Алексей Михайлович

Второй российский самодержец из династии Романовых, получивший прозвище Тишайший, странновато звучащее для нынешнего уха, был, как уже говорилось выше, третьим из десяти детей царя Михаила, его старшим сыном. Единственным из трех, пережившим родителя.

Весьма вероятно, что на следующий день после смерти отца Алексей ощущал над своей головой шапку Мономаха, но не слишком осознавал, как это изменит его дальнейшую жизнь. Конечно, он знал, что является наследником престола, даже успел свыкнуться с этой мыслью, но ведь к царствованию его никто не готовил. Таких методик, по крайней мере на Руси, тогда просто не существовало.

Когда цесаревичу исполнилось пять лет, он попрощался с мамками. Царь возложил его дальнейшее воспитание и обучение на сына воеводы Ивана Морозова Бориса, возведя его при этом в боярский чин. Борис входил в окружение Михаила Федоровича почти с самого его воцарения, да и жил с 1615 года в царском дворце, так что Государь вполне мог ему доверять.

Следующие два года Алексей учился чтению, демонстрируя как способности, так и интерес к занятиям, что не менее важно. В семилетнем возрасте он начал осваивать письмо. Со временем у царевича завелась собственная, пусть и очень небольшая, библиотека. Помимо учебников по грамматике и церковных книг в ней нашлось место «Космографии» и географическим картам, привезенным из немецких земель.

Морозов привнес немало нового в процесс воспитания и обучения. В отличие от многих бояр, он не имел предубеждения к новым веяниям и с интересом относился ко всему, в чем европейские государства опережали Россию. Благодаря ему в покоях царевича появились иноземные музыкальные инструменты, печатные листы с картинками, детские латы, игрушечное оружие. Интерес к таким вещам он сумел привить и своему подопечному. Стараниями Морозова в гардеробе цесаревича и его младшего брата Ивана появилось «немецкое платье», то есть одежда европейского покроя.

Тем временем смерть безжалостно косила царских детей. Достигнув десятилетнего возраста, Алексей потерял уже четырех сестер и обоих братьев. Почти все они умерли во младенчестве, так что только об Иване он мог сожалеть по-настоящему.

1639 год был для царской семьи тяжелым. Сначала умер царевич Иван, которому едва исполнилось пять, а потом Василий. Если верить оставшимся записям, он прожил всего один день. Впрочем, если и неделю, как полагают некоторые историки, то что это меняло и для него, и для его близких? Тяжелые роды, после которых царица Евдокия сама едва не отдала Богу душу, подорвали ее здоровье. Больше детей у нее быть не могло. Поняв это, Михаил Федорович объявил Алексея наследником престола. Царевичу шел тогда четырнадцатый год.

Лето 1645 года принесло ему две самые великие потери. Сначала умер отец, а спустя всего несколько недель Алексей, едва вступивший на московский престол, потерял и мать. Молодой Государь, по характеру и воспитанию человек тихий, добродушный, религиозный, но любопытный к разным наукам, к делам государственным был подготовлен слабо. Посему для молодого царя очень много значило мнение старшей сестры Ирины, долгое время бывшей ему лучшим другом и советчиком. Еще важнее были наставления Бориса Морозова, которому он привык доверять за годы учебы.

Фактически Борис Морозов, которому, к слову, в тот год исполнилось 55 лет, обрел немалую власть с воцарением своего воспитанника. Можно даже сказать, что он руководил им, особенно на первых порах. Однако насколько положительным было влияние Морозова на воспитание и образование цесаревича, настолько же отрицательно оно сказалось на делах государственных, особенно внутренних.

Пользуясь доверием царя, Морозов стал начальником нескольких важнейших приказов, в том числе Стрелецкого и Большой казны. Он ведал всеми доходами государства, в том числе с купеческой торговли, чеканкой монет, налогами и много чем еще, вплоть до аптек. Поле для злоупотреблений царскому любимцу открывалось большое. Морозов и так был нисколько не беден, являлся одним из крупнейших землевладельцев, имел собственные железные и соляные промыслы, но хотел, наверное, быть еще богаче. Кроме того, в казне хронически не хватало денег. Руководствуясь как государственными, так и личными интересами, Морозов пытался изыскивать всё новые пути получения доходов.

Из представленных красавиц Алексей Михайлович выбрал Евфимию, дочь помещика Всеволожского (худ. Г. С. Седов, 1882)

Несмотря на все его таланты, получалось с этим не очень. Так, придуманное им увеличение пошлины на соль должно было заменить собой целый ряд податей помельче, упростить тем самым процесс налогообложения. А вышло с точностью до наоборот. Эта мера вызвала немалое раздражение в народе. Никто не хотел обращать внимания на то, что с них больше не собирали «стрелецкие» или «ямские» деньги, зато всем бросилось в глаза, что пошлина на соль стала больше самой цены на нее.

Тем временем молодой Государь задумал жениться. Из числа представленных ему потенциальных невест царю приглянулась его ровесница, дочь касимовского помещика Федора Всеволожского Евфимия, но такой выбор Алексея Михайловича не устраивал «русского Ришелье». Морозов опасался, что ничем не обязанная ему родня Евфимии, стань она царицей, отодвинет его от фактического руководства государством. В итоге на смотринах Евфимия упала в обморок, принятый всеми за приступ падучей болезни.

М. В. Нестеров «Первая встреча царя Алексея Михайловича с боярышнею Марией Ильиничной Милославской (Выбор царской невесты)», 1887

Морозов же, по слухам, этот обморок и организовавший, обвинил отца девушки в том, что тот скрыл ее болезнь, и ни в чем не повинная семья отправилась в ссылку в Тюмень. Впоследствии Всеволожским позволили вернуться в свое имение, но без права из него выезжать. Через десять лет после несостоявшейся свадьбы Евфимия умерла.

Молодой Государь был очень расстроен случившимся. Морозов же всячески пытался его развлечь… и отвлечь от дел государственных. Вошедший в силу боярин делиться властью ни с кем не хотел, избавлялся от возможных конкурентов быстро и без лишних сантиментов. Даже родного дядю царя он сумел отправить в ссылку по ложному обвинению.

Чтобы закрепить свое влияние на молодого Государя, Морозов сам нашел ему невесту. У его верного союзника, не слишком родовитого и не особо богатого дворянина Ильи Милославского как раз были две дочери-красавицы на выданье. Существуют разные версии того, как именно молодой Государь познакомился с Марией Милославской. Как бы то ни было, но в январе 1648 года они сыграли свадьбу.

Выждав немного, Морозов женился на другой дочери Милославского, Анне. Породнившись таким образом с Государем, боярин полагал свои позиции совершенно несокрушимыми и был, в общем-то, прав. Никто не посягнул бы на царева родственника. Однако надо заметить, что если для Алексея Михайловича этот брак в итоге оказался совершенно счастливым, то Морозов, человек не юный, который уже был однажды не слишком удачно женат, изводил молодую супругу своей ревностью.

Тем временем, оказавшись тестем как царю, так и фактическому правителю, Милославский принялся активно поправлять свое материальное положение, как выразился бы наш современник. Иначе говоря, он притеснял, воровал, наживался. Родственники царского тестя получали назначения на хлебные места, но и потом от него не отставали.

Мария Милославская родила ему тринадцать детей, в том числе пятерых сыновей (неизв. худ., конец XIX в.)

Их деяния сплетались с нехорошими слухами, ходившими по Москве. Мол, царь и боярин Морозов слишком уж увлекаются всякой иностранщиной. Все это вместе с общим недовольством новой соляной пошлиной, пусть и отмененной по случаю царской свадьбы, очень скоро привело к взрыву народного возмущения. Спустя всего несколько месяцев после царской свадьбы в Москве вспыхнул легендарный Соляной бунт. Эхом прокатились беспорядки в других городах.

Погромы и грабежи, охватившие столицу, унесли немало жизней – как самих бунтовщиков, так и тех вельмож, выдачи которых требовали повстанцы, видевшие в них виновников своих несчастий. Они жаждали получить на расправу и Морозова, однако Алексей Михайлович, узнав об этом, тайно отправил своего любимца из Москвы в Кирилло-Белозерский монастырь. Это решение царя спасло боярину жизнь. Бунтовщики всего лишь разграбили его дом.

Но такая забота оказалась роковой во всех остальных смыслах. Когда Морозов, переждав смуту, вернулся, расположение царя к нему было по-прежнему добрым и оставалось таковым еще многие годы. Но вот в его руководстве молодой Государь более не нуждался. В отсутствие своего наставника он наконец возмужал, сформировался как самодержец, сумел взять в свои руки бразды правления в полном смысле этого слова, да и новыми советниками обзавелся.

При этом Государь не только усердно молился и тешился своими титулами и регалиями, как казалось некоторым. Кстати, неуважения к государственным символам и собственной особе царь, несмотря на свою молодость, никому не спускал.

В том же 1648 году, едва утих бунт, Алексей Михайлович взялся за военную реформу. Тогдашнее российское войско особой боеспособностью не отличалось, разворачивалось очень медленно и, по большому счету, способно было только тянуть из казны средства на свое содержание. При этом оно и само вполне могло взбунтоваться. Перед молодым Государем стоял пример отца, при котором в России уже создавались полки «нового строя».

Тот факт, что за основу бралась иностранная система организации войск и подготовки солдат, царя не смущал. Он понимал, что отработана она немалой кровью, знал о том, как успешно действовали полки «иноземного строя» во время войны 1632 – 1634 годов. Его отец распустил их потом исключительно из-за отсутствия средств. Хорошо обученная и оснащенная армия стоит дорого!

На руку планам русского царя сыграло окончание в октябре того же года Тридцатилетней войны, бушевавшей до этого в Европе. Благодаря наступившему миру в западных странах осталась не у дел масса профессиональных военных, готовых служить любому нанимателю за сущие гроши, просто чтобы не сдохнуть с голоду. Многим из них короли и герцоги так и не выплатили всех обещанных монет. Дальний путь и незнание языка для этих вояк проблемой не являлись.

Русский царь тоже не сильно расстраивался по поводу того, что офицеры в его новых полках почти сплошь иностранцы. Он понимал, что поначалу своих взять будет негде. Следующие шесть лет в русском войске формировались полки «нового строя»: рейтарские, солдатские, драгунские, гусарский – усиливались лучшие «старые» воинские части. В архивах сохранилось штатное расписание рейтарского полка, составленное Государем в 1651 году, и его же записи о тактике действия рейтар в бою. Известны чертежи пушки, разработанной лично Алексеем Михайловичем.

Военная реформа продолжалась и в ходе боев с западными соседями, Польшей и Литвой, которые входили в состав Речи Посполитой. Схватки вспыхнули в 1654 году. Формировались новые полки, довооружались уже созданные. Царские посланцы продолжали отыскивать в Европе толковых офицеров, артиллеристов, инженеров, фортификаторов…

В молодости царь увлекался охотой и часто приезжал в Коломенский дворец (грав. Ф. Гильфердинга, 1780)

Здесь позволю себе небольшое, но важное отступление. Как слово «немец» долгое время означало иноземца вообще, так и под «Польшей» или «Литвой» в России разумели едва ли не все земли на запад за Смоленском, не видя между двумя названиями особой разницы.

Между тем она была, причем немалая. Польское королевство и Великое княжество Литовское, пребывая в формальной унии, имели своих собственных правителей – короля и великого князя – собственные деньги, армии и государственные языки. В Литве таковым являлся русский, ныне для удобства лингвистов именуемый старобелорусским. Само государство именовалось так: Великое княжество Литовское, Русское Жемойтское и иных. Иначе говоря, слово «Литва» обозначало территорию, а определение «русское» не случайно стояло впереди «жемойтского», отражая реальное соотношение численности и значимости народов, населяющих это государство. При этом поляки не имели права занимать в Литве государственные должности и владеть имениями.

Жители княжества вне зависимости от национальности называли себя литвинами. Предки нынешних литовцев тогда даже одним народом не являлись, делились на жемойтов и аукштайтов. Большинство населения этой страны исповедовало униатство, то есть формально подчинялось папе римскому, но исполняло православные обряды. Католичество в чистом виде еще долго проигрывало по степени распространения православию и протестантским течениям.

Если короче, между собой дрались два «русских» государства. Надо думать, бояре, активно подогревавшие в молодом Государе воинственные настроения, хорошо об этом знали. Но возможность погреть руки на войне брала верх.

Еще одним важным моментом начала царствования Алексея Михайловича стало принятие Соборного уложения 1649 года, иначе говоря, свода законов. Поводом для его создания стал уже упоминавшийся Соляной бунт, среди требований участников которого значилось как раз это и созыв Земского собора.