Цитаты из книг автора «Николай Кукушкин»

Любая физическая система по определению делает то, что ей вздумается, то есть то, к чему она стремится. Камень стремится упасть на землю, бактерия стремится к источнику пищи, обезьяна стремится пощекотать сородичей. Вопрос о свободе воли не в том, свободен ли человек в своих действиях. Все в мире, в принципе, свободно в своих действиях. Вопрос о том, что такое "свои" действия. Спрашивая "свободна ли человеческая воля", мы на самом деле спрашиваем, свободна ли эта воля Но что такое "я"? Кто это существо, которое смотрит из моих глаз? На мой взгляд, "я" — это просто идея обо всем, что мы с собой ассоциируем. Фрактал, составленный из всех наших ощущений, эмоций и воспоминаний, из лица в зеркале, имени на бумаге и букв, из которых это имя состоит. Движение этого фрактала по синаптическим каналам мозга мы и воспринимаем как первое лицо. То есть он же, фрактал, сам себя и воспринимает, будто уроборос — змея,

. В этот момент конфигурация превращается в Например, конфигурация камня — это не инструкция, потому что камень в силу своей конфигурации не бросается вытачивать себе подобные камни. Поэтому мы и не считаем его живым. Конфигурация камня может быть очень долговечной, но рано или поздно она исчезнет без следа, тогда как живые существа, постоянно исчезая поодиночке, продолжают существовать коллективно миллиарды лет. С точки зрения человеческой "я"-жизни камень кажется бессмертным, но с точки зрения "мы"-жизни человек к бессмертию гораздо ближе.

"Я"-жизнь — это жизнь материи, а "мы"-жизнь — это жизнь информации. "Я"-жизнь продолжается, пока существует тело, и заканчивается, когда оно распадается. В процессе же "мы"-жизни выживают не тела, а определенные закономерности их существования — признаки, свойства, последовательности, конфигурации. Между дедом и внуком на материальном уровне нет ничего общего, они состоят из разных атомов. Общее между ними — не материя, а информация, то есть конфигурация этой материи. Конфигурация есть у всего — у звезды, у камня, у книги. Но в большинстве случаев конфигурации мимолетны и бессмысленны. Они обретают смысл только тогда, когда материя в определенной конфигурации воспроизводит эту же конфигурацию в другой

Можно сказать, что у человека есть особая способность усваивать фрактал под названием "язык". Но можно сказать и наоборот: что у фрактала под названием "язык" есть присущая ему способность запоминаться человеком. Язык можно рассматривать как симбиотический вирус, вклинившийся в нашу общую способность дробить мир на многоуровневые паттерны.

Можно растратить весь свой дофамин на игры в телефоне и схватки в соцсетях. Но тогда не остается дофамина на чтение книг, которые на фоне яркого, звенящего, переливающегося экрана оказываются слишком скучными. Иногда можно бросить весь имеющийся дофамин на вечеринку века — просто надо заранее понимать, что остаток недели придется сидеть на хлебе и воде, в дофаминовом смысле. Зато если сэкономить, воздержаться от ненужных трат на суету, то настоящие радости жизни становятся еще радостнее

Хомский совершенно прав: у представителей вида есть врожденная способность к языкам. Но эта способность — просто особая форма общей способности мозга млекопитающего усваивать фрактальные свойства реальности. Как и в других случаях, усвоенные таким образом элементы окружающей среды в дальнейшем выступают в качестве элементов мышления, поэтому от того, каким фракталам человек научился, зависит и глубина, и направленность его мыслей. Язык можно рассматривать как общепринятый мысленный фрактал. С социальной точки зрения русский, английский или никарагуанский языки — это договоренности об определенной схеме дробления мира на многоуровневые категории

. Чем больше два человека, испытывающих взаимную симпатию, смотрят друг другу в глаза, тем больше они хотят продолжать это делать. Чем дольше люди разговаривают, тем охотнее разговаривают в дальнейшем. Окситоцин — это реакция на взаимность, вызывающая взаимность.

Рефлексия" — это ведь и значит "отражение". Этим словом выражается идея, на которой стоит социальность млекопитающих. Для человека эта идея интуитивна, а для большинства животных — немыслима. Оно — то же самое, что

афазией Вернике, при которой затруднена связь слов со смыслом. Чтобы понять, что им говорят, эти пациенты стараются как можно быстрее повторить услышанное — и если им это, хоть и с большим трудом, удается, то мысль до пациента доходит, а если нет, то он не понимает сказанного 6,

Я излагаю здесь версию не самую распространенную и далеко не общепринятую, а симпатичную лично мне.