Цитаты из книги «Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах»

Единственные люди, которые молчат о том, что только героическая верность и стойкость тысяч неизвестных людей спасла Церковь от совершенного разрушения — это мы.

Хрущевская десталинизация не знала ни судов над преступниками (только осуждение политических оппонентов), ни последовательной реабилитации жертв, ни последовательного и публичного осуждения стоящей за репрессиями идеологии, ни практик мемориализации этих событий. Заявление Хрущева на XXII съезде о необходимости «соорудить памятник в Москве, чтобы увековечить память товарищей, ставших жертвами произвола» 55 , не имело последствий.

ослабевать», — заявил он, что было махровой ложью: в 1940‐е годы число заключенных выросло. Он упомянул о депортации чеченцев и балкарцев — возможно, потому, что не приложил к ним руку, — но обошел молчанием коллективизацию, голод на Украине и массовые репрессии на Западной Украине и в Прибалтике, поскольку ко всему этому он, вероятно, сам был причастен. Он сказал о реабилитации 7679 человек, и, хотя зал ему аплодировал, это была ничтожная доля тех миллионов безвинно осужденных, о которых Хрущев знал 54 .

Основанием для уголовных приговоров становятся опоздания, невыход на работу, выпуск недоброкачественной

В лагеря и на спецпоселения были отправлены десятки тысяч преимущественно еврейских беженцев, бежавших с оккупированных нацистами территорий 41 .

Дело в том, что представитель «лояльного большинства» просто не имеет оснований чувствовать связь между своим мнением о происходящем и поведением государства. Именно об этом говорят данные опросов, согласно которым ответственность за происходящее в семье чувствуют 93% россиян, а в стране — 11% 409 . Глядя на видео пыток, россиянин думает не о том, что эту ситуацию необходимо исправить, а лишь укрепляется в мысли, что с государством надо как можно меньше иметь дело.

хотя Польша в огромной степени пострадала от нацизма, польское духовенство протягивает руки в знак примирения братьям-христианам в Германии, прощает и в свою очередь просит прощения у немцев, высланных в 1945–1946 годах из их родных мест в Силезии и Померании. В Польше письмо спровоцировало государственную кампанию против церкви, епископы были обвинены в предательстве национальных интересов и государственной измене, но это письмо стало важным шагом в послевоенном сближении польского и германского обществ.

Но красноречивее многих слов об ответственности сцена, когда в ответ на вопрос, каково было людям, принимавшим участие в расстреле репрессированных, защитные аргументы «исполнял приказы» и «враг есть враг» вдруг перестают работать, и этот 90-летний старик начинает плакать. В.: На нем как-то отразилось, что он расстреливал?

По Ямпольскому, акцентирование интеллигенции на понятии вины и распространение ее на всех, вместо разговора о личной ответственности виновных, уже к концу перестройки служило скорее укреплению тоталитарных структур

«Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына,