Листодёр, листопад, листошум –
Приближается время такое.
Отрывайся от горестных дум,
Выходи на крыльцо золотое!
 
 
Удивляйся опять и опять –
Это что же с природой родною?
Начинает земля полыхать
Неземной красотою!
 
 
Это осень с волшебной свечой,
Как царевна, обходит просторы,
Царский холод её – горячо
Выжигает цветные узоры…
 
 
Листодёр, листопад, листошум –
Ненаглядное и дорогое!
Отрывайся от горестных дум,
Выходи на крыльцо золотое!..
 

 
За деревней у пруда,
Где полынь да лебеда –
Появился табор!
Разгораются костры
И танцуют две сестры,
И звенит гитара!
 
 
В чёрной шляпе да с серьгой –
Вёл коня на водопой,
Дал мне прокатиться.
Далеко видать с седла!
В поле розовая мгла,
Синяя пшеница…
 
 
Потеряет мать меня –
Я пригрелся у огня,
Как тут не пригреться!
Песни, сказки, пляски вкруг….
Сколь бы не смотрел вокруг –
Век не наглядеться!
 
 
Спит полынь да лебеда.
Мимо звёздного пруда
Я иду, вздыхаю:
Завтра снимутся шатры
И уедут две сестры,
А куда, не знаю.
 
 
Оглянусь опять во мглу,
И охота взять иглу
Да украсть серёжку
У мамани в сундуке, –
Да и двинуть налегке
В дальнюю дорожку…
 

1982

 
И заплакала мать, провожая меня
На закате осеннего жёлтого дня.
 
 
И узорный платочек к глазам поднесла,
И рукою взмахнула вдали, у села.
 
 
Ветер вырвал платок – и понёс средь полей,
Как несёт треугольный платок журавлей!
 
 
И с тех пор нет покоя, и слёзы в глазах,
Когда серый платочек плывёт в небесах.
 
 
Ты не шей себе, матушка, новый платок –
Я найду тебе старый средь старых дорог.
 
 
Есть на нём голубая, степная звезда.
Не коснётся души твоей больше беда!
 

 
Зимний денёк искромётный, пушистый!
Иней на ветках – листвой серебристой
Так и дрожит на морозе!
Приободрились дома и опушки.
Даже старик со столетней старушкой
Выглядят нынче моложе!
 
 
Как говорится, мороз не великий,
Только стоять никому не велит он!
Сани скользят по дорогам.
Славное время – субботнее время!
Дров наберу золотое беремя,
Брошу за банным порогом.
 
 
Как хорошо разгораются, глянь-ка!
Будет сегодня шикарная банька.
Синяя прорубь сверкает.
Синий покой над тайгой, над горами.
Дятлы, и те не стучат топорами –
Тоже субботу справляют.
 
 
Зимнее солнце, теперь ты не птица!
Выпорхнет в небо и тут же садится
Ярко-малиновый кочет…
Снег за крылечком, прошитый лучами,
Кажется красными половиками –
Это хозяйка хлопочет.
 
 
Гаснут остатки оранжевой пыли.
Снежные тучи полнеба закрыли.
Тьма наползает на сосны.
Лишь за рекою – весёлым приветом! –
Зимние звёзды узорчатым светом
Светят легко и высоко!..
 

 
Самолёт-кукурузник без груза,
Старый лётчик, да я, воробей –
И летит под крылом кукуруза,
Молодая царица полей!
 
 
Сердце в пятки ушло ненадолго,
А душа улетела в зенит!
Возле уха мотор, как двустволка,
По испуганным уткам палит!
 
 
Это Чаячье озеро, что ли?
Морем синим казалось вчера.
А теперь будто блюдечко в поле –
Солнце пьёт из него и ветра.
 
 
Скромный коврик лежал в самолёте,
Но какой был ковёр-самолёт!
Пять минут промелькнуло в полёте,
А казалось, прошёл целый год!
 
 
Пол-Сибири вошло в моё сердце,
Пол-России увидеть успел!..
На земле потом мамка рассердится –
Да куда ж ты, сынок, улетел?
 
 
До сих пор не могу я душою
Из полёта вернуться того!
Кружит память над милой землёю,
Где уже никого, ничего…
 
 
Старый лётчик давно уже помер,
«Кукурузник» списали на слом,
Зарастает бурьянами в поле
Сельский брошенный аэродром.
 
 
Эти взлётные полосы были
Стратегическими для страны!
А теперь там коров распустили –
Пустота и покой целины.
 
 
Кукуруза давно не царица –
Время сняло корону с неё.
И всё чаще, и чаще мне снится
Улетевшее царство моё!
 

2008

 
В хороводе стройных сосен – снег косынками лежит.
Утро встанет и поднимет, и нарядным убежит,
И попробуй, догони…
За околицей огни –
Огоньки-жарки вспылали! Как бы избы не зажгло!
Расписное, трудовое время движется в село.
И торопится народ –
На поля и в огород!
Всё кругом цветёт и пахнет, что куда тебе с добром.
И лягушка голубеет, отливает серебром.
И, конечно, небеса.
Всюду смех и голоса!..
На Подборной вновь гармошка и весёлый непокой.
Вновь хожу я неженатый, нецелованный такой…
Лишь под утро наповал –
Раньше так не уставал!
Кто-то свистом сон разрежет, вспыхнет песня вдалеке:
«Отвали, моя черешня, я живу на чердаке!»
Хулигань, пока в садах
Цвет и свежесть на ветвях!
И люби, и разлюбляйся, запевала разбитной,
Чистотелом да бурьяном – всей недолгою порой –
Попытайся, надышись,
Чтоб хватило на всю жизнь!
 

 
Взлетают лебеди, легки,
Оставив зимние печали!
Жарки опять цветут, жарки –
Цветы Сибири величавой!
 
 
Я так люблю их жаркий дух,
Я так люблю их образ жаркий!
Как будто сказочный петух
Ладонь ласкает гребнем ярким!
 
 
Как будто золото земли,
Все самородки друг за другом –
На тонких ножках вдруг пошли
Горами, берегом и лугом…
 
 
Стою, смотрю во все глаза
И сердце грею над жарками.
Цветёт Сибирь! Да кто сказал,
Что тут гремели кандалами?
 
 
Благословенные края,
Где вольный ветер не затихнет!
Жарки, жарки – душа моя
Вот так же после смерти вспыхнет!
 
 
Но это как-нибудь потом –
Я поброжу ещё по свету…
Цветёт Сибирь, горит огнём,
И дыма нет, и горя нету!
 

Дивногорск, 2007

 
Ты снова ночью, мама, не уснула
И долго-долго думала, чтоб я
Поближе к дому или к Барнаулу
Вернулся бы в родимые края.
 
 
Ну, что тебе сказать могу я, мама?
Усни, усни! С утра так много дел…
Я свою жизнь выстраивал упрямо –
Я прямо жил, хоть не всегда умел!
 
 
Вернуться в край родной, под ваше солнце
Уже не раз намыливался, да…
Но бриться мне, наверно, не придётся –
Как проволока стала борода!
 
 
Давно мне полюбились эти дали –
Громады гор, лесов, полей, морей!..
Без них теперь прожить смогу едва ли,
Без них теперь мне только умереть.
 
 
А вот умру, тогда уж непременно
Я возвращусь на родину свою…
Раздольной, нежной песней вдохновенной
Я о любви к земле своей спою!
 

 
Горят ладони – хоть прикуривай!
Готовим на зиму дрова.
И звон гуляет по-над улицей,
Где пахнет снегом синева.
 
 
До пота крупного и светлого
Кладу поклоны горячо!
О чём-то я грустил до этого, –
Никак не вспомнится, о чём?
 
 
Воткну топор в сухое дерево.
Присяду, молча покурю.
Вон тучка белая до севера
Плывёт, подобно кораблю.
 
 
И как-то странно мне и весело,
Что не стремлюсь я в край чужой.
Морозный снег, должно быть, к вечеру,
Покроет землю берестой.
 
 
Деревня будет просветлённая
Дымком берёзовым дышать.
И стонет тело раскалённое!
И, как младенец, спит душа!
 

 
Заневестилась калинушка-калина
По садам весёлой юности моей.
Словно нежная оттаявшая глина –
Жёлтый свет лежит средь утренних полей.
 
 
Подарила мать мне белую рубаху
И пошёл я, подпевая соловьям…
Сильный ветер в грудь ударил, и с размаху
Разгулялся по калиновым ветвям!..
 
 
Я бродяжил, песни пел да спорил с ветром,
Вот и гнёзда соловьиные пусты.
Это кто ж тебе, сыночек, горьким цветом
На рубахе выбил красные цветы?
 
 
Стынут горы, стынет тихая долина,
Я в лесу вечернем вымок и продрог.
Где ж ты, белая калинушка-калина?
И любил я, и жалел, да не сберёг!..
 

 
Не в моём ли краю, не со мной случилось?
Купина, та, что неопалимой слыла,
Почему и когда она вдруг опалилась?
Знать не знаю. Сгорел мой цветочек дотла!
 
 
По лесам и полям не хожу понапрасну,
Не сыскать мне второго такого цветка!
На пригорках закат паутиною красной
Задрожал, оборвался – не свяжешь никак.
 
 
И в печали бездонной задумался вечер.
Над дорогой сиянье осенних небес.
Ознобились поля, а укрыться им нечем –
И тепла на душе остаётся в обрез!
 
 
Но под утро, когда солнце выйдет с лукошком
Собирать розоватые росы лугов, –
Я как будто впервой залюбуюсь в окошко
На деревья, на перистый клин облаков.
 
 
И как будто совсем не со мною случилась
Эта жизнь – золотые, простые года.
И за что мне была эта жаль, эта милость?
Я, наверно, увы, не пойму никогда!..
 

Станция Кемчуг, 1984

 
Когда-то я жил беззаботно, как птица,
И пел на лету – в самолётах больших.
В родные края не спешил возвратиться,
Как будто повсюду нашёл я родных.
 
 
И смелое сердце преграды не знало –
Искать, ошибаться, гореть и любить!
И дерзкого духу пока что хватало –
Как будто по лезвию бритвы бродить…
 
 
Весёлые песни поются недолго.
Кто ходит по лезвию – скрасит свой путь!
И чувство простого житейского долга
Однажды ударит в гудящую грудь.
 
 
И глядя на солнце, упавшее навзничь,
И чуя под сердцем смертельную дрожь,
Я вспомню, как поле туманится на ночь
С деревнями вдаль и с берёзами в рожь.
 
 
По мёрзлой земле, по кромешному ветру
Приду я домой, как на грустный вокзал.
– И где же ты лётал, сыночек, по свету?
И что ж ты, соколик родимый, искал?
 
 
Ах, поздно! Не надо ругать меня, мама.
Всё было. По жизни, кипя и спеша,
Шагалось мне где-то и гордо и прямо,
А где-то под бурей кривилась душа!
 
 
Как сказочный витязь, весь мир на распутье.
На церквах полынь, на путях лебеда.
Да как же мне было не сбиться, не спутать –
Дороги, людей, корабли, города?
 
 
А ты говоришь мне сквозь ливень и шорох –
Да как же, мол, так ты живёшь, Николай?
То стукнуло тридцать, то скоро уж сорок,
А всё у тебя ни двора, ни кола…
 
 
Ах, мама, всё будет! В бору или в поле
Найдётся, конечно, и двор мне и кол!
Осиновый будет ли он, золотой ли –
Быть может, затем я сюда и пришёл…
 
 
А что я искал на просторах планеты –
Сказал бы, да нету для этого слов.
Мечту нашу знают лишь малые дети
С душою прекрасных больших мудрецов!
 
 
Ты помнишь, как в детстве весёлым героем
Я лазал по крышам, цепляясь за жесть?
Хотелось мне красное солнце второе
Над нашей землёю однажды зажечь!
 
 
Хотелось мне много такого… смешного
Среди светло-русских полей и берёз.
Неспетого, милого и дорогого
Мне жалко сегодня до стонущих слёз!
 
 
Родная, родная, присядем-ка рядом
И молча простимся навеки с тобой!
Искал на земле я великую радость –
Нашёл на земле я великую боль!