Читать книгу «Все величайшие путешественники» онлайн полностью📖 — Николая Дорожкина — MyBook.
image

Что искал купец за тремя морями?

В российской истории много загадочных личностей. И, может быть, самая загадочная из них – личность тверского купца Афанасия Никитина. Да и купцом ли он был? А кем, если не купцом? То, что был путешественником и писателем – это понятно: совершил своё «Хожение за три моря» и ещё написал о нём, да так, что и сейчас, спустя более 500 лет, читать интересно. А вот чем торговал этот купец – неизвестно. Почему сам ехал на одном судне, а товары вёз на другом? И зачем брал с собой книги – целый сундук? Есть и ещё вопросы…

Записки Афанасия Никитина приобрёл в 1475 году Василий Мамырев, дьяк великого князя московского Ивана III, у неких купцов, прибывших в Москву. «Обретох написание Офонаса тверитина купца, что был в Ындее 4 годы, а ходил, сказывают, с Василием Папиным» – так надписал обретённые «тетрати» путешественника дотошный чиновник, уточнив при этом, что вышеупомянутый посол ездил тогда к Ширван-шаху (то есть к правителю Азербайджана) с партией кречетов (знаменитых ловчих птиц русского Севера), предназначенных в дар восточному властителю, а позже участвовал в Казанском походе, где и погиб от татарской стрелы. Уже такое предисловие говорит о пристальном интересе высшего кремлёвского чиновника к этому документу (дьяк – должность, соответствующая статусу министра).

А документ в самом деле прелюбопытный. Вот что из него следует. Когда в 1466 году великий князь Московский Иван III отправил своего посла Василия Папина ко двору шаха страны Ширван, купец из Твери Афанасий Никитин, собиравшийся в торговую поездку на Восток, решил присоединиться к этому посольству. Готовился он основательно: достал проезжие грамоты от великого князя Московского и от князя Тверского, охранные грамоты от епископа Геннадия и воеводы Бориса Захарьевича, запасся рекомендательными письмами к нижегородскому наместнику и таможенному начальству.

В Нижнем Новгороде Никитин узнал, что посол Папин уже проследовал мимо города к низовьям Волги. Тогда купец решил дождаться ширванского посла Хасан-бека, который возвращался ко двору своего государя с 90 кречетами – подарком Ивана III. Товары свои и вещи Афанасий разместил на малом судне, а сам с походной библиотечкой устроился на большом корабле с другими купцами. Вместе со свитой Хасан-бека, кречетниками и Афанасием Никитиным в Ширванское царство ехали более 20 русских – москвичей и тверичей. Чем собирался Никитин торговать, он нигде не упоминает. Прямо как у Пушкина в «Сказке о царе Салтане»: «Торговали мы недаром Неозначенным товаром».

В низовьях Волги караван ширванского посла сел на мель. Здесь на него напали лихие люди астраханского хана Касима. Они ограбили путников, убили одного из русских и отняли у них малый корабль, на котором были все товары и имущество Никитина. В устье Волги татары захватили ещё судно. Когда путешественники шли вдоль западного берега Каспия к Дербенту, налетела буря – и ещё корабль разбило у дагестанской крепости Тарки. Кайтаки, местные жители, разграбили грузы, а москвичей и тверичей увели с собой в полон…

Плавание продолжал единственный уцелевший корабль. Когда, наконец, прибыли в Дербент, Никитин, найдя Василия Папина, попросил его и ширванского посла, чтобы они помогли выручить русских, угнанных кайтаками. Его послушали и отправили скорохода в ставку государя Ширвана, а тот отправил посла к предводителю кайтаков. Вскоре Афанасий Никитин встречал освобожденных земляков в Дербенте.

Ширваншах Фаррух-Ясар получил драгоценных русских кречетов, но пожалел нескольких золотых монет, чтобы помочь раздетым и голодным людям вернуться обратно на Русь. Товарищи Никитина заплакали «да и разошлись кои куды». Те, у кого не было долгов за товары, взятые на Руси, побрели домой, другие ушли работать в Баку, а некоторые остались в Шемахе. Куда же направил стопы Афанасий Никитин, полностью ограбленный, без товаров, денег и книг? «А я пошёл в Дербент, а из Дербента в Баку, а из Баку пошёл за море…» Зачем пошёл, почему, на какие средства? Об этом ни слова…

В 1468 году он оказывается в Персии. Где и как он провёл целый год – опять ни слова. Впечатлений от Персии, где он прожил ещё один год, у тверского купца совсем немного: «из Рея пошёл к Кашану и тут был месяц. А из Кашана к Найину, потом к Йезду и тут жил месяц…» Покинув Иезд, странник добрался до населенного купцами-мореходами города Лара, правители которого зависели от государя могущественной Белобаранной Туркменской державы. «Из Сирджана к Таруму, где финиками кормят скотину…»

«И тут есть пристанище Гурмызьское и тут есть море Индейское», – записал Афанасий Никитин весной 1469 года в своей «тетрати». Здесь, в Ормузе на берегу Персидского залива, ограбленный странник вдруг оказывается владельцем породистого жеребца, которого надеялся выгодно продать в Индии. Вскоре Никитин вместе со своим конем был уже на парусном корабле без верхней палубы, перевозившем через море живой груз. Через шесть недель судно бросило якорь в гавани Чаул на Малабарском берегу, на западе Индии. Перевоз обошёлся в сто рублей.

Индия заняла в дневниках Афанасия значительное место. «И тут есть Индейская страна, и люди ходят все наги, а голова не покрыта, а груди голы, а власы в одну косу заплетены, а все ходят брюхаты, а дети родятся на всякий год, а детей у них много. А мужики и жонкы все нагы, а все черны. Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются белому человеку…» – удивлённо записывал Афанасий Никитин.

Около месяца ехал на своем коне Афанасий Никитин в город Джуннар (Джунир), делая, видимо, частые остановки в пути. Он указывал в дневнике расстояния между городами и большими селениями. Джуниром, который входил, вероятно, в состав мусульманского государства, правил наместник Асад-хан, который, как писал Никитин, имея много слонов и коней, тем не менее «ездил на людях».

Пока Афанасий Никитин изучал Джунир, Асад-хан отнял у него ормузского жеребца, а затем стал шантажировать, обещая вернуть коня и дать тысячу золотых впридачу, если купец примет мусульманскую веру. Но православный христианин оказался стойким в убеждениях. А тут ещё вовремя объявился знакомый перс, казначей Мухаммед, которрый убедил Асад-хана оставить Афанасия в покое, и в конце концов джунирский хан вернул ему коня. Здесь тоже загадка – что за казначей Мухаммед, откуда он знал русского купца и почему вступился за него? Такое впечатление, что в Персии и в Индии у Афанасия были влиятельные друзья-мусульмане. Товарищам же своим по профессии купец советует: «Ино, братие рустии християня, кто хощет поити в Ындейскую землю, и ты остави веру свою на Руси, да воскликнув Махмета (призвав пророка Мухаммеда) да поити в Гиндустанскую землю».

Плавание Афанисия Никитина (1468–1473 гг.)


Никитин продолжил своё путешествие. Прибыв в город Бидар, столицу мусульманского государства Декан, где торговали рабами, конями, золотистыми тканями. «На Русскую землю товара нет», – с огорчение записал путешественник. Оказалось, что Индия не так богата, как думали о ней в Европе. Осматривая Бидар, он описывал боевых слонов деканского султана, его конницу и пехоту, трубачей и плясунов, коней в золотых сбруях и ручных обезьян. Ему бросились в глаза роскошь жизни индийских «бояр» и нищета сельских тружеников. Знакомясь с индийцами, странник не скрывал, что он русский.

На каком языке общался Афанасий с местными жителями? Персидским и татарским языками он владел превосходно. Видимо, легко давались ему и здешние наречия. Индийцы сами вызвались проводить Никитина к храмам Шрипарваты, где его поразили огромные изоражения бога Шивы и священного быка Нанди. Беседы с молящимися у кумирен Шрипарваты дали Никитину возможность подробно описать жизнь и обряды поклонников бога Шивы.

В это время в дневнике Никитина появился путеводитель с указанием расстояний до Каликута, Цейлона, царства Пегу (Бирмы) и Китая. Никитин записывал, какие товары вывозятся через индийские порты Камбай, Дабул, Каликут. Перечислялись самоцветы, ткани, соль, пряности, хрусталь и рубины Цейлона, яхонты Бирмы.

Кругом шли войны между азиатскими властителями. Путешественник описывал в «тетратях» их выступления и походы, указывал численность войск мусульманских и индийских владык, перечислял виды вооружения, количество боевых слонов. «Пути не знаю. И куда я пойду из Индостана: из Ормуза пойти, а из Ормуза на Хорасан – пути нет, и на Чагатай пути нет, и на Бахрейн пути нет, и на Йезд пути нет», – горестно записывал Афанасий, тоскуя по родной земле.

…Весной 1472 года Афанасий Никитин твердо решил, несмотря ни на что, возвращаться на Русь. Пять месяцев провел он в городе Кулуре, где находились знаменитые алмазные копи и работали сотни мастеров ювелирного дела. Побывал и в Голконде, которая уже тогда славилась на весь мир своими сокровищами, в бывшей столице Декана Гульбарге и вышел на берег моря в Дабуле. Капитан беспалубного парусника, отправлявшийся в Ормуз, взял с Никитина два золотых. Через месяц тверитянин вышел на сушу. Это была Эфиопия. Здесь Афанасий Никитин пробыл около недели, ещё три недели он провёл на острове Ормузе, а затем пошел на Шираз, Испагань, Султанию и Тавриз.

В Тавризе Никитин посетил ставку Узун-Хасана, государя Белобаранной Туркменской державы, который властвовал тогда почти над всем Ираном, Месопотамией, Арменией и частью Азербайджана. Что связывало могущественного восточного владыку с тверским купцом, о чем беседовал с ним Узун-Хасан, дневники умалчивают, как и о многом другом. В гостях у туркменского царя путешественник пробыл десять дней. На Русь он шёл новым путем, через Чёрное море.

Новые испытания ждали Никитин у турок. Они перетрясли все его пожитки и унесли их в крепость, к наместнику и коменданту Трапезунда. Роясь в вещах странника, турки искали какие-то грамоты, возможно, принимая Афанасия Никитина за московского посла ко двору Узун-Хасана. Неизвестно, кстати, где, когда как и исчезли вышеупомянутые грамоты, полученные им в Москве и Твери перед отправкой в Ширван.

Через третье по счету море пошёл Афанасий Никитин к городу Кафе (ныне это Феодосия), колонии генуэзских купцов, где и высадился в ноябре 1472 года. Но конец путешествия Афанасия Никитина не очень ясен. «Сказывают, что, до Смоленска не дошед, умер», – сообщается в предисловии к «Хожению за три моря», обретённому дьяком Мамыревым.

Так же непонятно, что делал любопытный тверяк, пребывая четыре года в Индии. И почему, наконец, некоторые строки и страницы дневника написаны не по-русски, хотя и русскими буквами. Выдвигались даже версии, что это некие зашифрованные тексты. Однако переводы с персидского и татарского языков показывают, что на этих языках написаны размышления Афанасия о Боге, о постах и молитвах…

Вот несколько заключительных строк в дневниковых записях Афанасия Никитина: «Милостиею Божиею преидох же три моря. Дигерь Худо доно, Олло перводигерь дано. Аминь! Смилна рахмам рагим. Олло акьбирь, акши Худо, илелло акшь Ходо. Иса рухоало, ааликсолом. Олло акьберь. А илягаиля илелло. Олло перводигерь. Ахамду лилло, шукур Худо афатад. Бисмилнаги рахмам ррагим. Хуво могу лези, ля лясаильля гуя алимуль гяиби ва шагадити… (Остальное Бог знает, Бог покровитель ведает. Аминь! Во имя Господа милостивого, милосердного. Господь велик. Нет Бога, кроме Господа. Господь промыслитель. Хвала Господу, благодарение Богу всепобеждающему. Во имя Бога милостивого, милосердного. Он Бог, кроме которого нет Бога, знающий всё тайное и явное…)

И опять загадка. Почему православный христианин, отказавшийся принимать ислам, пишет молитвы на другом языке, причем эти молитвы похожи на мусульманские… Или история не всё знает о том, как молились тверские купцы в ХV веке?

Одно несомненно: кем бы ни был Афанасий Никитин – купцом, разведчиком, проповедником или просто очень любознательным путешественником, – но писателем он был талантливым и человеком, без сомнения, обаятельным. Иначе как бы он мог сходить за три моря? Между прочим, он оказался первым европейцем, прошедшим в Индию морским путём – за тридцать лет до плавания португальца Васко да Гама!

1
...