Цитаты из книги «Хлопок одной ладонью: Как неживая природа породила человеческий разум»

Самое известное свидетельство того, что ураганы в принципе могут что-то собрать на свалке, — это знаменитый эксперимент Миллера — Юри, который в 1953 г. показал, что, если в замкнутой колбе долго греть и бить током простейшие молекулы, из них образуется масса сложных и интересных органических соединений . Если бы в колбе у американского химика Гарольда Юри и его студента Стэнли Миллера возникли целые клетки, то боинг был бы собран, а вопрос о происхождении жизни фактически решен. Но даже получившиеся у них аминокислоты и сахара — это огромный шаг от неживого к живому, и мы точно знаем, что этот шаг возможен.

С общим развитием биологии и особенно с появлением электронных микроскопов стало понятно, что любые, даже самые примитивные, клетки настолько сложны, что "составить химическим образом" клетку с нуля в обозримом будущем можно даже и не помышлять.

Самое главное неизвестное в истории жизни на Земле — что было до Луки. Исследования этого вопроса, в общем, не что иное, как гадание на кофейной гуще, пусть и с навороченными приборами. Ученые задаются не столько вопросом "Как жизнь возникла?" (ответов на такой вопрос искать просто негде), сколько вопросом "Как в принципе могла возникнуть жизнь?". Если конкретнее, то какой может быть теоретическая последовательность событий, ведущая от атомов и случайных, "неживых" химических реакций к первой известной форме жизни "современного" образца — Луке. Для такого спонтанного превращения неживого в живое есть специальное слово: абиогенез. О шансах урагана на сборку боинга

В англоязычной литературе для обозначения этого нашего таинственного дедушки из глубины времен используется аббревиатура LUCA — last universal common ancestor, то есть "последний универсальный общий предок".

Вопрос на экзамене по физике: что такое энергия? Студент мучается, пыхтит, в конце концов говорит: "Простите, профессор, знал, но забыл!" Профессор встает и торжественно объявляет аудитории: "Друзья, трагедия! Один человек в мире знал, что такое энергия, но и тот забыл!"

Оказалось, что такого домена, как "прокариоты", просто нет. Прокариоты — это не единая группа, а два разных варианта живых организмов, столь же далеких в эволюционных координатах друг от друга, как человек от йогурта. Внешне они выглядят очень похоже, но сравнение их генов показывает, что они развивались независимо друг от друга миллиарды лет. Одна из этих групп — бактерии. Другая группа раньше считалась подгруппой бактерий под названием "архебактерии". Вёзе поднял ее статус до отдельного домена, и "бактерии" от названия отвалились. Новоиспеченный домен Сегодня многие эволюционные биологи хотят пересмотреть и "тройное" деление жизни. Они считают, что эукариоты — мы с вами — появились не одновременно с двумя другими доменами жизни, а существенно позже. Бактерии и, вероятно, археи к моменту их возникновения уже давно существовали, причем в планетарных масштабах и количествах. Эукариоты же произошли в пределах архей. Следуя такой версии, формально все растения, грибы и животные принадлежат к одному их странному семейству8, 10. Так что возможно, в мире всего два типа клеток, как и считалось раньше, до Карла Вёзе. Только эти два типа — не прокариоты и эукариоты, а бактерии и археи. Мы же, эукариоты, по-видимому, произошли от архей. Однако, как мы вскоре увидим, бактерии тоже сыграли ключевую роль в появлении нашего домена. История эукариот гораздо сложнее и интереснее, чем просто "третий тип клетки"

Последовательности ДНК, которые Вёзе отсеквенировал, разделились при анализе не на две ветви — эукариот и прокариот, как можно было предположить, — а на три. Эти ветви получили название доменов, то есть групп, стоящих выше царств

Бактериям же в целом наплевать на собственные организмы. Они у них всегда максимально простые, дешевые и одноразовые. Бактерии мыслят группами, штаммами, ветвями генетического древа. Если бы они могли сказать "я", то они бы имели в виду не организмы, обладающие генами, а гены, плывущие сквозь время на сменных организмах. На заре эпохи антибиотиков мы думали, что война с бактериями — это война с чем-то маленьким и примитивным. На самом деле это война с чем-то вечным и почти бессмертным.

Основу мембраны составляют липиды. Липид — форма органического вещества, к которой также относятся жиры. Мембранные липиды сложнее, чем жиры, откладываемые в жировой ткани и преобладающие в пище, но обладают отчасти похожими свойствами. Жиры, как известно, не любят воду в силу своей химической природы: если смешать масло с водой, они разбегутся в разные стороны и образуют два слоя. Но липиды в клеточной мембране отличаются раздвоением личности. Одна часть молекулы мембранного липида (ее иногда называют "хвост"), как и типичный жир, воду не любит. Но этот "хвост" прикреплен к "голове", которая, наоборот, стремится окружить себя водой (в химии это называется гидрофобностью и гидрофильностью, то есть водобоязнью и водолюбием).

Во-вторых, многоклеточные в масштабах вечности — относительно недавнее изобретение, тогда как бóльшая часть истории жизни — это история одиночных клеток. В-третьих, весь фундамент нашей многоклеточной жизни был заложен нашими одноклеточными предками и другими микроорганизмами, без которых сегодняшнего человека не представить. Одноклеточные придумали дыхание, хищничество, половое размножение и многое другое, что мы считаем базовыми свойствами собственного организма. Они придумали, как добывать пищу, заложили основу для отношений между мужчинами и женщинами, первыми вдохнули в атмосферу кислород и первыми вышли из моря на сушу. В общем, как ни крути, а типичный организм — это клетка.