Если мы вернемся назад, я обязательно сделаю ей официальное предложение. До совершеннолетия нам остается ждать еще несколько лет, так что у Леночки будет время обдумать все pro и contra. Оказывается, я всё-таки недооценивал себя: латынь мне немножко знакома. Надо как-то поделиться этим открытием с Леночкой.

– Что же, друзья, – сказал Вергилий. – Начнем наше путешествие с самых низших кругов ада. И будем подыматься всё выше и выше, пока не дойдем до самой вершины.

Васька выставил ногу вперед и приложил руку к груди. Постояв так некоторое время, он кивнул.

– Кстати, Басилевс! А то они никак не могут привыкнуть к моему настоящему имени. Продолжают называть меня кошачьей кличкой. Но вы, как человек интеллигентный, надеюсь, не будете так делать. Басилевс, к вашему сведению, означает «царь».

Леночка презрительно фыркнула. Я был искренне рад, что ей не нравится Васькино бахвальство.

– Так вот… Сперва я хотел бы уточнить. Сможем ли мы после этой, так сказать, экскурсии вернуться в родные пеналы, в смысле домой? Вы, как интеллигентный человек, понимаете меня?

– Друзья! В царство Аида широко распахнуты двери, а вот назад – увы! – вы не найдете даже маленькой щелочке. Уж так устроено мироздание. И нам остается только смириться с этим. Вы должны были знать, на что идете, когда решили предпринять это путешествие.

– Уважаемый Вергилий! – сказал я. – Но ведь было исключение из этого правила. Одиссей, например. Или Данте, с которым вы уже непосредственно экскурсировали по кругам ада. Он без всяких проблем вернулся после этого в свою родную Италию и описал путешествие.

– Ну…Что я могу вам сказать на это? Аргумент, конечно, весомый и заслуживающий уважения. Ну…

– Каральки гну! – зло выкрикнул Васька. – Что ты ходишь вокруг да около! На прямой вопрос надо прямо и отвечать! Так поступают настоящие мужчины. Или вы не имеете чести к ним принадлжать?

– Своими далекими предками они имеют богов Олимпа, поэтому для них было сделано исключение. Божественное вмешательство помогло им вернуться назад. Я же такими полномочиями не обладаю.

– Надо было и нам, прежде чем отправляться сюда, поинтересоваться нашими предками, – сказал я. – Может быть, и у нас тоже в предках числятся какие-нибудь боги. Ведь олимпийские боги, насколько нам известно из мифологии, имели многочисленное потомство на земле.

– Вперед, друзья! Оставьте страхи и опасения. Проблему надо решать, когда она возникнет.

Вергилий широко улыбнулся. На этот раз улыбка выражала радость. Его можно понять.

– Возьмемся за руки, друзья, чтоб побродить по преисподней! – перефразировал я слова известной песни. Хотя вряд ли оригинал знаком Вергилию, поэтому мой юмор он не оценит.

– Можно я вас здесь подожду? – спросил Васька. – Темницы рухнут. И свобода вас примет радостно у входа.

– Молодой человек! Поднимите голову! – сказал Вергилий. – Да! Да! Я к вам обращаюсь.

– Зачем это? – удивился Васька. – Чего мне нос задирать? Я скромный юноша. Даже застенчивый.

– Видите надпись над этой аркой? – показал Вергилий. – Да! Вот эту самую, на которую вы глядите.

– Я как-то в английском несилен, – пробормотал Васька. – Да и зачем вообще всякие инглиши.

– Вообще-то это на латыни. И написано здесь: «Оставь надежду всяк сюда входящий!» – торжественно продекламировал Вергилий. – Прощайтесь со всякими иллюзиями!

– Вы не оставляете нам выбора! – буркнул Васька. – У меня условие! Возьму за руку Леночку. Рядом с ней как-то приятней пребывать в преисподней. И я смогу ее защитить.

Мы взялись за руки и шагнули. Васька держал Леночку. Я – Вергилия. Или наоборот.

– Ёксель-моксель! – успел воскликнуть Васька. Но без всякого восхищения. – Ничего себе!

Леночка завизжала. Мы полетели в пропасть. Но Вергилий же знает, что делает. Значит, так надо!

Если вы когда-нибудь прыгали с парашютом, вы поймете наши ощущения. Хотя честно, никто из нас с парашютом не прыгал, включая и нашего проводника. Но это неважно. Одно лишь утешало, что мы летели в кромешной тьме и не видели, что нас ожидает внизу, куда нам предстояло приземлиться, а может быть, разбиться. Всё-таки парашютов у нас не было. Неизвестность дарит всегда хоть какую-нибудь надежду, наш компас земной. Да и опять же Вергилий с нами. Уж он точно не один раз проделывал это.

– Что-то прохладно становится! – прошипел Васька. – Я бы даже сказал, что холодно. Не! Ну, мы так не договаривались, если что. Это уже беспредел! У меня зуб на зуб не попадает!

Действительно, становилось всё холодней и холодней, а на нас не было ни тулупов, ни другой теплой одежды. Откуда мы могли знать, что в аду может быть адский холод. Как говорится, если бы знал, то соломки бы постелил. Меня била дрожь.

– Я всегда предполагал, что в аду адская жара, – пробормотал я, выбивая дробь зубами. – О! сколько нам открытий страшных…Готовит этот наш побег! Что-то он мне не нравится!

– И адская жара будет, – успокоил Вергилий. – Но всё начинается с адского холода. Придется немного потерпеть. Тем более, что это не смертельно, уверяю вас! Ну, честное слово! Тем более вы из России, которую в мои времена называли Скифией.

– Дяденька! Мы на это не подписывались! Нам такой холодрыги и даром не нужно! Вы что решили приготовить из нас свежемороженых человечков с последующим употреблением?

Это уже Васька. У него не зубная дробь, а настоящий зубной грохот. Настоящий ударник! Причем это было не хаотическое стучание, а всё складывалось в какую-то мелодию.

– Я лучше соглашусь поджариться на сковородке, чем превратиться в ледяной столб. Всё-таки жара холода послаще будет. Можно хоть веерочком обмахнуться. Не надо холода! Мы против холода! Мы не хотим холода! Мы ненавидим холод! Долой холод!

– А вы бы, мальчики, не могли, как настоящие джентльмены, накинуть на хрупкие девичьи плечи свои пиджачки? Хотя я сомневаюсь, что стоит ожидать встречу с джентльменами в аду. – проворковала Леночка, прислонясь то ко мне, то к Ваське. – Но, как уже тут говорилось, надежда умирает последней. Так, благородные рыцари?

– Если бы у меня сейчас был пиджак, я бы поступил как настоящий неджентльмен,– ответил Васька, будучи уверенным, что он изрек нечто сверхделикатное. – А на счет рыцарей, я не согласен. Какие мы рыцари, если у нас нет оружия.

Наше падение резко замедлилось. Это меня насторожило. Неужели скоро посадка? Посадки, как известно, бывают мягкие и жесткие. Хотелось бы избежать последней.

– Друзья! Сейчас у нас будет кратковременная остановка., – прозвучал близкий голос Вергилия. – Но путешествие на этом не заканчивается. Оно еще толком и не началось.

Небольшой толчок и под нашими ногами твердь. Ну, хоть что-то! Нас по-прежнему окружала кромешная тьма. Что это за место, оставалось только догадываться. Я крутил головой, но ничего вокруг не видел, кроме темноты. Это не очень хорошо! В темноте могут таиться всякие ужасы и монстры. Или воплощенные сны.

– Как хорошо! Ну, просто прелестно! Не понимаю этих парашютистов, у которых лишь воздух под ногами. Я бы никогда в жизни не стала прыгать с самолета. Даже с самого маленького самолетика.

Это уже Леночка. Если Леночка считает, что это хорошо, то мне остается лишь согласиться. И по поводу парашютистов я тоже с ней согласен. Хотя сначала надо попробовать, а потом уже судить.

На своих плечах я ощутил тяжесть. И вскоре всё мое тело блаженствовало в тепле. Это был овчинный тулуп. Такие показывают в фильмах про далекую старину. Наши предки знали, как спасти себя в аду. Поэтому всего лишь за полвека они смогли пройти от Урала до Тихого океана, несмотря на зверские сибирские холода. Теперь преисподняя с ее адским холодом не казалась такой уж страшной. В тулупах можно жить и здесь. А вот еще и валенки! Как в них мягко ноге, словно ее погрузили в вату.

– Клёво! А почему сразу не выдали форменную одежду? – пробухтел Васька. – Бардак! Плохая организация в этом Аиде. А кто виноват? Правильно! Рыба гниет с головы.

Это последнее, что я услышал, поскольку наш полет продолжился, причем без всякого предупреждения. Но если Вергилий всё это знал, мог бы предупредить. Но упрекать его было некогда. В ушах свистело, перехватывало дыхание и лицо обдувала холодная струя.

– Внизу что-то мелькает! – крикнул Васьки. – Смотрите! Какие-то огоньки! Это здорово! Огни большого города! Побродим по проспектам, посидим на лавочке в парке!

Это не были огни далекого города, где нас ждала теплая уютная квартира и вкусный ужин. Но стало легче. Всё-таки свет – это жизнь, это надежда, что всё как-нибудь обойдется. Нельзя никогда терять надежды! Иначе всё, то есть ничего! Или почти ничего. Между тем огоньков становилось всё больше. И сами они более яркие.

– Свет в конце туннеля! – завопил я. – Мы спасены! Всё будет хорошо! Даже очень хорошо! Верьте мне друзья. Ибо свет – это не только ученье, но и жизнь, и слезы, и любовь! Сейчас под нашими ногами будет твердь.

– Ага! Бездонного колодца! – подхватил Васька. – Падать всегда легко! А как мы будем выбираться? Ты об этом не подумал? Хотя, чем тебе думать? Нечем тебе думать! Я об этом давно догадывался. И наконец-то убедился! Также, как и Леночка. Так же?

– К чему мы не птицы? К чему не летаем? – неожиданно и звонко запел Васька. – Эх! Ма! Тру-ля-ла! Не женитесь на курсистках! Они тонки, как сосиски! Эх! Топни нога!

Одиссей бросает вызов

Одиссей «многострадальный». При постоянном своём благочестии он попадает в такие ситуации, когда это благочестие нарушается либо им самим, либо его спутниками.

Жестокость и суровость Одиссея отступают на задний план. Характерно противопоставляются древний страшный мир, где царят колдуны, дикий Посейдон с таким же диким сыном Полифемом, и острая Афина. Ведомый Афиной, Одиссей спасается. Ему помогают олимпийцы, он заставляет себе служить злое чародейство Кирки, отправляясь бесстрашно в Аид с полным сознанием своей будущей судьбы. Недаром боги опасаются, что, если они не вернут домой Одиссея, он «вопреки судьбе» вернётся сам.

3. В первом круге

Перед нашими взорами бескрайняя ледяная пустыня. Всё это замерзшее пространство было заполнено душераздирающими воплями, от которых было не по себе. Я уже был начитан о подобном. А вот мои спутники, за исключением Вергилия, крутили головами. В глазах их был ужас настолько невыразимый, что они и не пытались его выразить. А они что надеялись, что их тут ожидает Диснейленд? Знали же, куда отправляются и что им предстоит увидеть в этом царстве! Я их поспешил успокоить:

– Ничего необычного! Горловое пение! Оно характерно для монголоязычных народов. У нас это буряты и калмыки. А также народы Севера тунгуссо-маньчжурской группы.

– Как это? – удивилась Леночка. – Что это еще за пение? Разве вот это можно назвать пением? У меня мурашки бегут по коже. Хорошие звуковые заставки к фильму ужасов.

– У народов Сибири есть акыны. Или как их там называют? Запамятовал. Они поют свои песни, используя только горло, ну, и то, что ниже его, как музыкальный инструмент. Довольно оригинальные композиции получаются. В чем вы имеете возможность убедиться. Правда, к этому пению нужно привыкнуть. Потом оно может понравиться. А вот наше пение они воспринимают с трудом. Так уж устроено у них ухо.

Такое впечатление, что из тебя вытягивают жилы. Неторопливо. Вытягивают и наматывают их на кулак. Мда! К подобному пению нужно привыкнуть. Теперь подал голос Васька:

– Это еще приятнее, чем, когда скребут гвоздем по стеклу. Мороз по шкуре! Бррр! Вот заткнул уши, а не помогает. Эти звуки как-то через кожу вползают в твое тело.

– Под ноги смотрите, друзья! – воскликнул Вергилий. – Будьте осторожными! Не торопитесь!

Леночка уже запнулась и заскользила по льду, раскинув руки, как птица крылья в полете. Она стремительно удалялась от нас по зеркальной глади. Такое фигурное катание!

Васька, ошарашенный, долго глядел на удаляющуюся Леночку, пытаясь понять, что же происходит, потом протянул руку:

– Что это? Блин! Вон туда смотрите! Видите? Как это может быть? Что это и зачем это?

– А ты не видишь? Чья-то голова. И видать по всему, живая, потому что моргает и кривит рот.

Над поверхностью льда торчала голова с черными всклокоченными волосами и жиденькой бородкой. Глаза умоляюще смотрели на нас. Лицо было очень смуглым. Вероятно, это какой-то семит: араб или бербер. А может быть, здесь очень сильно печет солнце.

– Иуда! – сказал Вергилий. – Величайший грешник всех времен и народов, предавший Сына Божьего на смертные муки. Его преступлению нет и не будет никогда прощения. Ледяные иголки пронизывают всё его тело. И это наказание длится уже две тысячи лет.

Лед был настолько прозрачен, что видна была каждая складка одежды. Даже ногти на ногах. Леночка на коленях подползла к нам и поднялась. И тут она увидела голову и завизжала так, что нашим барабанным перепонкам угрожала серьезная опасность. Васька и я попятились назад, и только Вергилий остался стоять н месте, как ни в чем не бывало. На лице его была написана скука. И его можно было понять. Потому что он постоянно созерцал подобное.

Иуда огляделся по сторонам, видно произведенным шумом мы привлекли его внимание, и хрипло заговорил:

– Вергилий! Выслушай меня! Две тысячи лет продолжаются мои нестерпимые муки. Посодействуй, прошу тебя! Я знаю, что ты вхож туда. За давностью лет хотя бы…Клянусь, что я всё осознал и раскаялся. А покаявшимся грешникам должно быть прощение

Вергилий равнодушно отвернулся. Вид его выражал саму непреклонность и проговорил в ледяную пустоту:

– Преступлению твоему нет прощения и никогда не будет. Я не буду слушать твоих просьб.

– Ах так! – завизжала голова, брызгая слюной. – Знай же! Если бы время повернуло вспять, я еще бы раз предал Сына Божьего и предавал бы его бесчисленное количество раз. Это мое предназначение. Знаете ли вы, недоумки, что он сам меня просил о предательстве? Да! Да! Просил! Благодаря мне он стал Богом для миллиардов людей на века. Вот какая мне за это награда! Да будьте вы все прокляты! Придет мое время! Я верю в это. И живые будут поклоняться моему имени.

– Пойдемте, друзья! – воскликнул Вергилий. – Я не могу слушать этого выродка. Кроме отвращения он ничего не может вызвать.

Он протянул руку вперед. Изо льда то тут, то там торчали головы до самого горизонта. Явственно слышался шепот, бормотания, ругань и визги. Долина была наполнена ледяными звуками.

– Вы, как хотите, а я дальше не пойду! Ни за что! Вы даже не бросились за мной, когда я катилась!

Леночка топнула, поскользнулась и снова упала. Но на этот раз удержалась на месте.

– Хотя бы выдали коньки, раз привели нас на этот каток. Или какую-нибудь обувь с шипами… К тому же, я ужасно замерзла. В морозилке и то теплее. Уводите нас скорей отсюда!

Я протянул Леночке руку, она поднялась и с благодарностью взглянула на меня. Я был на седьмом небе. Ради этого взгляда я был готов пройти хоть тысячу кругов ада. Делов-то! И тогда она поймет и убедится, кто рядом с ней. Вот кратчайший путь к женскому сердцу!

– Что же, – сказал Вергилий, – и мне не очень приятно созерцать эти рожи величайших предателей, убийц, насильников, христопродавцев. Здесь погуляешь час-другой и начинаешь ненавидеть человечество. Как говорится, в семье не без урода. Только почему-то их оказалось очень много. Когда я смотрю на эту ледяную равнину, я теряю веру в человечество.

– А не находите ли вы, мэтр, что слишком много уродов? Этой бескрайней пустыне не видно конца! Сахара отдыхает! Ведь это только один круг ада! Да! Грешников несомненно больше, чем праведников.

Эти мудрые слова, как вы догадались, проницательный читатель, принадлежали мне. Вообще, должен предупредить проницательного читателя, что у меня философический склад ума.

– Нахожу, друзья! Но в мире идет постоянно борьба добра со злом. Она не затухает ни на мгновение. Дьявол – увы! – очень силен. И не всегда, как в голливудских фильмах, силы добра одерживают победу. Сколько уже зло погубило жизней! И еще погубит! Но борьбу с ним нельзя прекращать ни на одно мгновение. Иначе человечество погибнет.

– Вы что решили прочитать нам лекцию, чтобы мы тоже превратились в экспонаты этого ледяного музея? – проворчала Леночка, трясясь всем телом. – Не пора ли в путь?

– Действительно! Чего же это я? Ну, что же, друзья! Поднимемся выше! Идемте! Мы только в начале пути.

– Фу! – облегченно вздохнул Васька. – Наконец-то! Я уж думал, что мы навсегда останемся здесь приобщаться к сону этих уродов. А это не есть хорошо! Мне не нужен такой сон!

– К сонму! – поправил я. – Сонм – это старославянское слово, обозначающее множество.

– Да какая разница! – отмахнулся Васька. – Не придирайся к словам! А то цепляешься как репейник! Возьмемся за руки, друзья, как на новогодней ёлке! Ну, давайте же!

– Но вы же не хотите разлететься в стороны и потерять друг друга! – поддержал его Вергилий.

– Уже взялись! – откликнулся я. – Право, как в детском саду! А мы уже взрослые люди.

У нас за спиной, как будто выросли крылья. Мы взмыли вверх. Да! Впечатление незабываемое!

– Теплеет! – радостно воскликнул Васька. – А еще кто-то утверждал, что чем выше, тем холоднее.

– Можете скинуть тулупы! – крикнул Вергилий. – А то сваритесь в них! Да и полет ускорится!

– И как же мы их снимем, если держимся за руки? – проворковала Леночка. – Что же нам делать?

– Да! Об этом я не подумал, – произнес Вергилий. – Мы уже почти на месте. Мягкая посадка!