Через две недели после воцарения младенца в стране произошёл переворот, в результате которого гвардейцы, возглавляемые фельдмаршалом Минихом, арестовали Бирона и отстранили его от власти. Новым регентом была объявлена Анна Леопольдовна, мать императора. Неспособная управлять страной и живущая в иллюзиях Анна постепенно передала всю свою власть Миниху, а после ею завладел Остерман, отправивший фельдмаршала в отставку. Но спустя год произошёл новый переворот. Дочь Петра Великого Елизавета с преображенцами арестовала Остермана, младенца-императора, его родителей и всех их приближённых.

Сначала Елизавета намеревалась выдворить «Брауншвейгскую семью» из России (так было официально указано в манифесте, обосновывающем её права на престол), но передумала, испугавшись, что за границей она будет опасна, и приказала посадить в тюрьму бывшую регентшу и её мужа.

В 1742 году втайне от всех семья была переведена в предместье Риги – Дюнамюнде. После раскрытия так называемого «заговора Лопухиной» в 1744 году, всё семейство было перевезено в Ораниенбург, а после – подальше от границы, на север страны, в Холмогоры, где маленький Иван был полностью изолирован от родителей. Он находился в том же архиерейском доме, что и родители, за глухой стеной, о чём никто из них не догадывался. Комната-камера экс-императора, которого теперь по указанию Елизаветы Петровны стали называть Григорием, была устроена так, что никто, кроме майора Миллера (ответственного за содержание мальчика под стражей) и его слуги, пройти туда не мог. Содержали Ивана в тюрьме строго, охране запрещалось вступать с ним разговоры.

Мать Ивана VI Анна Леопольдовна умерла 19 марта 1746 года, через 12 дней после рождения своего последнего, пятого, ребёнка и третьего сына – Алексея.

Личность бывшего государя и его краткое царствование вскоре подверглись закону об осуждении имени: 31 декабря 1741 года был объявлен указ императрицы о сдаче населением всех монет с именем Иоанна Антоновича для последующей переплавки. Через некоторое время эти монеты перестали принимать по номиналу, а с 1745 года их хранение стало противозаконным. Лица, у которых обнаруживали монеты Иоанна Антоновича или которые пытались ими расплатиться, подвергались пытке и ссылке как государственные преступники. В настоящее время монеты этого царствования чрезвычайно редки.

Было отдано распоряжение об уничтожении портретов с изображением Иоанна Антоновича, а также о замене деловых бумаг, паспортов, церковных книг и прочих документов с именем императора («дел с известным титулом») на новые. Часть этих документов сжигалась, а часть хранилась в опечатанном виде в архивах. Изъятию подвергались и пропагандистские материалы, например, опубликованные проповеди с упоминанием имени Иоанна, оды Ломоносова в его честь и прочие артефакты. Этот процесс продолжался всё царствование Елизаветы Петровны и был прекращён только после вступления на престол Екатерины II. Даже полтора с лишним века спустя, во время юбилейных мероприятий 1913—1914 годов, младенец-император был пропущен на Романовском обелиске в Александровском саду и на пасхальном яйце Фаберже «Трёхсотлетие дома Романовых».

После того, как Елизавете представили показания пойманного заговорщика И. В. Зубарева, страх императрицы перед возможным новым переворотом привёл к новому путешествию Ивана. В 1756 году его перевезли из Холмогор в одиночную камеру в Шлиссельбургской крепости. В крепости Иван (официально именовавшийся «известный арестант», иногда – «безымянный узник») находился в полной изоляции, ему не разрешалось никого видеть, даже крепостных служителей. Существует исторический миф, что изоляция Ивана была до того плотной, что он так и не увидел ни одного человеческого лица за всё время заключения, однако современные историки утверждают, что документами это не подтверждается. Напротив, документы свидетельствуют, что узник знал о своём царском происхождении, был обучен грамоте.

С 1759 года у Ивана стали наблюдать признаки неадекватного поведения. Об этом с полной уверенностью утверждала и видевшая Ивана VI в 1762 году императрица Екатерина II; впрочем, тюремщики полагали, что это лишь жалкая симуляция.

Пока Иван был в заточении, предпринималось много попыток освободить свергнутого императора и вновь возвести его на престол. Последняя попытка обернулась для «безымянного узника» гибелью. В 1764 году, когда уже царствовала Екатерина II, подпоручик В. Я. Мирович, нёсший караульную службу в Шлиссельбургской крепости, склонил на свою сторону часть гарнизона, чтобы освободить Ивана.

Однако стражникам Ивана, капитану Власьеву и поручику Чекину, была выдана секретная инструкция умертвить арестанта, если его будут пытаться освободить (даже предъявив указ императрицы об этом), поэтому в ответ на требование Мировича о капитуляции они закололи Ивана и только потом сдались.

Мирович был арестован и обезглавлен в Петербурге как государственный преступник. Существует неподтверждённая версия, согласно которой его якобы спровоцировала Екатерина, чтобы избавиться от бывшего императора.

Место захоронения Ивана VI точно не известно. Как принято считать, «известный арестант» был похоронен в Шлиссельбургской крепости.

В романе Вольтера «Кандид, или Оптимизм» (1759) главный герой во время венецианского карнавала встречает человека в маске, который рекомендуется ему следующим образом: «Меня зовут Иван, я был императором всероссийским; ещё в колыбели меня лишили престола, а моего отца и мою мать заточили; я был воспитан в тюрьме, но иногда меня отпускают путешествовать под присмотром стражи».

Бразильский автор Жералду Маттуш написал на эсперанто трагедию в 5 актах в стихах «Иван 6-й» (1953, переиздана в 2017).

В конце XIX века большим успехом в России пользовался роман Григория Данилевского «Мирович» (1879) о Василии Мировиче, в рукописи озаглавленный «Царственный узник» и впервые открывший для широкой публики обстоятельства смерти императора Иоанна Антоновича, прежде засекреченные. Публикация книги, отсроченная цензурой на четыре года, стала подлинной сенсацией.

Протоиерей Всеволод Чаплин отмечал, что император Иоанн VI служит примером духовного подвига.

Википедия

ЕКАТЕРИНА. ЗОЛОТОЙ ВЕК

5-я серия. На охоте в Екатерину стреляет фрейлина. Екатерина говорит ей, что она выполняла распоряжение масонского общества.

Екатерина находит платок с вензелем Григория Орлова. Екатерина верит фрейлине, что Орлов не состоит в ложе. Тем не менее, между Екатериной и Орловым происходит конфликт.

В Турции арестован дипломат Обресков.

Алексей Михайлович Обресков (1718—1787) – русский дипломат екатерининской эпохи. Закончил свою карьеру сенатором в чине действительного тайного советника.

Родился в 1718 году – сын поручика Михаила Афанасьевича из рода Обресковых, который умер в 1732 году в крепости Св. Анны.

В марте 1733 года был помещён в Сухопутный шляхетный корпус, из которого был выпущен 14 апреля 1740 года. Вместо военной службы избрал дипломатическую. В этом году в Константинополь отправлялся назначенный туда полномочным послом Александр Иванович Румянцев, и Обресков подал просьбу о причислении его к посольству и был назначен пажем. В Константинополе он, благодаря своему знанию иностранных языков, скоро сумел сделаться необходимым для Румянцева и постоянно помогал послу вести дипломатическую переписку; в то же время, обладая хорошей памятью и богатыми способностями, Обресков скоро изучил турецкий и греческий языки; в 1742 году Обресков был произведен в армейские поручики. При следующих после Румянцева резидентах, Вешнякове и Неплюеве, Обресков также находился в Константинополе и, пользуясь их расположением, нередко исполнял весьма ответственные поручения.

В 1747 году ему было поручено Неплюевым отвезти в Россию захваченного в Константинополе самозванца Федора Иванова, выдававшего себя за сына царя Ивана Алексеевича. Обресков со стражей повез его, но по дороге в Айдосах самозванец начал звать турок, крича, что он подданный султана и что он желает принять магометанство. Турки отбили его и, несмотря на попытки Обрескова выманить самозванца обратно посулами и угрозами, его не только не выдали, но стали даже угрожать самому Алексею Михайловичу. Обресков должен был спасаться от разъяренной толпы и уехал обратно в Константинополь, но Неплюев, понимая, что держать его в Константинополе после этого небезопасно, отправил его на время в Россию. Впрочем, здесь Обресков пробыл недолго: уже в следующем году он был снова в Константинополе, и 2 декабря 1748 года был произведён в армейские капитаны.

В 1750 году Обресков вернулся в Россию и в награду за свою деятельность был произведен в секунд-майоры. В Петербурге отдыхать ему, однако, пришлось недолго: в 1751 году умер в Константинополе русский резидент А. И. Неплюев и нужно было немедленно же заместить этот пост, весьма важный в виду тогдашних европейских событий.

Обресков, несмотря на свою сравнительную молодость, в глазах правительства был лицом, могущим не без успеха стать представителем России перед Турцией, ибо за ним была достаточная опытность и знание. В докладе иностранной коллегии о нём говорилось:

"Сей майор Обресков для того способным к тому признаётся, что он уже был там при здешних резидентах, Вешнякове и Неплюеве, около 10 лет и в тамошних поведениях довольное имеет знание".

28 февраля 1751 года Обресков был назначен поверенным в делах в Константинополь с производством в надворные советники, а через полтора года, 13 ноября 1752 года стал резидент.

Главной целью, которая была поставлена новому резиденту – было стремиться к заключению трактата, по которому русские могли бы свободно производить торговлю на Чёрном море на своих кораблях и свободно плавать на этом море. Обресков отлично понимал, что это дело «самонаикрайнейшей нежности», и поэтому действовал очень осторожно. Он отлично знал, что вернейшее средство воздействовать на турецкое правительство есть подкуп, и потому подкупал всех тех, которые по его мнению могли быть ему полезными. В то же время Обресков должен был иметь в виду и нужды балканских славян, положение которых требовало заступничества России; между тем, хотя Россия была лишена возможности действовать решительно, в виду тех затруднительных обстоятельств, в которые она была поставлена приготовлениями к войне с Фридрихом II, Обресков очень умело справлялся со всеми этими затруднениями и очень мирно уживался со строгим и капризным султаном Мустафой III.

Одновременно Екатерина сближается с Григорием Потёмкиным.

Потёмкин приносит плохую весть: в Москве чума.

Потёмкин: необходим карантин, так как в Москве паника.

Екатерина не хочет отпускать Потёмкина в Москву на верную смерть.

Екатерина: у нас война и чума, это требует денег. А мы тратим их на содержание бездельников. Екатерина распускает законодательную комиссию.

Екатерина посылает Григория Орлова на искоренение эпидемии чумы в Москву.

ЕКАТЕРИНА. ЗОЛОТОЙ ВЕК

6-я серия. Григорий Орлов идёт по зачумлённым улицам Москвы.

Потёмкин говорит о реакции двора на отъезд Орлова.

Потёмкин: есть способ помириться с Вашим сыном Павлом.

В Москве Орлов знакомится с Еропкиным. Он говорит, что была попытка бунта, убит архиепископ.

Орлов выливает водку и запрещает возлияния.

Еропкин сомневается, что трезвостью можно спасти город. Орлов заявляет, что с ним пришли полки.

Павел требует у Екатерины корону отца.

Еропкин: трупы на улице разлагаются и распространяют заразу.

Павел рассказывает фрейлине про масонский обряд в беседке.

В этот момент входит представитель ложи.

Павел получает совет с осторожностью относиться к умным женщинам.

Потёмкин обедает с Екатериной.

Екатерина говорит о мире.

Потёмкин: войны начинаются быстро, а заканчивать их приходится годами.

Орлов приказывает закрыть выезды из Москвы.

Орлов объявляет офицерам: я объявляю войну, наш общий враг чума.

Всякий, кто скрывает чумного, получит вечную каторгу.

Каждого, кто попытается покинуть город, убивать на месте.

Кировский районный суд Санкт-Петербурга приговорил к двум годам колонии-поселения афганскую журналистку Кобру Хассани, обвиняемую по делу о незаконном пересечении границы. Журналистку, бежавшую из Афганистана после прихода к власти талибов, признали виновной в попытке незаконно выехать из России в Евросоюз в составе группы и по предварительному сговору. Суд учел срок, проведенный Хассани в СИЗО, и объявил, что наказание по делу считается отбытым. Теперь журналистку могут депортировать в Афганистан, где, как ранее сообщала она сама, ей грозит смертельная опасность.

В Москве некуда складывать трупы. Орлов приказывает использовать монастыри под госпитальные нужды.

Орлов одобряет применение нового античумного препарата.

Аббат встречается в Риме с понтификом. После неё аббат посылает письмо с нарочным графу Панину.

Екатерина спрашивает Потёмкина про дерзкое письмо.

Потёмкин: я очередным быть не хочу.

Письмо Екатерина сжигает письмо.

Екатерина: если бы я молодой получила мужа, век бы к нему не переменилась.

Сближение Екатерины и Потёмкина.

Посланный аббатом гонец убит в кабацкой драке.

Письмо попадает в руки Потёмкина.

Потёмкин рассказывает о некоей особе, которая претендует на престол.

Это содержится в письме.

Однако, адресат не сообщается.

Потёмкин объявляет Екатерине, что отправится в действующую армию добровольцем.

Павел говорит фрейлине, что он готов пройти с ней посвящение в ложу.

Кроме того, Павел сообщает, что Екатерина прошла также посвящение.

Екатерина прочитала трактат аббата.

Ей жаль потраченного времени.

Екатерина: этот аббат ловкий интриган. И добавляет: и книга, и дочь Елизаветы Петровны это два хода одной и той же шахматной партии.

Елизавета встречается с понтификом и получает поддержку Ватикана, она католичка.

Понтифик: Вы не похожи на императрицу Елизавету. Понтифик показывает Елизавете похожий на розу шиповник и дарит ей его в знак дружбы.

У Орлова галлюцинации, возможно, что он заразился чумой.

Орлов пьёт из бутылки спиртное.

ЕКАТЕРИНА. ЗОЛОТОЙ ВЕК

7-я серия. Павел говорит фрейлине, что Екатерина подписала бумагу с обязательством передать ему корону в день совершеннолетия.

На праздничный обед является Орлов и объявляет, что чума в Москве побеждена.

Екатерина поднимает бокал за человека, который остановил чуму, Григория Орлова.

В ложе считают, что Екатерина снова возвысит Орлова.

Екатерина в письме сообщает Орлову, что не давала ему повода к обиде.

Орлов просит Екатерину наградить московского главнокомандующего.

У Орлова снова галлюцинации.

Екатерина говорит Павлу, что он пьян. И заявляет ему, что он не должен появляться перед подданными в таком виде.

Екатерина: власть, мой милый сын, вовсе не означает, что ты можешь делать всё, что захочешь.

Павел спрашивает про книгу французского аббата.

Екатерина называет её пасквилем, но Павел намерен прочитать тенденциозный рассказ аббата о России.

Екатерина просит придворного ювелира украсить амстердамским бриллиантом скипетр, называть его теперь надо "бриллиант Орлов".

Париж поддержит самозванку, об этом говорит Екатерине французский посол.

Екатерина пригласила в Россию лучшие умы, чтобы написать правду.

Самозванка упражняется в фехтовании, Екатерина опасается её.

Герцог Леопольд не воспринимает самозванку как политическую силу.

Екатерина на госсовете: в письме Потёмкина содержится информация о сложном положении на театре военных действий, поэтому она предлагает перебросить из Австрии корпус Суворова.

Княжна Тараканова вступила в переписку с Фридрихом Великим.

Также она заручилась поддержкой тосканского герцога, у неё есть копии документов от Екатерины, Петра I, Елизаветы.

Копия завещания Екатерины подлинная, это придаёт достоверность другим бумагам.

Елизавета завещала княжне Таракановой престол.

Екатерина приказывает привести принцессу Владимирскую.

У неё есть благословение римского папы, она называет себя наследницей российского престола.

Половина Европы её поддерживает.

Екатерина сама не уверена, что княжна Владимирская является самозванкой.

Потёмкин узнаёт, что Орлов победил чуму.

В ложе снова хотят свергнуть Екатерину, пока она уехала из Петербурга.

Павел под воздействием масонской ложи хвалит пасквиль аббата.

Павел отказывается принимать советы Панина.

Заговорщик рассказывает, что при Павле отношение к староверам изменится. Он узнаёт о гонениях на скопцов, разгроме раскольничьего города.

Павел обещает отменить гонения на старообрядцев.

Готовится покушение на Екатерину на дороге из Москвы в Петербург.

ЕКАТЕРИНА. ЗОЛОТОЙ ВЕК

8-я серия. В лесной чаще Екатерина попадает в засаду. В решающий момент её спасает Потёмкин.

Потёмкин привёз письмо Румянцева с жалобой на Суворова.

Придворный Екатерины:

Что учудил в этот раз наш граф Суворов? Кукарекал или по лагерю голым бегал?

Заговорщики попали в Тайную канцелярию, их допрашивают.

Княжна Владимирская даёт аудиенцию посланника шведского короля Густава.

Он окажет ей содействие, если на престол её возведут сами русские.

Екатерина присутствует при пытке староверов. Один из них называет имя Голицына.

Екатерина смещает его с поста вице-канцлера.

А приказать казнить опасается, так как тогда в Европе поймут, что дела в российской империи плохи.

Екатерина навещает Павла.

Екатерина требует объяснений по поводу карнавала.

Екатерина говорит Павлу, что по дороге из Москвы её пытались убить.

Екатерина: ты должен готовиться занять трон, переехать в Гатчину.

Осенью он должен жениться на принцессе Гессенской.

Алексей Орлов продолжает ухаживать за самозванкой.

Он говорит, что есть дворяне, которые желают видеть её в короне императрицы.

Княжна Тараканова (именовала себя княгиней Елизаветой Владимирской, фр. princesse de Voldomir; между 1745 и 1753 – 4 [15] декабря 1775, Санкт-Петербург, Российская империя) – неизвестная, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. В 1774 году заявила о своих притязаниях на российский престол и на некоторое время нашла поддержку у сторонников Барской конфедерации.

Происхождение «княжны Таракановой» до настоящего момента достоверно неизвестно. Полагается вероятным, что она и сама о нём не знала. Возможно, что родилась она между 1745 и 1753 годами, данные о том, где она родилась и кто были её родители, отсутствуют. Именем «княжны Таракановой» сама она никогда не пользовалась, его присвоил самозванке французский дипломат Жан Анри Кастера (фр. Jean-Henri Cast;ra) в своей книге «Жизнь Екатерины II, императрицы российской» (фр. Vie de Catherine II, imp;ratrice de Russie; Париж, 1797), а вслед за ним – Гельбиг и другие писатели. Под этим же именем она фигурирует в художественной литературе.

Судя по сохранившимся описаниям, «княжна» была худощавой, стройной и темноволосой, видом своим напоминая итальянку. Отличаясь редкой красотой (которую не портило даже небольшое косоглазие) и умом, а также тягой к неумеренной роскоши, авантюристка всегда имела немало поклонников, средствами которых пользовалась, доводя их до разорения, а то и тюрьмы.

Версиям о «предварительной подготовке» самозванки противоречит то, что «княжна» долгое время выдавала себя за персидскую принцессу, далеко не сразу приняв образ наследницы российского престола. Рассказы же о своём происхождении она постоянно меняла, очевидно, в соответствии со своим очередным «имиджем», и, вероятно, в реальности сама не знала о нём.

Предположениям о её происхождении из низов противоречили явно незаурядное образование и воспитание: манеры, такт, знание языков. Также, по свидетельствам современников, она живо интересовалась искусством, прекрасно разбиралась в архитектуре и живописи, рисовала и играла на арфе.

Поселившись в 1772 году в Париже, она назвалась принцессой де Волдомир (фр. princesse de Voldomir), в литературе это имя превратилось в «княжну Владимирскую». Она утверждала, что воспитывалась у дяди в Персии, а по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России. Мельников-Печерский, автор книги «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», полагал, что к этому новому превращению был причастен князь Михаил Огинский, литовский великий гетман, примкнувший к Барской конфедерации в 1771 году и потерпевший поражение от русских войск под Столовичами в сентябре того же года. Письма Огинского, адресованные «княжне», свидетельствуют о его увлечении ею, но, вероятно, любовной связи между ними не было. Судя по всему, «княжна» обещала помочь Огинскому, владения которого в Речи Посполитой были конфискованы, деньгами, которые вскоре якобы должна была получить у своего персидского дяди. Как отмечает автор первой монографии о «княжне» профессор Э. Лунинский, парижский период знакомства будущей самозванки и Огинского был «без всякой примеси политики».