1.2. Взаимосвязь аномальных и криминальных форм сексуального поведения – «парафильная триада»

«Люди с сексуальными “уродствами” – это люди с таким же достоинством и таким же божественным предназначением, как и все остальные. Мы можем говорить об их сексуальных отклонениях именно потому, что они второстепенны. Разумеется, следует избегать выражений, которые в современном языке носят оскорбительный характер (“извращенный”, “ублюдочный” и т. д.)».

Андреас Лаун, епископ Зальцбургский

Ряд форм криминального сексуального поведения тесно связан с медицинскими понятиями «аномальности», и их следует рассмотреть отдельно.

Критерий разграничения сексуальной аномальности как медицинской (психиатрической, сексопатологической) проблемы и сексуальной девиантности как отражающей социальную нормативность дан в последней редакции «Руководства по диагностике и статистике психических расстройств» – DSM-TV, выпущенной Американской ассоциацией психиатров в 2000 г. Ввиду принципиальной важности таких различий приведем текст дословно.

«Психическим расстройством считается клинически значимый поведенческий синдром или паттерн, который возникает у индивида и связан с имеющимся дистрессом (болезненным симптомом), или неспособностью (нарушением в одной или нескольких сферах функционирования), или значительным риском смертельного исхода, болью, актуальной утратой свободы. Кроме того, этот симптом или паттерн не должен быть ожидаемой и культурно санкционированной реакцией на конкретное событие. Независимо от своей первоначальной причины он должен в настоящее время быть проявлением поведенческой, психологической или биологической дисфункции индивида. Ни девиантное поведение (политическое, религиозное или сексуальное), ни конфликты, определенным образом возникающие между индивидом и обществом, не являются психическими расстройствами, если только отклонение или конфликт не оказывается симптомом дисфункции индивида, как описывается выше»^[49].

Вначале целесообразно кратко остановиться на медицинских критериях «аномальности» сексуального поведения, так как они, по справедливому замечанию авторов руководства по «Судебной сексологии», отражают самый узкий спектр нормативности, «имеют дополнительные критерии, помимо их противоречия социальным нормам»^[50].

Медицинская нормативность сексуального поведения и ее критерии определяются действующей на территории РФ Международной классификацией болезней – МКБ-10, раздел F «Классификация психических и поведенческих расстройств»,^[51] и тем самым соответствует международным стандартам в данной области. В отношении психосексуальных расстройств выделяются две основные группы нарушений – парафилии и расстройства гендерной идентичности.

Медицинская институционализация проблемы «сексуальных извращений» начинается в XIX в. с известной работы Р. Краффта-Эбинга «Половая психопатия с обращением особого внимания на извращение полового чувства. Клинико-судебно-медицинский этюд».^[52] Изложенные им основные идеи сохранялись на протяжении длительного времени, и сексуальные извращения рассматривались не как самостоятельные нозологические единицы, а как сопутствующие в рамках различных психических расстройств. С введением в 1952 г. Американской психиатрической ассоциацией универсальной классификации психических расстройств DSM-I^[53] термин «извращения» сменен на «сексуальные отклонения», и в ряде случаев отклоняющееся сексуальное поведение рассматривается как социопатическое расстройство. Вторая классификация – DSM-II – убирает понятие социопатических расстройств и сексуальные перверсии в целом относит к группе «непсихотических психических расстройств». DSM-III изменяет понятие перверсии, введя новый термин – парафилии. Кроме того, для установления диагноза сексуального отклонения необходимыми становятся два условия: «периодическое предпочтение» и/или «исключительно аномальный способ достижения сексуального удовлетворения», таким образом, убрав из категории расстройств изолированные или эпизодические девиантные сексуальные акты. Следующая классификация – DSM-III-R (1980) – оставляет термин «парафильное поведение», основным критерием которого выступает периодически повторяющееся аномальное сексуальное предпочтение.

Общими диагностическими критериями парафилий (рубрика F65) в соответствии с МКБ-10 являются следующие:

G1. Индивидууму свойственны периодически возникающие интенсивные сексуальные влечения и фантазии, включающие необычные предметы и поступки.

G2. Индивидуум или поступает в соответствии с этими влечениями, или испытывает значительный дистресс и/или межличностные трудности из-за них.

G3. Это предпочтение наблюдается минимум 6 месяцев.

Основным медицинским (биологическим) критерием нормативности сексуального поведения целесообразно рассматривать признак нарушения контроля. Таким признаком нарушенного контроля поведения является неспособность сопротивляться импульсу, побуждению, «соблазну», выполнить действия, которые могут принести вред себе или другим.

Роль аномального сексуального поведения в генезе отдельных преступлений наиболее четко прослеживается в «криминальной парафильной триаде» – эксгибиционизм, педофилия и садомазохизм.^[54] Выделенные несколько лет назад аномальные, с медицинской точки зрения, формы парафильного сексуального поведения были синхроничны криминальному поведению. Однако в настоящее время эксгибиционизм исчез из правового поля зрения. Изначально затерявшись в статье «Хулиганство», он стал полностью латентным.

Вопрос об отнесении эксгибиционизма к криминальному сексуальному поведению юридически решается неоднозначно. Его распространенность среди других форм девиантного сексуального поведения составляет, по данным J. Bastami (1976), около 30 %.^[55] Отечественные исследователи эксгибиционизма также относят его к самому распространенному феномену, приводящему к криминальной активности,^[56] определяя данный феномен как преднамеренное обнажение гениталий перед другим человеком для достижения собственного сексуального удовлетворения.^[57] Практика самообнажения, по мнению F. Rooth (1973), присуща в первую очередь западной культуре и относительно редко встречается в странах «третьего мира» и Латинской Америке.^[58] Следует отметить две важные особенности эксгибиционизма – он никогда не переходит в физическую агрессию и протекает вне контекста приготовления к половому акту. Исследователи Rhoads and Bories (1981), проводившие опрос в США и Гватемале, выясняли у женщин, как часто они встречали людей, публично обнажающихся. Результат опроса не выявил значимого различия в количестве случаев, однако официальные отчеты этих двух стран кардинально отличны. Таким образом, можно говорить, что зарегистрированные случаи эксгибиционизма как криминального сексуального поведения отражают морально-нравственное состояние общества в отношении пристойности и сексуальности. Социальный контроль над данным видом девиантности дает эффект не при использовании репрессивных мер, а при изменении отношения общества в целом. Учитывая эти моменты, можно говорить, что эксгибиционизм является индикатором распространенности сексуального девиантного поведения.

Следует отметить, что акты эксгибиции могут носить не только сексуальный характер. В древних обществах это акты демонстрации силы, превосходства и контроля. Эксгибиционизм как тип сексуального поведения связан с фаллическим культом, лежащим совместно с демонстрацией силы и превосходства в основе процессов стратификации, на что неоднократно обращали внимания этологи.^[59] На основе фаллического культа формируются гендерные стандарты и стереотипы сексуального поведения.

Другие виды эксгибиционистского поведения, такие как сексуальный плюрализм (триолизм), кондаулезизм и культ сексуального гостеприимства, наоборот, направлены на сохранение социального равновесия и могут лежать в основе полигамии и полиандрии.^[60]

Проблема нормативности и криминальности педофилии требует особого рассмотрения; кроме того, она близко соприкасается с проблемами инцестного поведения и инфантоцида. «Проблема, которую должно решить каждое общество, – защита незрелых в половом отношении, является сутью проблемы инцеста», – пишет известный антрополог Маргарет Мид.^[61] Под криминальное сексуальное поведение педофильного характера могут подпадать все составы преступлений главы 18 УК РФ.

Традиционное, аграрное общество является геронтофильным – пожилые члены племени, мужчины составляют его основу, являются самыми уважаемыми, носителями традиций и исполнителями ритуалов. Проблема педофилии здесь просто не ставится, мир детства как таковой не дифференцирован, поэтому особое распространение получает феномен инфантоцида, который как криминальное поведение просто не рассматривается. «Незамужняя женщина эта рожала каждый год, и как это обычно делается по деревням, ребенка крестили, и потом мать не кормила нежеланно появившегося, не нужного и мешавшего работе ребенка, и он скоро умирал от голода», – писал Л. Н. Толстой в конце XIX в.^[62] В конфуцианском Китае три дня после рождения младенец не считался человеком, и его умерщвление не осуждалось юридически или морально.^[63]

Общество промышленного (индустриального) типа ориентировано на мужчин работоспособного, производительного возраста. Следовательно, проблема детей актуализируется как проблема средств воспроизводства. И, наконец, общества современного типа, постиндустриальные, информационные, полностью ориентированные на привилегированные права ребенка, сталкиваются со всевозрастающей проблемой педофилии.

Следует отметить, что период детства в отношении сексуальной культуры необходимо рассматривать двояко. Помимо того, что этот период релятивистичен в своих возрастных границах, он может определяться в верхних границах либо до периода «полового созревания», либо до периода «социального созревания», которые могут не совпадать. В постиндустриальном обществе детство расширяет свои границы в плане социального созревания. Один из социологов постиндустриального общества Э. Тоффлер писал: «По мере роста скорости изменений во внешней среде внутренние изменения между молодежью и стариками неизбежно становятся все более заметными. Темп изменений настолько ошеломляющ, что несколько лет разницы дают большие различия в жизненном опыте человека»^[64].

Но главное, что в процессе инфантилизации можно не контролировать импульсы и желания, у ребенка имплицитно предполагается, что эти процессы контролируют взрослые члены общества. Для доказательства массовой инфантилизации достаточно вспомнить огромное количество мультфильмов для взрослых, компьютерные игры, примитивную видеопродукцию и др. В то же время психосексуальное развитие идет по пути выраженной акселерации, и высокие темпы данного процесса отмечены на протяжении второй половины XX в.

В традиционном обществе сексуальные отношения с детьми могут носить ритуализированный характер. Педофилию можно рассматривать и как ритуал, способ передачи знаний, навыков, умений и т. д. Но ее следует однозначно оценивать как криминальную, во всяком случае в России. В психиатрическом же аспекте могут быть предложены разные решения. Например, R. Grin ставит вопрос, является ли педофилия психическим расстройством?^[65] Сама постановка вопроса предельно проста, как и в отношении гомосексуализма, когда на основе транскультуральных исследований пытаются показать распространенность феномена преимущественно в традиционных обществах и доказать его психическую «нормальность», на основании которой ставить вопрос о декриминализации. При этом R. Grin возвращается к истории Европы, где на протяжении трех веков сексуальные отношения и вступление в брак были разрешены с десятилетнего возраста.