3. Конституционные начинания. Аракчеевщина

Александр I – победитель. 1812 год был самым трудным годом царствования Александра I. В войну с Наполеоном Россия вступила при самых неблагоприятных условиях. Финансы были расстроены, внутренняя и внешняя торговля страдала от континентальной блокады. Все сословия жаловались на произвол администрации и всевластие чиновников. Начало военных действий выявило недостатки военного командования, отсутствие у него ясного плана кампании. Общественное мнение винило во всем императора.

Александр I должен был идти на уступки. Сначала он, уступая давлению генералов, покинул действующую армию, а затем утвердил решение Чрезвычайного комитета назначить на пост главнокомандующего неприятного ему М. И. Кутузова. Еще раньше он согласился с тем, чтобы генерал-губернатором Москвы стал Ф. В. Ростопчин, павловский фаворит, который умел нравиться простому народу. После оставления Москвы престиж императора был низок как никогда. Сестра Александра I великая княгиня Елена Павловна писала ему: «Недовольство дошло до высшей точки, и Вашу особу далеко не щадят… Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем Вашу империю, во всеобщем разорении и разорении частных лиц, наконец, в том, что Вы погубили честь страны и Вашу личную честь. И не один какой-нибудь класс, а все классы объединяются в обвинениях против Вас».

Александр I вышел из трудного положения с гордо поднятой головой. Именно в тяжелых обстоятельствах он умел проявлять свои лучшие качества государственного деятеля. Отказавшись от переговоров с Наполеоном, он довел кампанию 1812 года до изгнания врагов с территории России, а затем принял непопулярное в консервативных кругах решение о переносе военных действий в Центральную и Западную Европу и ведении их до окончательного разгрома Наполеона. После занятия русскими войсками Парижа император поистине стал «главой царей», самым влиятельным европейским политиком.

Послевоенное устройство Европы требовало пристального внимания, однако Александр I не думал отказываться от внутренних преобразований. Как и прежде, для его политики было характерно умелое сочетание реформаторской деятельности с нежеланием менять вековые основы русской жизни – самодержавие и власть поместного дворянства. В знаменательном «Манифесте высокомонаршей признательности к народу за оказанные в продолжение войны подвиги», опубликованном 1 января 1816 г., он подводил итоги многолетней борьбы с Наполеоном и указывал, что именно самодержавие дало возможность торжествовать победу над европейской революцией, которая началась с того, что французский народ, «поправ веру, престол, законы и человечество, впадает в раздор, безначалие, в неистовство, грабит, казнит, терзает самого себя». Законная власть монарха – условие народного благоденствия.

Победив Наполеона, который для большинства современников олицетворял революционные порядки, Александр I не верил в возможность возврата к «старому режиму» в Европе, полагал необходимым продолжение реформ государственного устройства и управления в России. Император-мистик, каким его считали многие, умел считаться с реальностью. Он утверждал: «Революции никогда не отступали. Последствия революции наших дней, изменившей отношения внутри государства, уже не могут быть уничтожены и смениться внезапным возвратом к прежним установлениям». На необходимость продолжения политики правительственного реформизма, на возвращение к реформам после окончания военных действий Александру I указывали в 1814–1815 гг. его ближайшие сотрудники В. П. Кочубей, А. Д. Гурьев, А. Б. Куракин, А. А. Аракчеев, Н. И. Салтыков.

Польская конституция. В мае 1815 г. польские земли, отошедшие к России, получили статус автономного Царства Польского, населению которого были дарованы либеральная конституция, самоуправление, собственная армия и свобода печати. Российский император провозглашался царем (королем) польским, его власть законодательно ограничивалась конституционной хартией. В Царстве Польском действовал двухпалатный Сейм, нижняя палата которого избиралась прямым голосованием на основе имущественного ценза. Появление в составе Российской империи двух автономий, наделенных конституцией, не было вызвано ни международной обстановкой, ни соображениями удобства внешней политики, ни, особенно в первом случае, характером их внутреннего политического развития.

Дарование польской конституции, на чем буквально настоял Александр I, давало современникам основание полагать, что и в общегосударственном устройстве Российской империи могут произойти серьезные перемены. Выступая на заседании Сейма в Варшаве в марте 1818 г., Александр I как конституционный монарх произнес речь, где вполне определенно высказал намерение распространить «правила свободных учреждений» на все страны, «Провидению и попечению моему вверенные». Обращаясь к польским депутатам, он сказал: «Вы мне подали средство явить моему Отечеству то, что я уже с давних лет ему приготовляю и чем оно воспользуется, когда начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости». Варшавская речь императора была воспринята как твердое обещание дать Российской империи конституционное устройство.

Александр I действительно думал о преобразовании России на принципиально новых основаниях. Ими должны были стать федеративные начала, первым шагом к утверждению которых и было создание конституционных автономий. В сознании императора эти начала не были связаны с проблемой ограничения самодержавной власти. Федерализм рассматривался им лишь как инструмент административного управления страной, который даст империи больше силы и гарантий безопасности, чем расширение границ. Исполняя варшавское обещание, он поручил Н. Н. Новосильцеву подготовить Государственную Уставную грамоту, работа над которой велась в обстановке секретности и была завершена в 1820 г.

Уставная грамота 1820 г. По сути дела, это была конституционная хартия Российской империи, где провозглашались гражданские свободы: свобода слова, свобода печати, свобода вероисповедания, неприкосновенность личности, равенство всех жителей России перед законом. В ней последовательно проводился принцип разделения властей, были предусмотрены представительные учреждения, имущественный ценз, независимость суда и судопроизводства от администрации. Она содержала важнейшую норму буржуазного права: «Всякая собственность, на поверхности ли земли находящаяся, или в недрах оной сокровенная, какого бы рода ни была, в чем бы ни состояла и кому бы ни принадлежала, признается священною и неприкосновенною. Никакая власть и ни под каким предлогом посягнуть на нее не может».

Уставная грамота предусматривала деление государства на несколько крупных областей – наместничеств, которые обладали бы равными правами. При определении границ наместничеств принимались во внимание историко– географические, демографические и экономические факторы. В каждом наместничестве предполагалось создание органов народного представительства – наместнических сеймов, которые должны были созываться каждые три года. Наместничества обладали большой долей самостоятельности в решении местных вопросов земледелия, промышленности, торговли и финансов. Объем прав, которыми наделялись наместничества, и характер их взаимоотношений с императорской властью и общегосударственным двухпалатным сеймом в полной мере соответствовали классическим принципам федерализма. Император оставался главой исполнительной власти, ему подчинялись Государственный совет и министры.

Государственная Уставная грамота не стала политической реальностью. Почему? Александра I беспокоили нестабильность режимов во Франции и немецких государствах, революции и народные волнения в Южной Европе, выступление Семеновского полка. Однако главную роль сыграло то обстоятельство, что в российской действительности не было той социальной силы, которая готова была поддержать конституционные преобразования. Объективно осуществление идей Уставной грамоты вело к ослаблению самодержавной власти и тем самым к разрушению исторически сложившихся оснований Российской империи, в чем не были заинтересованы ни дворянство, ни бюрократия. От этого императора предостерегал Карамзин, резко протестовавший против польской конституции. Он верно подметил исторический парадокс: конституция, вводимая по велению самодержавной власти при малой поддержке даже передовой части общества.

Гордое утверждение Государственной Уставной грамоты «Да будет российский народ отныне и навсегда иметь народное представительство» стало вершиной александровского конституционализма. Однако отказ от немедленного утверждения Уставной грамоты не означал отказа от дальнейших либерально-конституционных начинаний, ни тем более не был переходом к реакции. Император и его сотрудники понимали необходимость обновления государственных устоев Российской империи. Они склонялись к неспешной эволюционной перестройке имперской государственности. Неспешные преобразования – суть екатерининской системы, которая была построена на принципах консервативного реформизма, и Александр I стремился следовать заветам великой бабки.

В духе начертаний Уставной грамоты осуществлялись реформы местного управления в специально созданном генерал-губернаторстве или наместничестве, которое возглавил близкий императору А. Д. Балашов и куда вошли пять великорусских губерний – Воронежская, Орловская, Рязанская, Тамбовская и Тульская. Принципиальный отказ от реорганизации империи на конституционно-федеративных началах продемонстрировал Николай I, упразднив пост Балашова и отменив конституционную автономию Царства Польского.

Подобно тому как Финляндия и Царство Польское были полем конституционных экспериментов, Прибалтика (Остзейский край) служила полигоном для опробования подходов к крестьянскому вопросу. Еще в 1804 г. крестьяне получили там некоторые права, а крепостное право было смягчено. В 1816–1819 г. в Эстляндии, Курляндии и Лифляндии крестьяне получили личную свободу, но лишились земли, которая переходила в собственность помещиков. При этом предусматривалась возможность выкупа крестьянами земли и устанавливался многолетний переходный период, когда власть помещика над крестьянами сохранялась. По сути, впервые в Российской империи были тем самым сделаны шаги по освобождению крепостных крестьян.

Алексей Андреевич Аракчеев. Тогда же Александр I предложил нескольким видным сановникам разработать проекты отмены крепостного права для собственно русских губерний. Едва ли не самым интересным стал проект Аракчеева, где предусматривалась покупка помещичьих имений в казну по ценам, которые фактически бы устанавливали сами помещики. Крестьян предполагалось освобождать с землей, передаваемой им на условиях аренды в минимальном размере. Остальные проекты, среди авторов которых были П. Д. Киселев, Н. С. Мордвинов, еще последовательнее отстаивали экономические интересы помещиков. Попытки Александра I лично воздействовать на дворян отдельных губерний, которых он призывал к участию в решении крестьянского вопроса, остались без ответа. Российское дворянство желало не перемен, но стабильности.

Его надежды нашли олицетворение в деятельности А. А. Аракчеева, который с конца 1815 г. фактически руководил Комитетом министров, а затем получил право докладов императору по делам Государственного совета и по большинству министерств и ведомств. Аракчеев приобрел огромную власть: во время длительных поездок царя за границу ему фактически подчинялся государственный аппарат, и только вопросы внешней политики находились вне его компетенции. Современники воспринимали его как всесильного временщика, а последний период правления Александра I стал называться аракчеевщиной.

С именем Аракчеева связывали насаждавшуюся повсюду мелочную регламентацию, всесилие чиновников, возвращение армии – победительницы Наполеона – к палочной дисциплине, к бессмысленному павловскому фрунту. Прирожденный бюрократ, Аракчеев был исключительно работоспособен, памятлив, требователен к подчиненным, какой бы высокий пост они ни занимали, беспощаден к провинившимся. Его отличали маниакальная страсть к порядку, бесчеловечная жестокость и личная трусость: он единственный из генералов русской армии, кто уклонялся от участия в боевых действиях. В глазах императора эти недостатки компенсировались преданностью, с которой Аракчеев служил сначала Павлу I, а затем и Александру I, его талантом организатора. Такой человек был поистине незаменим для того, чтобы отладить государственную машину и заставить ее бесперебойно работать. Аракчеевский порядок – это беспрекословное повиновение, строжайшая субординация, пресечение всякого своеволия.

В определенном смысле этого деятеля можно считать воплощением механистического идеала человека, который проповедовали рационалисты-просветители, человека, который действует, повинуясь исключительно разуму, но не чувству. Аракчеевщина – это крушение российского просветительства, его последняя, трагическая стадия. Аракчеев, не останавливаясь перед крайним насилием, воплотил в жизнь просветительский утопический идеал – общество, которое функционирует как механизм часов, где человеческой личности с ее правами и надеждами отведено незначительное место. Одновременно аракчеевщина стала свидетельством измельчания самодержавной инициативы, тревожным симптомом ослабления созидательных способностей абсолютизма.

Сын бедного новгородского дворянина, Аракчеев, как и Сперанский, своим возвышением был обязан милости императора, он был чужд сановной аристократии. Но если за Сперанским стояла только набиравшая силу бюрократия, то Аракчеев был кровно связан с дворянством, интересы которого он отстаивал столь же твердо, как и интересы императора. В 1808 г. он был назначен военным министром и на этом посту осуществил крупные преобразования, особенно по артиллерийской части. Во многом благодаря этому русская артиллерия в 1812 г. превосходила наполеоновскую.

Военные поселения. Важнейшим поручением, возложенным царем на Аракчеева, стала организация военных поселений. Когда Сперанский предложил эту идею, Аракчеев был против нее, и первая попытка основания военных поселений в 1810 г. казалась неудачной. Предполагалось, что военные поселяне, в разряд которых, наряду с солдатами, которых сажали «наземлю», переводили казенных крестьян, могут совмещать строевую службу с ведением сельскохозяйственных работ. Их быт подчинялся воинской дисциплине, все работы осуществлялись под присмотром офицеров. Дети военных поселян предназначались для несения военной службы. Создавая военные поселения, Александр I надеялся сократить расходы на армию и решить вопрос о ее комплектовании, создав некую альтернативу рекрутским наборам.

После войны с Наполеоном император вновь вернулся к этому проекту. К 1825 году военные поселения под началом Аракчеева были созданы в Петербургской, Новгородской, Харьковской, Херсонской, Могилевской и других губерниях. Военные поселенцы составляли более четверти всей армии. Ожидаемого сокращения государственных расходов военные поселения не давали, так как на устройство образцовых деревень казна тратила большие деньги. Люди, переведенные в разряд военных поселенцев и оторванные от привычного уклада жизни, отчаянно сопротивлялись. В 1817 г. в Новгородской губернии и два года спустя в Чугуеве вспыхивали вооруженные восстания, которые жестоко подавлялись регулярной армией.

Выступление Семеновского полка. Аракчеевские порядки стали причиной выступления в октябре 1820 г. гвардейского Семеновского полка. Солдаты, недовольные притеснениями и жестокостью нового полкового командира Шварца, отказались служить под его командованием. Они протестовали против телесных наказаний, которым подвергались даже заслуженные ветераны, и против запрета зарабатывать на вольных работах деньги, которые шли на улучшение солдатского довольствия. Действия солдат, желавших обратить на себя внимание высшего командования, были мирными, хотя и нарушали воинскую дисциплину. События в старейшем гвардейском полку вызвали переполох в Петербурге и крайнее ожесточение Александра I. Полк был раскассирован, солдаты разосланы по дальним гарнизонам, на Кавказ и в Сибирь. Некоторые офицеры, хотя никто из них не подстрекал солдат, были арестованы.

Выступление Семеновского полка показало, что «дух зла», который, по мнению Александра I, царил над Европой, проникает в Россию. Правительственным ответом стало подтверждение права помещиков ссылать крепостных, запрет тайных обществ и масонских лож, изгнание иезуитов, создание тайной полиции в гвардии и армии, усиление цензурного надзора. Особое беспокойство императора вызывало общее состояние умов и народное воспитание, он желал, чтобы «христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения».

Гонения на вольнодумство. Забота о нравственности молодежи, о пресечении вольнодумства, безбожия и «мечтательного философствования» была возложена на личного друга царя князя А. Н. Голицына, который долгие годы был обер-прокурором Синода, а в 1817 г. возглавил вновь учрежденное министерство духовных дел и народного просвещения. Голицын стремился подчинить науку и светское просвещение христианской вере, он сочетал желание уравнять православную церковь с другими христианскими конфессиями (что вызывало недовольство православных иерархов) с гонениями на учебные заведения.

В 1819 г. подвергся разгрому Казанский университет, ревизуя который М. Л. Магницкий, недавний сотрудник Сперанского, сделавшийся обскурантом, нашел столь явные свидетельства религиозного вольнодумства, что предложил «уничтожить» университет. Александр I повелел не разрушать, но исправить, поручив это Магницкому. Уволив часть профессоров и введя казарменную дисциплину, тот вскоре доложил: «Яд вольнодумства окончательно оставил университет, где обитает ныне страх Божий». Тогда же были уволены некоторые профессора Харьковского университета, а в Петербургском университете был начат процесс против лучших профессоров, обвиненных в «робеспьеризме», в том, что они преподают «в противном христианству духе».

Уступая требованиям ревнителей православия, чьи взгляды выражал ханжа и фанатик архимандрит Фотий, Александр I отправил в 1824 г. Голицына в отставку и упразднил возглавляемое им министерство. Тем самым окончательно рушились мечты императора о возможности соединения христианских церквей и создании единой европейской христианской нации, о чем он много говорил после Венского конгресса. В последние годы жизни для Александра I были характерны мистицизм, разочарование в людях, он стремился к уединению и говорил о трудных обязанностях государя. На современников это производило впечатление непоследовательности, передовая молодежь подозревала императора в пренебрежении судьбами России. При дворе получили ход прорицатели и религиозные шарлатаны, что вызывало недовольство даже Аракчеева. Однако император не думал отказываться от дел правления, он как бы колебался и выжидал, какой из линий внутренней политики отдать предпочтение – конституционализму или аракчеевщине.

Династический кризис. Косвенным свидетельством того, что окончательный выбор не был сделан и что Александр I, которому не исполнилось еще и пятидесяти лет и который отличался крепким здоровьем, не думал о подведении итогов своего правления, стало его беспечное отношение к вопросу о престолонаследии, имеющему огромную важность при самодержавном правлении. Император был бездетен, а его наследник, следующий по старшинству брат великий князь Константин Павлович, вторым браком женился на польской аристократке. Неравный брак вызвал недовольство Александра I, который вынудил Константина отречься от прав на престол и подписал Манифест о праве на престол другого брата – великого князя Николая Павловича. Все эти переговоры велись в 1820–1823 гг. в строжайшей тайне, и даже будущий император Николай I был посвящен в них в самой общей форме.

После неожиданной смерти Александра I это вызвало династический кризис, называемый междуцарствием. Умер Александр I в ноябре 1825 г. в Таганроге.