Опытным путем

Прошло почти полгода с того дня, как Альберт Борисович вернулся в Новосибирск после конференции. В небольшом цехе, где монтировалась и настраивалась первая автоматическая линия по сбору биочипов, кипела работа. В это время в соседнем здании, в специальных камерах жили подопытные люди. Это были убийцы, насильники, террористы – те, кому смертную казнь заменили пожизненным сроком без права досрочного освобождения. Среди них отбирали людей без близких родственников. Платой им за опыты были сигареты, фрукты и телевизор в камеру. За это они соглашались принимать участие в экспериментах. А тех, кто не соглашался, заставляли, и если опыт заканчивался летальным исходом, то записывали в личном деле, что заключенный умер от сердечного приступа или других непримечательных причин. Свои жертвы были и в этом эксперименте.

Многих из первых испытуемых парализовало из-за неправильного вживления чипа в нервную систему. Опыт – сын ошибок трудных, и Альберт Борисович со своей командой продолжал работу, не считаясь с «отбракованным материалом». В целом дела у проекта шли хорошо, большинство опытов прошло успешно. Для эксперимента специально было отстроено пять камер-одиночек для подопытных преступников. Их также охраняли, только вместо ежедневных прогулок были уколы, инъекции, осмотры и круглосуточное наблюдение.

Когда первая «партия» подопытных с действующими чипами была готова, пригласили представителей правительства и военных. Альберт Борисович наглядно продемонстрировал собравшимся, как работаю чипы. Одного из подопытных на глазах комиссии заразили гриппом, что оперативно подтвердили датчики, показав изменения состава крови. Но военных и силовиков не устраивала только медицинская часть эксперимента, с помощью чипов они хотели посредством спутников отслеживать местоположение человека и даже в перспективе контролировать его поведение. Один из генералов сказал, что было бы здорово управлять людьми через чип на расстоянии по wi-fi. Это дало бы армии бесстрашных солдат, выполняющих команды, несмотря ни на какие опасности. В ответ на это профессор заметил, что задачи создавать зомби-армию перед ним не стояло. Однако военные порекомендовали провести дополнительную работу по расширению возможностей биочипов, и Хаимовичу пришлось подчиниться.

Параллельно с технической частью готовили и специалистов: несколько бригад медиков практиковалось на вживлении устройств в организм. Врачам и техникам даже удалось добиться полного сокрытия чипа под кожей с сохранением сигнала от устройства к сканеру. В районе затылка оставался лишь маленький шрам. При наличии специального оборудования операция занимала не больше двух часов. Делался разрез и лазером чип «пришивался» к нервным окончаниям.

Профессор настоял, чтобы Андрея и Машу включили в команду для реализации проекта. В стороне остался только Ёся – силовики не могли допустить к участию в секретном эксперименте сына эмигрантов, живущих в Израиле.

Альберт Борисович вошел в цех, где сейчас хозяйничали специалисты по электронике. Производство биочипов планировалось поставить на поток как изготовление телефонов или микроволновок. Уже угадывались черты будущего конвейера, на котором их предстояло собирать. При этом предполагалось, что на всем предприятии будет работать не больше двадцати человек.

Альберт Борисович был доволен. Он считал, что самая тяжелая часть проекта осталась позади. Формально он продолжал руководить лабораторией, но большую часть дня проводил в этом цехе, наблюдая за операциями, подопытными и совещаясь с техническими специалистами.

Тем временем весь мир готовился к встрече первых марсонавтов. Центр управления полетами объявил, что международный экипаж в составе Тома Смита, Ивана Воробьева и Иширо Такэо приземлится через три дня. Альберт Борисович с нетерпением ждал возвращения космических путешественников, а вернее ему не терпелось приступить к изучению марсианского грунта.

Убедившись, что в цехе все идет нормально и делать ему тут пока особо нечего, Хаимович разрешил Андрею и Маше уйти домой пораньше, а сам отправился в свою загородную лабораторию. Зайдя на участок, он потрепал Доджа, который выскочил из своей новой будки. Весна в этом году пришла раньше обычного. Профессор решил поселить собаку на улице около домика. Додж сначала скучал по квартире, но быстро привык и обрадовался этой перемене в своей жизни. Благодаря хорошей зарплате и большим возможностям на новой работе, Альберт Борисович еще лучше обновил и усовершенствовал свою лабораторию. За лето он планировал построить небольшой ангар для опытов, под который рабочие уже залили фундамент на участке. Додж веселым лаем проводил хозяина до двери. Профессор набрал привычный код и скрылся в доме.

Если бы грабитель залез в этот коттедж, то подумал, что в нем живет какой-то ветеринар или очень большой любитель животных. Кроме обычной домашней утвари: плитки, холодильника, мебели, в доме был целый питомник. На стеллажах вдоль стен стояли клетки с хорьками, крысами, бурундуками, воробьями, попугаями, аквариумы с рыбами, черепахами и даже мухами. В остальном жилище не сильно отличалось от загородного коттеджа. Самая важная часть была спрятана под домом, куда вел потайной люк.

Профессор спустился по лестнице. Включились лампы, освещая огромный подвал, но уже и этого места Хаимовичу было мало. У стены стояли большие пластиковые камеры, в которых сидели собаки, хорьки, поросенок и две обезьяны, зараженные новыми модификациями вируса. Камеры были прозрачны и герметичны, с автономным источником подачи воздуха. Особенно внимательно Альберт Борисович наблюдал за черным кобелем по кличке Джек. Вирус в его теле показывал интересные способности. У Джека очень сильно повысилась агрессия, но вместе с тем он активно набирал мышечную массу и был полон энергии. Из обычной дворняги за неделю он превратился в зверя страшнее ротвейлера. Всю неделю пес безостановочно лаял и кидался на все, что движется. Из пасти собаки свисала кровавая пена. Профессор заразил его новейшим вирусом-мутантом собственной разработки. Как правило, у большинства животных при инфицировании пропадал аппетит, они быстро хирели и умирали. Джек же ел за трех кобелей и безостановочно бегал по клетке. Таким же вирусом были заражены хорек и обезьяна, у всех зверей проявлялись идентичные симптомы. Однако сегодня пес вел себя не совсем обычно – лежал на полу и поскуливал.

«Неужели умирает, – с горечью подумал Альберт Борисович, – а такой интересный был образец».

Затем мужчина подошел к клеткам с обезьяной и хорьком. Ученый снял со стеклянных камер темную ткань и направил на животных сканер. Звери, быстро привыкнув к свету и увидев силуэт человека, немедленно проявили агрессию. Хорек зашипел, обезьяна с диким криком оскалила зубы и стала долбить лапами по пластику.

– Так, ребятки, у вас, я вижу, все в порядке.

Хорек с обезьяной были инфицированы позже на два дня, и агрессия в них сохранялась, как и аппетит.

– Так, а что с тобой, приятель? – профессор сел рядом с клеткой Джека и загрузил корм в специальный аппарат, подающий еду.

Камера зараженного зверька, как и у всех подопытных, была сделана из прочного и прозрачного пластика. На нем не оставалось царапин от когтей и зубов. Часто зараженные животные проводили в таких клетках недели, и даже месяцы, все это время несколько аппаратов циркулировали воздух, подавали еду и воду и даже чистили клетки. Все было продумано и сконструировано таким образом, чтобы максимально исключить работу человека. При этом сохранялась абсолютная герметичность, чтобы вирус не вырвался в атмосферу с остатками воды, пищи или испражнений. Аппараты умели утилизировать все это.

Джек лежал на полу и тяжело дышал, его била мелкая дрожь. Когда он увидел лицо человека, то зарычал, но не поднялся. Затем, как будто передумав, жалобно заскулил, как бы прося о помощи. Альберт Борисович наблюдал на мониторе результаты деятельности вируса. Температура была повышена, организм боролся с инфекцией, но не мог справиться.

«Вирусы глупы, – думал Хаимович, – не могут приспособиться к организму, либо они убивают его, либо он их».

Профессор подошел к шкафу, стоявшему у противоположной стены. Он взял со средней полки коробку с зеленой наклейкой, открыл ее и извлек небольшую ампулу. Затем мужчина подошел к камере Джека и еще раз посмотрел на собаку. Ученый прочитал в ее глазах одновременную злобу и мольбу о помощи.

– Повезло тебе сегодня, приятель, – Альберт Борисович нажал на кнопку аппарата циркуляции воздуха, камера заполнилась усыпляющим газом. Через несколько минут собака уснула. Теперь можно было спокойно сделать инъекцию. Внутри камеры находился шприц-манимулятор для дистанционной вакцинации. Профессор вставил колбу с лекарством в небольшой отсек, соединенный со шприцом. Раздался щелчок, и через несколько секунд вакцина была введена.

Профессор подошел к столу, сел за компьютер, открыл файл Джека и сделал в нем запись: «Спустя пять дней после заражения объект дошел до критической стадии. Была сделана вакцинация, первая доза введена в семнадцать часов сорок две минуты. Необходимо пронаблюдать, как быстро подействует антивирус».

Профессор поднялся наверх, взял из клетки здорового хорька, посадил его в переносную сумку и вернулся в лабораторию. В подвале ученый подошел к камере с зараженным хорьком и включил «режим сна» на аппарате вентиляции воздуха. Больной зверек продолжал шипеть, но уже как-то лениво, а через минуту лежал неподвижно. Альберт Борисович подсоединил к его камере пересадочный рукав, надел толстую перчатку, затолкал в пересадочный рукав здорового хорька и быстро захлопнул крышку. Затем Хаимович открыл клапан. Здоровый зверек перебрался из рукава в прозрачную камеру, где спал инфицированный хорек. В прошлом месяце профессор достиг результата заражения от одного объекта к другому по воздуху и теперь хотел убедиться, что вирус будет передаваться и через укус.

Прошел примерно час. Зараженный хорек начал просыпаться. Здоровый, обнюхав собрата, отошел от него к противоположной стенке. Придя в себя, зараженная особь увидела перед собой силуэт человека, встала на лапы и зашипела, но затем, принюхавшись, повернулась. Хорек стоял в неподвижности несколько секунд, как будто размышляя, кто перед ним – союзник или враг, а затем кинулся вперед. Здоровый хорек не ожидал такой яростной атаки. Острые зубы впились ему в холку и разорвали шкуру. Он взвизгнул, кинулся в сторону, затем сам укусил противника, но тот как будто не чувствовал боли, продолжал кусать и рвать «гостя». Шерсть летела клочками, пол камеры уже покрылся каплями крови. Зверьки катались клубком. Вдруг оба хорька стали вялыми и перестали драться. Инфицированный хорек еще пытался укусить собрата, а тот лишь старался уползти подальше. Через несколько секунд они оба уснули.

Альберт Борисович отключил подачу усыпляющего газа. Зверьки удачно оказались в разных частях клетки, и мужчине удалось поместить между ними перегородку. Теперь животных разделяла прочная пластиковая стенка. Здоровый зверек был сильно потрепан, но, самое главное, жив… пока.

«Забавно, видимо вирус отключает память. Они же из одного помета, братья», – усмехнулся ученый.

Прошел еще час, подопытные пришли в себя. Тот, что был инфицирован, оклемался позже. Два подряд принудительных сна сильно на него подействовали. Профессор взял сканер и направил его на здорового зверька. Прибор показал наличие вируса в организме. Мужчина создал новый файл и сделал запись: «Любопытное наблюдение: через слюну заражение происходит гораздо быстрее. Воздушно-капельным путем хорек заразился от инфицированного объекта за три дня, через укус чуть больше чем за час».

Оба хорька проснулись, посмотрели друг на друга и синхронно зашипели. Профессор перешел к следующей части эксперимента. Он подошел к клетке, зверьки бросились на него, но ударившись о стенки, отскочили назад. Ученый убрал перегородку, оба инфицированных существа оказались вновь в одной камере. Глядя в глаза друг другу, зверьки стали сближаться. Послышалось шипение, однако, никто не спешил нападать. Оба существа оживленно шевелили носами, втягивая воздух. Наконец, они разошлись по разным сторонам, не глядя друг на друга.

Профессор сделал новую запись: «Инфицированные одного вида не проявляют активную агрессию друг к другу».

Альберт Борисович сел в кресло и отпил из кружки глоток зеленого чая. Теперь надо было повторить такой же эксперимент на шимпанзе.

– Да, определенно, это будет последним шагом перед…

Перед чем он уже давно решил для себя: следующей стадией должен был стать опыт на людях. Профессор понимал, что подопытных на это дело ему никто не даст. Как же их найти? Он обдумывал варианты: «Дать объявление? Но вряд ли кто-то в своем уме согласится сидеть в этом подвале. А если те, кто не в уме? Нет, здесь нужны люди с нормальным сознанием, чтобы было меньше погрешностей в опыте. Нужно наблюдать за изменением в поведении здоровых людей». Хаимович тщательно обдумывал план, детали, риски, запасные варианты. Так прошло несколько часов. Наконец, он поднялся наверх и вышел на улицу. Заперев дверь, профессор свистнул собаке. Додж уже дремал в своей будке, но услышав возню хозяина на пороге, вылез и радостно завилял обрубком хвоста.

Альберт Борисович присел, поглаживая любимца:

– Ну что, дружище, как тебе здесь? Не скучаешь ночью без меня?

Пес лизал ему руку.

– Скучаешь, но тут все равно лучше, чем в квартире сидеть, все веселее. Верно? Вон ворон можно погонять или кошек соседских, если залезут. Бегай себе, бегай по участку.

Уже давно стемнело, на небе висела наполовину округлая луна. Где-то вдалеке летел самолет, мигая огнями. Стоял приятный вечер, еще не теплый, но уже с каким-то настоящим весенним воздухом.

Альберт Борисович, продолжая гладить собаку, посмотрел наверх. Среди звезд светилась красноватая точка. Это был Марс. Заканчивался год «противостояния» Земли и Красной планеты, когда эти небесные тела сближались на минимальное расстояние, и Марс был виден особенно четко.

– Скорее бы уже прилетели, – негромко проговорил профессор собаке. Додж лег у ног хозяина и положил морду ему на колено.