Таким образом Олег, может быть, с двумя сотнями лодок явился под Царьград. И не думая о завоевании города – повторим слова летописи: творил, что обыкновенно ратники творят. Так, обыкновенным казался летописателю ужасный образ тогдашней войны, среди кровавых событий XII века, половецких набегов и междоусобий, следовавших после каждой победы. Олеговы руссы убивали, мучили, рубили, расстреливали людей, жгли здания и дома. Император Лев, написавший книгу о военной тактике, не смел выступить против неприятелей, только перегородил столичную гавань цепью, некогда спасшую Царьград от аравитян, и выслал послов договариваться с Олегом. Олег потребовал окупа, по 12 гривен на ладью, и особую дань на пять или на шесть городов, ему подвластных. Греки согласились; Олеговы послы Карл, Фарлоф, Веремид, Рулав и Стемид объявили дальнейшие условия: Олег заключает мир и отступает от Царьграда, соглашается возобновить прежнюю дружбу и торговлю; но уславливается в том, что послы, которых будет он присылать в Грецию, могут брать посольского сколько им угодно. Напротив, «гости, или торговцы, имеют право требовать месячины, но не более как на шесть месяцев». Кроме того, руссы хотели, чтобы каждому руссу дозволялось в Царьграде свободное употребление бань, необходимой потребности их, и чтобы при возвращении в Русь греки давали, если будут надобны руссам, якоря, паруса, снасти и запас в дорогу. Условия народов полудиких, на которые греки согласились, включив со своей стороны разные предосторожности от руссов, своевольных и не привыкших к гражданскому порядку!

Олег прибивает щит на врата Константинополя

«Руссы, пришедшие не послами, и не для торговли, не имеют права требовать ни посольского, ни месячины». Это условие понятно, когда мы вспомним, что варяги приходили служить в Грецию и что многие скандинавы, искатели приключений, бродили тогда из страны в страну. Вероятно, тогда же положено было, чтобы послы русские приносили с собой золотые печати, а гости – серебряные (условие греков с булгарами), ибо без этого нельзя было отличить ни тех, ни других от бродячих варягов. «Руссы не должны приставать прямо к Царьграду, они должны останавливаться за городской стеной, в селении Св. Маманта, и князь руссов строго запретит им всякое насилие и буйство. По приходу руссов греческие чиновники переписывают их и выдают месячину, сперва киевлянам, потом черниговцам и переяславцам, если пришельцы окажутся гости. Руссам позволяется входить в город в известные ворота, под присмотром особого пристава, не более 50 человек вдруг и без оружия. При соблюдении всех этих условий руссам позволяется торговать сколько угодно и без всякой пошлины».

Как ярко отражается здесь X век, нравы, обычаи руссов и политика греков! Рассмотрите договор Олега и вы поймете тогдашнее состояние и Киева, и Царьграда.

Олег благополучно и с добычей возвратился в Киев. Он провел остальные шесть лет своей старости в тишине; по крайней мере, не находим никаких известий о войнах и набегах его. Договор, вероятно, словесный, заключенный под Царьградом, был утвержден клятвами со всех сторон: греки клялись Евангелием; Олег и воины его Перуном, Волосом и – оружием своим. Но прошло несколько лет, и время могло показать опущенные подробности. Греки хотели утвердить письменно договор свой. Послы Олеговы явились тогда в Царьград.

Сей допамятный договор, первый, драгоценный письменный памятник Русской Истории, сохранился для потомства и вполне вписан в наши летописи. Он составлен был на славянском языке, известном грекам, имевшим письмена для выражения слов, и, вероятно, входившим в общее употребление между варягами.

Мы находим прежних послов Олеговых: Карла, Фарлафа, Веремида, Рулава, Стемида и, кроме того, семь человек, называвшихся (если только некоторые из их семи имен не должно почитать прилагательными) Гуды, Руальд, Карн, Фрелав, Руар, Актутруан, Лидульфост. Договор написан был киноварью, в двух списках, от имени Олега, который назван великим князем, от имени светлых князей, под рукою его сущих, и бояр; со стороны греков от имени царей Льва, Александра и Константина (Порфирородного, который в детских летах был коронован отцом своим, Львом, и двадцать лет составлял тень властителя, будучи под опекой сначала матери, потом дяди, наконец дерзкого хищника Романа). После взаимных обещаний следуют условия:

1. Всякая вина доказывается свидетельствами; в противном случае ответчик дает присягу по своей вере; за ложную присягу следует наказание.

2. Убийство наказывается смертью убийцы, или убийца платит законную плату; но жена его не лишается своей части имения. Бежавший убийца остается под судом и по сыске отвечает жизнью или имением.

3. За ударение мечом или чем-либо другим виноватый платит пять литр серебра по закону русскому. В случае неимущества он должен отдать сколько может, все, даже платье свое, а в остальном, недостающем, приводится к присяге, клянясь, что ему нечем заплатить и что никто платить за него не хочет.

4. Вор, пойманный в воровстве и сопротивляющийся, может быть убит без ответа, и хозяин берет украденное им. Если вор добровольно даст себя поймать, он должен возвратить втрое больше украденного.

5. Захвативший чужое под видом обыска платит втрое.

6. Руссы, увидев ладью греческую, ветром изверженную на чужую землю, должны проводить ее в Грецию и в случае бури и других препятствий помочь греческим гребцам; но если это случится близ земли русской, руссы обязаны довести ее к себе, продать товар, и когда пойдут торговать или посольством в Грецию, обязаны отдать там все вырученное. За убийство бывших на ладье и за кражу с нее отвечают руссы, как выше сказано.

7. Пленник, проданный в рабство, возвращается взаимно, с отдачей купившему его того, что тот заплатил, или по известной цене невольников, 20 золотых номисмов или солидов. Захваченный на войне грек или русс возвращается в свою сторону со взносом этой же цены. Но пришедшие охотою служить царю греческому имеют волю остаться в Греции без всякой платы руссам.

8. Раб украденный, убежавший или по принуждению проданный, если подтвердит жалобу русса, своего хозяина, возвращается. Если гость русский утратит каким-либо из вышеозначенных образов раба своего и принесет жалобу, то может искать и взять своего раба. Недопустивший до обыска считается виноватым.

9. Кто из служащих в Греции руссов умрет, не распорядившись имением, и ближних его в Греции не будет, то имение его отсылается к дальним родственникам в Русь. При сделанном завещании исполнят, как распоряжено в нем, и если бы распоряжение передавало во владение чье-либо и то имение, которое находится в Руси, оное должно быть доставлено.

10. Преступники убежавшие возвращаются взаимно.

Этот договор показывает нам часть законов, существовавших в Руси, и служит пояснением грубых, немногосложных прав того времени. Кровь за кровь, или плата за убийство; плата в случае побоев; право наследства и распоряжения собственностью; законы о воровстве и обыске; присяга в случае недостатка свидетельств; возвращение втрое больше похищенного составляют всю сущность законоположений. Замечательны: цена невольников; позволение служить в Греции; условие возвращать беглых преступников и выгоды, какие имели руссы при договоре против греков.

Олег скончался в 911 году, княжив 33 года. Если он был спутник Рюрика, то он скончался в преклонной старости. Память его была драгоценна руссам, видевшим в нем истинного князя, смелого, храброго, предприимчивого. Поход его в Грецию украшен был поэзией вымысла народного, и самая смерть представлена в сказке, основанной на таинственном предсказании. Современники во всем видели оправдание имени Вещего и долго помнили Олегову могилу на горе Щековице.

Совсем не таков, кажется, был в их глазах сын Рюрика, наследовавший княжение Киевское. Он не имел никакой власти при Олеге, не участвовал в походе Царьградском, оставаясь в Киеве, и даже не был упомянут в Олеговом договоре с греками. Игорь принял правление в летах опытности, но никогда не был муж опыта, составлявшего в древние времена мудрость человека. Олег умел воодушевлять, соединять народы, ему подвластные; Игорь, слабый, сидевший в Киеве, не водил сам дружин своих на брань. Еще одно обстоятельство замечаем в темных сказаниях летописей.

Человек слабый попадает под власть других, сильнее его характером; властитель слабый всего скорее повинуется воле вельмож своих и женщин. Игоря окружали варяги, мужественные, сильные властью; мы знаем Ольгу, супругу его, и предполагаем, что могла она делать при жизни Игоря. Нам еще является варяг замечательный: Свенельд, полководец Игоревых войск, сильный властью, какую приобрел он над Игорем, ставший потом воспитателем, спутником Святослава и несчастной причиной братоубийства между детьми его.

Двадцать девять лет княжения Игорева, при управлении дел Ольгой и Свенельдом, произвели важные перемены в образе управления и в порядке дел. Крепкая рука Олега держала под властью его дружину и вождей. Рука Игоря не была столь сильна, и Свенельд является властителем дружин воинских. Но, имея сильную мощь над воинством, он не мог удержать гражданского могущества Ольги. Находим еще новые лица при Игоре: племянников его, Улеба и Якуна. Не знаем, где они княжили, ибо, вероятно, что они были князьями особых уделов. Таким образом, варяжская аристократия, отчасти задушенная Олегом, ожила при Игоре, и Свенельд не мог не уступать ей. Власть Ольги была столь важна, что имя ее вносилось в договоры киевского князя с чужеземными народами, может быть, и потому, что она владела особенным княжеством и могла требовать участия в данях, собираемых киевским князем с народов, ему подвластных. Не это ли произвело особенный удел и супруге племянника Игорева, Улеба?

Другое обстоятельство ведет к новой догадке. Ум Ольги мог постигнуть величие христианской веры, мог понять и важность ее в гражданском быту общества, как учения, смягчающего нравы. Не можем предположить, чтобы Ольга вдруг убеждена была к торжественному Святому крещению, какое совершила она через 10 лет после смерти Игоря. Вероятно, что постепенно узнавала она истины христианского учения и не могла решиться на торжественное обращение при жизни супруга. Она опасалась, может быть, утратить важное влияние свое на дела государственные, если бы оставила господствующую религию, которую держали князья и дружины их, и если бы взяла сторону такой религии, которая, проповедуя смирение и кроткие добродетели, решительно противоположна была вере и мнениям воителей скандинавского происхождения, чьи отцы за сто лет разбойничали на морях и были ужасными христианству. Увидим впоследствии, что отвечал Олег, сын ее, через двадцать лет: он стыдился быть осмеянным дружиной, униженным в глазах ее, сделавшись христианином. Но Ольга оказывала втайне покровительство киевским христианам, в числе которых были многие варяги, презиравшие мнение товарищей. Христиане так усилились в Киеве, что отправляли уже публичное богослужение и построили церковь Св. Илии, о которой упомянуто было выше; им позволялось свободно следовать своим религиозным мнениям и, в случае присяги, совершать клятву по христианскому закону. Может быть, Ольга имела также и политические причины покровительствовать христианам, ибо в них могла видеть сильную опору своей власти.

Смерть Олега. Олег, по предсказанию волхвов, умирает от ужаления змеи, гнездящейся в черепе любимого его коня

При самом начале Игорева княжения два славянских поколения, не скоро уступившие Олегу, но потом в течение тридцати лет ставшие покорными мечу его, дикие древляне и суличи, отреклись платить дань. Игорь сам пошел на древлян и принудил их платить дань снова; но Свенельд был с ним в походе; здесь оказалась сила его, ибо Игорь оставил себе и дружине только прежнюю Олегову дань и дал Свенельду право собирать с древлян дань особенную, чем оскорбились другие дружины. Свенельд отправился после этого в страну суличей; война с ними продолжалась три года; более всего останавливала Свенельда осада Пересечена, города суличей, но сила решила спор; утомленные суличи согласились на платеж дани, и эта дань отдана была Свенельду.

Великий князь киевский Игорь Рюрикович Старый. Титулярник. XVII в.

В это время узнаем отдельные походы руссов по Волге. Спросив позволение хазарского хакана, руссы пускались в лодках, выплывали в Каспийское море, грабили и разоряли берега Ирака, Табаристана, Азербайджана; возвращаясь, давали часть добычи хазарам и увозили к себе остальное. Преувеличенные рассказы восточных писателей и поэтов показывают нам успехи и неудачи руссов на Каспийском море. Кто были эти руссы? Жители Ростова или новгородцы?

Двадцать девять лет Игорева княжения свершилось, но, кроме усмирения древлян и суличей, ничем не ознаменовал он себя в глазах современников. Сношения с Грецией продолжались: руссы служили в греческом войске, и даже иногда ладьи их увеличивали собой греческий флот. Но с умножением торговых и военных сношений умножались и беспорядки. Своевольные руссы не хотели уважать договора, требовали лишнего и не исполняли условий. Может быть, и расстроенное, смешенное положение Греции давало им больше смелости. После смерти императора Льва, брат его Александр принял правление, но немного более года царствовал и умер от распутства. Малолетний Константин, сын Льва объявлен был единодержавцем, под опекою своей матери Зои и семи избранных вельмож. Вскоре двое вельмож, Лев Фока, полководец сухопутных войск, и Роман Лакапин, начальник флота и тайный любовник императрицы Зои, оспорили власть всех других опекунов. Мы видели уже подвиги Симеона, героя булгарского. Он продолжал сражаться с греками, теряя и выигрывая битвы, отражая венгров и другие народы, возбуждаемые на него греками. Случайное торжество над Симеоном дало средства Роману победить соперников; оставя неприятелей, он спешил от берегов Дуная к Царьграду и объявлен был единственным опекуном юного Константина. Но честолюбивый Роман еще не был доволен. Мать императора схватили, заперли в монастырь и постригли. Роман, обвенчав Константина с дочерью своей Еленой, не хотел его лишить ни жизни, ни престола, но короновался сам и возвел на престол трех сынов своих: Христофора, Стефана и Константина. Греки с удивлением видели пять императоров вместе и законного императора последним из них. Любя учение, Константин писал книги о правлении государством, а Роман правил делами, доказывая неумение свое. Симеон явился под Царьградом, предписал мир, взял золота, получил титул императора – предмет честолюбивых своих желаний – и удалился с победой. Роман умолял его о мире как грозного царя, и говорил с ним, обернув голову ризой Богоматери, которую взял из Влахернской церкви. Он боялся меча Симеонова, не надеясь на стальной шлем, бывший у него на голове сверх чудесной ризы.

Все это могло возбуждать дикое своевольство руссов. Являлось множество причин к раздорам. Греки не соглашались продавать им самых драгоценных тканей, не желая варваров сравнять с собою великолепием одежды. Руссы оставались зимовать в Греции и требовали месячины, другие назывались послами и требовали подарков. Грекам казалась слишком великой и сама цена невольников, приводимых в Грецию. Наказание преступивших условия, по разности законов, затрудняло с обоих сторон: руссы казнили у себя греков и не давали удовлетворения. Сношения руссов с обитателями Тавриды открыли новые несогласия. Там обитали хазары, готы и греки. Может быть, сражаясь с другими, руссы нападали и на греков; кроме того, оставались они зимовать в устье Днепра и грабили херсонцев, отправлявшихся в эти места на рыбную ловлю. Статьи обо всем этом находим включенными в договор, какой принуждены были заключить руссы после войны с греками, и можем полагать, что ссоры, по-видимому, останавливавшие торговлю и сношения, были начаты руссами.

Игорь не мог идти по следам Аскольда и Олега; но люди, окружавшие Игоря, были еще те же, с которыми Олег ходил под Царьград; новая война льстила их непобедимой склонности: ходить в дань и приобретать золото железом. За всем тем поход Игоря совершен в последнее время его княжения. Не новые ли соседи останавливали до того времени руссов?