Эпизод 24. Шаг за шагом

Альберт Борисович монотонно крутил педали. Солнце стояло в зените, и сегодняшний день казался еще жарче, чем вчерашний. В воздухе висела духота и ощущение приближающейся бури. Иногда профессор останавливался, вытирал пот со лба и поправлял очки. Додж, упорно бежавший рядом, все чаще поглядывал на хозяина, устало свесив язык. Всем хотелось поесть и отдохнуть. Впереди показался свороток с шоссе. Второстепенная дорога шла между двумя березовыми рощами, поднималась на зеленый холм и терялась за ним.

– Привал? – Наставник оглянулся через плечо на Таню.

Девочка утвердительно кивнула:

– Угу. Есть давно охота. И в туалет.

– Война – войной, а обед – по расписанию. И остальное тоже.

Путники свернули на грунтовую дорогу. Легкое облако пыли тянулось за велосипедом. Хаимовичу приглянулась полянка с поваленной березой, и он съехал с накатанной колеи в поле. Под колесами зашуршала трава, двигаться верхом стало сложнее, то и дело попадались камни и кочки. Профессор слез с велосипеда и помог спрыгнуть Тане. Дальше они двинулись пешком, Альберт Борисович не спеша катил свой транспорт, придерживая его за руль, и внимательно глядел по сторонам. Девочка и собака шагали чуть позади. Ребенок подгонял пса прутиком, а Додж, не обращая внимания на легкие шлепки, весело бежал, виляя задом. Поравнявшись со сломанной березой, ученый положил велосипед на траву и осмотрел ближайшие кусты.

– Никого, можешь вон там сходить по своим делам, а я пока соберу хворост в роще.

Через пару минут Хаимович принес целую охапку сухих веток, а Таня за это время содрала немного бересты с поваленного дерева.

– Ух ты, приготовила растопку? Молодец, хозяйственная, – похвалил девочку наставник, – может, и костер сама разведешь?

Таня пожала плечами:

– Не знаю, я не умею…

– Люди всю жизнь чему-нибудь учатся. И постоянно что-то да не умеют. Умения без опыта и ошибок не бывает – это я тебе как ученый говорю, – профессор сложил маленький шалаш из веток, засунул в середину бересту, достал спички и задумался.

«Забавно, люди столько всего придумали и открыли, а лиши человека огня – и он станет слабым и беззащитным», – Альберт Борисович осторожно положил на землю водонепроницаемый пакет, в котором хранились спички. Это был самый надежный источник огня, и ученый его тщательно берег.

– Можно? – девочка протянула руку.

– Держи, – наставник передал ей коробок.

Таня чиркнула, вспыхнул яркий огонек, от неожиданности девочка испугалась и выронила спичку. Альберт Борисович недовольно поморщился, но по-отечески кивнул и сказал:

– Не бойся, попробуй еще. Когда она загорится, подставь ладошку от ветра и чуть наклони, чтобы пламя шло вверх, питаясь деревом.

Ребенок повторил попытку, но легкое дуновение затушило огонек до того как занялась кора. Удрученный потерей двух спичек, профессор дал еще один шанс. Таня сосредоточилась, как сапер, решающий, какой провод перерезать. Она чиркнула почти у самых веток и дрожащими пальцами поднесла пламя к бересте.

Появился черный дымок, тонкий край коры быстро свернулся и тут же вспыхнул. Огонек стал перескакивать с одной ветки на другую, жадно облизывая хворост.

– Получилось! Горит! – Засмеялась девочка и довольная собой, стала подкладывать в костер толстые ветки.

– Не торопись, огонь еще слаб, дай ему время разгореться. Он может не проглотить такую добычу… это все равно, что дать беззубому младенцу жареный кусок мяса, – Хаимович осторожно убрал большие палки.

Таня звонко захохотала, представив младенца, жующего стейк, но тут же умолкла и стала испугано озираться.

– А дым их не привлечет? – просила она уже настороженным тоном.

– Надеюсь, обойдется. Большой костер разжигать не будем, пока не ушли достаточно далеко от города. Тут вроде более-менее тихо.

– А где Додж? – девочка покрутила головой в поисках боксера.

Альберт Борисович коротко свистнул в пол силы. Это был условный сигнал, который знал пес. Прошла минута, но собака не появилась. Профессор свистнул еще раз уже громче. Вдруг люди услышали треск веток, кусты заколыхались, и из них выпрыгнул Додж.

– Ах ты, хитрюга! Напугал нас, – пожурила Таня питомца и дернула за обрубок хвоста.

Ученый потрепал любимца по голове и заметил:

– У него морда мокрая, видимо, где-то воду нашел. После привала прогуляемся в ту сторону, как раз надо будет наполнить флягу.

Хаимович достал курицу, которую предусмотрительно захватил, покидая гостиницу. Он ощипал тушку, опалил остатки перьев на огне, часть отделил для Доджа, а остальное решил запечь на углях. Подкрепившись, путники отдыхали, наслаждаясь безмятежностью летней березовой рощи. После обеда Хаимовича стало клонить в сон, а Таня развлекалась, тыкая веткой в муравьиную кочку. Пес, проглотив свою порцию, решил еще поохотиться в траве за ящерицами и мышами.

– Ладно, пора двигаться, а то что-то глаза слипаются, – Альберт Борисович широко зевнул, потянулся и потряс головой, пытаясь взбодриться.

Затушив остатки костра и собрав вещи, люди и собака пересекли рощу и вышли к широкому полю. Впереди виднелся лесок. Шоссе осталось справа, но из-за деревьев его не было видно.

– Додж, ну и где ты тут воду нашел? – спросила Таня, озираясь по сторонам. Но пес, не обращая внимания на вопрос, сосредоточенно принюхивался, обследуя траву.

– Да, местность не самая водянистая, – хмыкнул наставник, – может быть, ручей где-то по пути не заметили… ладно, пойдем вперед, к тому лесу.

Солнце выглянуло из-за облака и стало припекать все сильнее. Хаимович неторопливо толкал велосипед вперед, изредка вытирая пот и отмахиваясь от надоедливых насекомых. Велик с неохотой катился по полю, шурша спицами о высокую траву. Неожиданно профессор остановился.

– Странно, – сказал он вполголоса.

Девочка вопросительно посмотрела на наставника:

– Что?

– Смотри, трава тут примята и как будто выжжена, а вон там – сочная зеленая и мне почти по колено, – объяснил свое замешательство Альберт Борисович.

Таня присмотрелась. Действительно, невооруженным глазом можно было различить границу в том месте, где трава как будто выгорела. Это был довольно большой участок, на котором они как раз стояли.

– А что это значит? Это плохо? – тоже понизив голос, почти шепотом спросил ребенок.

– Плохо или нет, но мне тут не нравится, нехорошее у меня предчувствие. Давай подумаем, что тут было? Чей-то лагерь? Но место не очень логичное, лучше в лесу, тут до него рукой подать. Толпа зараженных вытоптала траву? Но тогда должны остаться следы, куда они ушли. Взлететь же они не могли, – Хаимович положил велосипед и пошел вдоль границы «выгоревшего» места в поисках тропинки, по которой могли уйти каннибалы или люди. Ученый, поглощенный своими мыслями, ненадолго забылся и разговаривал сам собой.

– Может, уйдем тогда отсюда? Вернемся на дорогу? – предложила Таня.

– Воды мало, мне кажется, в том лесу может быть ручей…, – колеблясь, ответил наставник.

– Вам же с велосипедом неудобно идти, по асфальту легче и быстрее. А если увидим мост – значит, под ним река или ручей неподалеку. Там и наберем воды, – продолжала настаивать на своем девочка.

– Хм-хм…, а сколько тебе лет, говоришь? – прищурился Альберт Борисович, почесав бороду.

– Семь, скоро восемь. Этой осенью я должна была идти во второй класс.

– Я бы тебя сразу в пятый перевел, ты хорошо соображаешь. Ладно, черт с ним, с этим лесом. И поляна еще эта странная, пошли назад…

Через тридцать минут профессор и Таня уже катились по ровному шоссе. Каждый час они останавливались на короткий привал. Во время отдыха Хаимович просто лежал около обочины, вытянув уставшие ноги. Ему хотелось снять берцы, которые были на размер меньше, но осторожность не позволяла. Таня сидела рядом в качестве дозорного, держа Доджа за ошейник, чтобы он не убежал далеко в самый неподходящий момент.

– Часа три до заката, наверное. А нам так и не попалось ни одной речушки, ну и дела, – устало сказал Альберт Борисович, с усилием налегая на педали, чтобы преодолеть очередной подъем, – после следующего привала будем искать место для ночевки.

– А нам еще долго ехать?

– Минут двадцать, потом отдыхаем.

– Нет, я про дру… другое, – Таня подпрыгнула в детском кресле, из-за того что профессор наехал на кочку, – когда мы вообще приедем на новое место?

– Недели через три-четыре, может раньше, может позже, но до осени должны добраться, – прикинул в уме наставник.

– Так долго…, – удивленно протянула малышка.

– Это я приблизительно, с запасом назвал срок. Всякое может случиться. Найдем что-то стоящее поближе, подумаем. Главное – подальше от людей.

Было еще светло, но уже чувствовалось приближение вечера. Новосибирск остался позади, пару раз по дороге встретились небольшие поселки. При виде жилых домов, Хаимович начинал быстрее крутить педали, чтобы проскочить обжитые места. Но всё как будто вымерло, даже ни одного зомби не показалось в округе. Прошло чуть меньше двух часов с тех пор, как путники миновали очередную деревушку, сейчас впереди виднелись только поля и леса.

– Ну все, пора привал устраивать, разобьем лагерь за теми деревьями и воду поищем, – сказал профессор притормаживая у обочины.

Люди и собака свернули с трассы, пересекли молодой березняк и увидели овражек, на дне которого росла одинокая кривая осина. В нем Альберт Борисович спрятал велосипед, чтобы не тащить его через все бездорожье.

– Вот так… думаю, никто тут не найдет наш транспорт. А место приметное, завтра легко отыщем, – сказал ученый, запоминая окрестности.

Странники углубились в лес и неожиданно вышли к берегу небольшого озера.

– Отлично, это нам и колодец и ванная… вода вроде на вид чистая, но лучше прокипятить… давай только сначала место для ночевки обустроим.

Таня очень обрадовалась и даже затанцевала:

– Супер! Я так хочу помыться.

Люди разбили лагерь и развели костер. Альберт Борисович вручил девочке мыло и отправил с Доджем на озеро заниматься водными процедурами. Пока малышка и собака плюхались в воде, профессор собирал разные душистые травы для чаепития.

Утолив жажду и согревшись после купания, Таня стала смотреть на огонь и щуриться от его жара.

– Пойду теперь я окунусь и вещи наши постираю, а потом ужин сварим. Вы с Доджем – ни на шаг от костра, если кого увидишь – сразу ко мне беги.

Хаимович взял грязную одежду, оружие, котелок и направился к озеру. Он быстро разделся и окунулся с головой. Затем намылился и потер тело пучком травы вместо мочалки. Но долго плескаться не было времени, и профессор занялся стиркой.

Оставшись один, ученый вдруг поймал себя на мысли, что относится к Тане уже не как к чужому ребенку. Он почти чувствовал с ней родственную связь, как будто был ее настоящим отцом. В голове всплыли воспоминания того дня, когда пришлось убить ее родителей, как он колебался, размышляя, взять ее с собой или нет. Казалось, это было в прошлой жизни. Альберт Борисович так привязался к девочке, что когда представил будто ее нет, вдруг ощутил сильную тоску. Он хотел бы отвести ее в парк аттракционов, купить сладкую вату или что там обычно покупают детям, сводить в цирк, аквапарк, помогать с домашним заданием – то есть делать всё то, что делают примерные отцы. Но вместо этого приходилось учить выживать в лесу и убивать зомби.

Хаимович даже оцепенел, погрузившись в свои размышления. Он понял, что этот ребенок изменил его. И это даже напугало профессора. Он начал осознавать ужас последствий своих действий. В этот момент заныла старая рана на голове, и боль стала пульсировать в затылке.

«Это я сегодня, наверное, перегрелся на солнце», – решил ученый и даже рассердился на себя за эти сентиментальные мысли. Он набрал воды в котелок, взял в охапку мокрые вещи и развесил их на ветках рядом с костром.

– А я еще дров пособирала, – гордо объявила девочка, увидев наставника.

– Я же просил никуда не отходить, – недовольно пробурчал Альберт Борисович.

– Я тут рядом, мы с Доджем…, – не понимая, в чем провинилась, грустно пролепетала малышка.

– С Доджем- Доджем, тоже мне защитник нашелся… ладно, давай есть готовить, – настроение профессора вдруг резко испортилось, и он принялся ворчать.

Вскоре в котелке сварились макароны. Наставник снял пробу, слил воду и добавил банку тушенки. Затем посыпал солью и специями. Скитальцы сытно поужинали, и настроение у Хаимовича стало улучшаться.

Сегодня место для стоянки оказалось очень удачным. Огонь развели рядом с поваленной березой, которую ураган сломал у самого основания. Когда костер догорел, профессор сдвинул угли вплотную к лежащему дереву. А на прогретой земле сделал подстилку из травы и веток для ночевки. От жара углей ствол стал медленно тлеть, ученый подкинул еще немного веток.

– Ложись здесь, бревно будет перегорать всю ночь, рядом с ним теплее спать, – объяснил он Тане свою задумку, – нам предстоит еще долгий путь, за это время ты пройдешь экспресс-курс выживания в дикой природе. В новом мире это очень ценный навык, возможно, даже ключевой. А грамматике и математике я тебя научу не хуже, чем в школе.

Девочка легла на подстилку, повернувшись спиной к тлеющей березе. Она попросила достать из рюкзака серого плюшевого зайца и крепко прижала его к себе. Эта невзрачная игрушка сейчас стала одной из главных ценностей малышки, она напоминала о доме, маме и папе. Профессор накрыл ребенка пледом, который захватил из гостиницы, а сам сел рядом, прислушиваясь к звукам ночи.

Неподалеку в озере раздавался плеск рыбы, сверчки стрекотали в траве, а в небе изредка мелькали силуэты летучих мышей. Таня быстро уснула и безмятежно посапывала. Альберт Борисович подложил под голову рюкзак и негромко захрапел. Додж свернулся калачиком под боком хозяина.

Над головами путников все ярче мерцали холодные белые звезды и, словно подражая им, на стволе тлеющей березы мигали красные огоньки.