Читать бесплатно книгу «Под гнетом страсти» Николая Гейнце полностью онлайн — MyBook

XII. Наперсник

Старинный барский дом в Облонском был поистине великолепен. Это не только было прекрасное здание, могущее служить достоянием всякого богатого человека, – это был величественный, грандиозный памятник седой старины, красноречиво повествовавший всею внешностью о том, сколько жило в нем славных, доблестных русских вельмож…

Построенный на возвышенности, он господствовал над местностью, и из его окон открывался вид на долину, лес и реку.

Его архитектура, выдержанная в строго готическом стиле, была несколько однообразна и угрюма, но огромные асфальтовые террасы и резные балконы модного стиля, пристроенные уже впоследствии и украшенные цветами и редкими растениями, придавали ему оживление, не нанося, впрочем, ущерба его достоинствам как исторического памятника.

Весь наружный фасад был, кроме того, украшен статуями и барельефами, вышедшими из рук заезжих иностранных художников прошедших времен, забывших подписать свои имена на оставленных бессмертных произведениях.

Такие же статуи из мрамора были в цветнике, разбитом на отлогом спуске от дома к реке, и огромном парке с живописными тенистыми аллеями, зеленеющими лужайками, гротами и мостиками, перекинутыми через искусственные же пруды и каналы.

В старинной части дома сохранились нетронутыми комнаты с обстановкой, древность которой считалась веками, и обширная галерея, где по стенам были развешены портреты во весь рост разных поколений доблестных князей Облонских, ведших свой род от Рюрика. Все остальные княжеские апартаменты были меблированы с поразительной роскошью, могущей удовлетворить самый требовательный современный вкус.

Иностранцы, приезжающие в Москву, считают своей обязанностью посетить и осмотреть дом Облонских, как выдающийся памятник русской истории.

К вечеру дня нашего рассказа в Облонском ожидалось много гостей из Москвы, так как назначен был ежегодно даваемый князем летний бал.

Тотчас же после обеденной прогулки князь Сергей Сергеевич прошел в свой кабинет.

Эта большая и своеобразная комната помещалась в старинной части дома, имела круглую форму и освещалась тремя окнами, выходившими на восток, север и запад.

Три совершенно разные картины открывались перед взором из этих окон, прорезанных в толстых стенах и образующих как бы еще три маленьких комнатки, каждая глубиною в два аршина. С одной стороны темный лес тянулся, теряясь на краю горизонта, целое море зелени, колеблемое порывами ветра; с другой – поля, луга и длинная серебристая полоса реки; наконец, посредине, на довольно значительном расстоянии, мелькали церковь и избы села Покровского.

Стены этого обширного кабинета были заставлены частью книжными шкафами, а частью широкими турецкими диванами, утопавшими в мягких восточных коврах, покрывавших и паркет. Богатые красивые бархатные драпировки обрамляли окна и единственную дверь. У среднего окна, выходящего на север, стоял дорогой старинный письменный стол, заваленный журналами, газетами, визитными карточками и письмами. Все это лежало в изящном беспорядке.

В кабинете было, впрочем, несколько этажерок, уставленных всевозможными безделушками, objets d'arts[3], которые скорее можно встретить в будуаре хорошенькой женщины, чем в кабинете мужчины, особенно в возрасте князя Облонского.

Не успел князь войти в кабинет и небрежно опуститься в большое вольтеровское кресло, как в комнату неслышною походкою вошел его камердинер Степан.

Он имел тот же важный и серьезный вид, как и за обедом.

– Степан, – сказал ему князь, уже привыкший к подобной точности своего наперсника, – я сегодня утром гулял так долго недаром…

– Я понял это, ваше сиятельство. Что же, ваше сиятельство довольны встречей?

– Лакомый кусочек! Молодая девушка, почти ребенок… прелестная, очаровательная… волоса, как лен… чудные глаза.

Князь остановился.

– Ваше сиятельство изволили с ней говорить?

– Я провел с ней около часу.

– В таком случае, ваше сиятельство успели ей понравиться.

– Я так думаю.

– Когда же ваше сиятельство ее снова увидит?

– Если захочу, завтра утром.

– И вы пожелаете?

– Нет, не так скоро.

Степан, не изменив серьезного выражения своего лица, молча наклонил голову в знак одобрения.

– Не мешает заставить себя ждать, – продолжал князь.

Со стороны камердинера снова последовало молчаливое согласие.

– Заставить о себе думать… беспокоиться и потом показаться неожиданно. С женщинами только этим и возьмешь. Занимать их ум, возбуждать воображение – в этом все дело.

– Совершенно верно! – почтительно заметил Степан.

– Кроме того, у меня есть еще причина. Я хочу иметь более подробные сведения об этой молодой девушке, прежде чем что-либо предпринять. Я считаю ее вполне невинной, чрезвычайно целомудренной… но я могу ошибаться.

– Я весь к услугам вашего сиятельства. Вашему сиятельству стоит только сказать, о ком идет речь, чтобы я знал, как взяться за дело. Смею думать, что это не крестьянка?

Цивилизованный лакей произнес слово «крестьянка» тоном невыразимого презрения.

– Нет, ничуть не бывало! – отвечал князь со смехом. – Она дочь одной моей знакомой…

Степан весь проникся уважением.

– Знакомой! Но ты должен ее знать, Степан.

– По крайней мере, по фамилии я должен непременно ее знать, так как я не думаю, чтобы хоть одна фамилия знакомых вашего сиятельства не сохранилась навсегда в моей памяти.

– Эту ты ближе и лучше знаешь.

– Не благоугодно ли будет вашему сиятельству ее назвать?

– Это… Анжелы…

– Анжелика Сигизмундовна Вацлавская! – сказал Степан, выражая удивление настолько, насколько позволяла ему его обычная сдержанность.

– Она самая.

XIII. Особое поручение

На минуту водворилось молчание. Выражение удивления на невозмутимом лице Степана быстро исчезло и заменилось скромной полуулыбкой.

– Таким образом, ваше сиятельство встретили знакомых, – спокойно сказал он. – Так как ваше сиятельство, как всем известно, находитесь в наилучших отношениях с Анжеликой Сигизмундовной.

Легкая тень пробежала при этих словах по лицу князя, и его губы сложились в чуть заметную ироническую улыбку.

– Действительно, я хорошо знаю даму, о которой ты говоришь, – заметил он, усмехаясь, – но дело идет не о матери, а о дочери.

– Ввиду положения молодой особы, я, осмелюсь заметить, не понимаю затруднения вашего сиятельства, – отвечал Степан тоном, как будто говорившим: «Я не понимаю, какую услугу могу оказать я, когда стоит только нагнуться, чтобы взять».

Князь понял заднюю мысль своего слуги.

– Тут-то ты и ошибаешься! Вопрос вовсе не так прост, как ты думаешь, по многим причинам.

Он посмотрел очень пристально на своего камердинера.

– Знал ли ты, что у Анжель есть дочь? – прибавил он.

– Не имел об этом ни малейшего понятия, ваше сиятельство.

– И никто об этом не знает?

– О, за это я ручаюсь, – самодовольно произнес Степан, – иначе бы я знал это первый.

– Это доказывает, что у нее есть особые виды на эту девочку.

– Которые не трудно отгадать, ваше сиятельство! Для женщины в положении г-жи Вацлавской, так искусно сумевшей составить себе состояние, хорошенькая молодая дочь может принести большую пользу, удвоив и даже утроив ее капитал.

– Да, – продолжал князь, – чем менее она известна, чем лучше воспитана, тем более ее появление в полусвете произведет впечатление, – прибавил он с насмешливой улыбкой.

Степан позволил себе тоже слегка улыбнуться.

– Вот этой-то мыслью я прежде всего и задался, и по поводу этого-то вопроса мне и нужны твои услуги.

– Я вас слушаю, ваше сиятельство!

– Еще раз повторяю, эта молодая девушка показалась мне совсем невинной и не имеющей ни малейшего подозрения, кто ее мать. Она упоминала ее имя с обожанием и самым глубоким уважением. Я хотел бы знать, действительно ли она такова и правда ли, что она не знает, от кого происходит, и, следовательно, не подозревает, какая будущность ее ожидает.

– Вашему сиятельству будут доставлены необходимые сведения.

– Мне показалось, – продолжал князь, – что она более или менее меня знала и ожидала нашей встречи… Ее мать приезжала сюда всего на два дня и уехала вчера.

– А! – произнес Степан, насторожив уши.

– Может быть, Анжель, зная о моем здесь пребывании, хочет мне навязать роль, которую я, если и возьму на себя, то, во всяком случае, сыграю по-своему и при условиях, какие я найду для себя удобными.

– Ваше сиятельство – охотник, – заметил Степан, – и желаете охотиться за дичью, а не стрелять домашних птиц, расставленных на вашем пути.

– Именно, Степан! – улыбнулся князь. – Мне нужны самые подробные и самые верные сведения. В случае же, если она, действительно, то, чем мне она показалась… то есть… если она ангел во плоти, то интересно было бы знать, кто те люди, у которых она живет, и на что можно надеяться, и чего бояться со стороны ее няньки, имеющей ферму на опушке леса, близ Покровского.

– Я знаю эту ферму, я видел ее мимоходом, – отвечал камердинер.

– А ее обитателей?

– Мне о них не приходилось справляться.

– В какой срок ты можешь исполнить мое поручение?

– Я думаю, что в течение нескольких дней.

– Хорошо.

– Не будет ли от вашего сиятельства еще каких-либо приказаний?

– Нет. Впрочем, я должен тебя предупредить – действуй осторожно и умно. Чтобы мое имя не было упомянуто. Чтобы не могли догадаться, что ты действуешь по моему поручению.

– Ваше сиятельство может на меня положиться.

– Я особенно этого требую. Эта девочка воспитывается в одном пансионе с моей дочерью. Они знают друг друга. Не нужно, чтобы княжна Юлия что-нибудь узнала. Если Ирена вернется после каникул в пансион, я возьму оттуда мою дочь. Не следует ей иметь подобных подруг, и я удивляюсь, как этот пансион, пользующийся такой прекрасной репутацией, допускает, чтобы благородные девицы находились в таком смешанном обществе.

– О, нечего бояться ее возвращения в пансион после каникул, если вашему сиятельству благоугодно будет вмешаться в ее судьбу, – заметил Степан.

– Это еще неизвестно, – сказал князь, внутренне польщенный комплиментом, заключавшимся в этом ответе слуги. – Мне не двадцать лет, я уже немолодой человек! Эта молодая девушка очень мила и, вероятно, мечтает о каком-нибудь юном Адонисе, подходящем ей по возрасту.

– Я позволю себе заметить, что никому не известен возраст вашего сиятельства… и что женщины всегда предпочитали вашу блестящую, неотразимую, вполне созревшую красоту фатовству и неопытной смелости или же глупой застенчивости молодых людей, и в борьбе с ними ваше сиятельство всегда оставались победителем.

– Да, да, я еще не совсем состарился и, признаюсь охотно будущей зимой появлюсь снова в петербургском свете, где меня стали забывать за последние два-три года, – пробормотал князь.

1
...
...
10

Бесплатно

5 
(2 оценки)

Читать книгу: «Под гнетом страсти»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно