Аким молчал. Он знал, что это была не блестящая фраза, а крик тяжело раненного бойца. Он понимал, что говорить и чувствовать иначе такие люди не могут.
Неужели ты можешь подумать, Аким, что жизнь загонит меня в угол и раздавит в лепешку? Пока у меня здесь стучит сердце, – и он с силой притянул руку Акима к своей груди, и Аким отчетливо почувствовал глухие быстрые удары, – пока стучит, меня от партии не оторвать. Из строя меня выведет только смерть. Запомни это, братишка.
Было два выхода: или признать себя неспособным выносить трудности напряженной работы, признать себя инвалидом, или оставаться на посту до тех пор, пока это окажется возможным. И он выбрал второе.
Это движение тревоги за него, но она сейчас же поняла, что ее движение напрасно. Да, он вырос за эти три года не только физически. Она знала, что ему сейчас больно, – об этом говорили его глаза, – но он сказал без жеста, правдиво: