечер молилась за Саню, за Василия и за Семёна…

Глава пятая. Ранение.

Сашка открыл глаза и увидел небо. Уже светало. Он лежал на ком-то. Голова страшно болела. Он попытался подняться и тут увидел немцев, – Так… Без паники. Приказа умирать не было.

Они посмотрели на него. Один подошёл к Сашке и стал говорить.

У Сашки путались мысли, – Что делать? – Немец продолжал говорить и показал ладонью вверх.

– Ага, хочет, чтобы я встал. Ладно, посмотрим, что будет. – Сашка с трудом поднялся. Голова кружилась, его пошатывало. Он потрогал затылок, там было что-то липкое. Посмотрел на руку, она была в крови.

Немец обыскал его и показал рукой идти в сторону, где стояли несколько наших бойцов. Сашка огляделся. Среди стоящих бойцов он узнал очертания Мишки. Немцы ходили и обыскивали, лежащих бойцов…

Сашка подошёл к Мишке. Его трудно было узнать. Лицо было всё разбито. Тут его подозвал немец с большой сумкой и показал рукой сесть на упавшее дерево. Сашку ещё пошатывало, и он сам хотел сесть. Когда Сашка сел, немец сел рядом, достал ножницы, взялся за Сашкину руку и стал разрезать рукав гимнастёрки. Осмотрел рану, показал, что пуля прошла на вылет, потом достал бинт и перевязал руку. Сашка не понимал, что происходит. Немец встал и стал перевязывать голову. Когда закончил, посмотрел на свою работу, сказал, – Гут. – и показал рукой, чтобы шёл к бойцам.

Сашке было плохо, подташнивало. Он нехотя встал и подошёл к бойцам, – Видели?

Посмотрел в сторону, куда ушёл полк, но там никого не было. Потом стал смотреть, как немцы обыскивали убитых бойцов.

– А я уже с тобой попрощался, – тут Мишка стал говорить, как он рад, что Сашка живой.

– Наши ушли? – Сашка взглянул на Мишку.

– Да. – вздохнул Мишка.

– Значит, бросили. А ты как сюда попал? – Вырубили, суки… Здоровые.

– Что происходит? Зачем меня перевязали? Что от нас хотят? – Тебе повезло. Тех, кто не мог подняться, они пристрелили.

– Пристрелили, говоришь. Тогда не знаю, кому повезло больше. – Бойцы переглянулись.

Вдруг немцы закричали. Сашка увидел, как какой-то боец встал и побежал. Немцы кричали, а потом стали стрелять. Боец упал. Немцы подбежали. Боец приподнялся и снова упал. Немцы что-то говорили, смеялись. Потом прозвучало несколько выстрелов…

Бойцы были возмущены, – Вот, гады!