Цитаты из книги «Восстание. Документальный роман»

В дальнем конце вагона мелькнул сначала один знакомый взгляд, затем другой: близнецы. Я заорал и стал махать им рукой. Раздвигая плотную толпу геркулесовыми плечами, Костя с Полуектом подобрались ко мне. Мы долго обнимались и трепали друг друга за шеи. Братья исхудали, но по-прежнему высились как две скалы.

Я прислуживал сероликим демонам и кровожадному псу, в чью пасть заходили сонмы невинных, вовсе не прикасавшихся к оружию и все равно угодивших в перемалывающие все подряд челюсти.

Какой бы стоял вой над землей, если бы каждого из застреленных оплакивал хотя бы кто-то из родных.

Как никогда твердо понимал я теперь, что у непримиримости не должно быть границ. Коли ты встал во весь рост, то, даже если оступился, выпрямись опять.

Как и предсказывал Дикарев, украинцы отказались вступать в нее, услышав, что полная независимость их страны оставлена под вопросом.

Дикарев махнул рукой: «Да что вы теряете время? Любой их хлопец вас сразу спросит: „Когда Россия станет свободной, вы отдадите всю Украину украинцам?" – и вам придется рассусоливать про Малороссию и западенцев, и этим все кончится». «Можно вопрос о независимости восточной Украины объявить решаемым с помощью народного голосования», – предложил Тарновский, но Дикарев покачал головой: «Вы их плохо знаете. Как и прибалтов, которые в гробу видали всех правопреемников Российской империи».

Спустя неделю, собравшись в том же закутке, но без Старостина, партия одобрила устав. Заспорили только о том, с какими оговорками принимать украинцев, если они пожелают вступить, и других национали

Мы не должны ждать милости от природы. Мы не должны ждать свободы от поработителей. Мы сами должны взять ее! Демократия – это всенародная свобода, участие всех граждан в управлении государством. Демократия – это многопартийность. Демократия – значит воспитание человека свободного в духе гуманизма, в духе человеколюбия; воспитание такого человека, который, не считаясь ни с чем, борется за свободу. Сущность демократизма: не будь рабом и не позволяй закабалять других. Борись за свободу.

Кажется, руки у мэра развязаны, но нет, его контролирует муниципальный совет. А в этом совете сидит кто? Те самые партии, которые проиграли мэрской. Так что он вынужден с ними мириться. Все мэры вечно жалуются, что годами им приходится спорить с советом по мелким поводам вроде того, у кого купить гравий для бульвара. Но им всегда отвечают одно: это демократия – доказывай, а не приказывай». Я спросил Сержа, много ли таких коммун в Бельгии, и он присвистнул: «Тысячи! И у них, и у нас что ни деревня, то коммуна. Вокруг нас одни коммуны – Люстин, Ривьер, Арбре, Лезве».

Я погружался все глубже в отчаяние, куда не проникало солнце.