Интересно. Я положил фотку на стол и посмотрел на следующую. На ней семь человек окружили громадину, слишком похожую на слона, но при этом сильно вытянутую и поджарую. Ещё один человек, который почти неприметен на фото, лежит в траве, в нескольких метрах от фотографа. И этот человек, без сомнений, мёртв.

– Трупак, – сказал я, развернув фотку к Василию и Старому. – Охота не совсем гладко прошла, видимо.

– А ведь точно трупак, – согласился Старый, забрав у меня фото. – А раньше мы его не замечали. Глазастый ты, Никита, однако.

– Это был слонобык, – пояснила Маша. – Если верить рассказам оттуда, то тварь опасная. Бегает быстро, весит тонны три, ест мясо.

– И жрёт много… – добавил я с долей скептицизма. Если меня хотят отправить на охоту хрен знает куда, то клал я на них и их мир. Таких бандур валить надо при помощи артиллерии и с большого расстояния. С пукалкой в руках – нет!

На следующем фото запечатлены горы. Потом водоёмы, равнины, джунгли и степи. Вот так с ходу я не смог сказать, земные это пейзажи или нет. Похожие до ужаса – да.

Потом снова пошли фотки со зверьём. Паук размером с баскетбольный мяч. Птичка огромная, как внедорожник, с клювиком, способным сделать из человека две половинки. Змеюка длинная, как пожарный гидрант, и толстая, как двухсотлитровая бочка. Полутораметровая сколопендра с клешнями, утыканными острыми шипами. Медведь ростом не менее трёх метров и при этом прямоходящий. Из всего зверья только его сфотографировали живым и при этом рядом со стоящим парнем в панаме.

– Травоядный? – спросил я, от удивления округлив глаза. – Эта хрень травоядная?

– Почти, – кивнул Старый. – Были нападения на людей, но по вине самих людей. Медвлюди на агрессию отвечают агрессией.

Я отложил фотографии и покачал головой:

– Хватит с меня ваших медвлюдей… Давайте придём хоть к какому‑то решению. Не скажу, что я поверил во всё это. Все‑таки технологии нынче и не такие фокусы позволяют вытворять. Но какой‑то частью себя я убеждён, что вы не врёте. Жаль, что нет доказательств.

– Маш, покажи ему, – попросил Василий.

Маша послушно встала и открыла один из шкафов. Обозрению предстала голова той самой сколопендры с клешнями, утыканными шипами. Плоская такая голова. Опасная.

– Шуршать под одеялом… – пробормотал я, уставившись на голову. – И эта хрень была здесь, пока я спал?

– Нет, – улыбнулся Василий. – Мы принесли.

Я облегчённо выдохнул и приблизился к голове сколопендры. Дотронувшись до одного из шипов, проколол палец и, сунув его в рот, начал посасывать. Пробормотал:

– Острая, тварь. Не хотел бы я, чтобы такие клешни у меня на теле сомкнулись.

– Ага, – кивнула Маша. – К тому же они ядовиты.

– Даже сейчас? – испугался я, уставившись на палец.

– Яд впрыскивается в момент погружения шипов в тело жертвы, – пояснил Василий. – Мёртвая она безопасна. Относительно, конечно.

– Спасибо, успокоил, – кивнул я и закрыл шкаф от греха подальше. – Теперь я верю вам больше.

Вернувшись за стол, я сел. Улыбнувшись Маше, попросил:

– Сделай мне, пожалуйста, чаю, красота моя.

Маша подняла флажок выключателя на пластиковом чайнике, и тот сразу же начал пощёлкивать. Вода с предыдущего чаепития ещё не остыла.

Василий вытащил ещё одну фотографию, только из другого кармана, и положил передо мной. Взглянув, я увидел крайне знакомого человека. Одно время его рожа часто мелькала по телевизору, а затем пропала.

– Кто это? – удивился я.

– Странно, что он не знает, – сказал Старый.

– Рожа знакомая, но припомнить не могу, – объяснил я.

– Это потому, что в то время, когда Власов был у власти, ты служил в армии, – сказал Василий. – Местный политик он, новосибовский. Не помнишь его, Никита?

Чайник прекратил кипеть, и Маша принялась разливать кипяток по кружкам, в которые уже погружены пакетики дешёвого чая «Принцесса Нури». Я напряг извилины. Власов Владимир… Ещё с времён школьной истории эту фамилию недолюбливаю. Был предатель с такой фамилией во время Великой Отечественной.

– Власов Владимир, верно? – поинтересовался я.

– Именно он, – кивнул Василий. – Власов Владимир Витальевич. Три В. Тот ещё урод. Подозревался в хищении бюджетных денег, причём суммы были космическими. Также замешан в изнасилованиях как совершеннолетних девушек, так и совсем нет. Самое страшное преступление – насильственные действия над двенадцатилетней девочкой и последующее убийство.

– Прекрати, – остановил я и оскалился: – Где он? Уже хочу его убить!

– Он свалил туда, куда мы хотим отправить тебя, Никита, – ответил Старый. – И по сути, убийство Власова будет твоим главным заданием. Считай, что это плата за помощь. Всё‑таки мы спасли тебя и организуем переселение.

– Значит, вот оно как… – пробормотал я и почесал щетину на подбородке. – Киллера в один конец из меня делаете…

Маша поставила передо мной кружку. Следом на стол были выставлены хлеб, нарезанные сыр и колбаса, а также изделие, отдалённо напоминающее сливочное масло, но по большей части являющееся пальмовым. Началось чаепитие.

– Ты верно сказал, Никита, – Старый быстро прожевал. – По сути, ты будешь киллером. Увы, но мы не можем просто так отпустить такого человека, как Власов. Он наверняка спрячется, а затем быстро найдёт единомышленников. Точнее, скорее всего, уже нашёл. Тебе придётся найти его и убить. Это всё, что мы требуем.

– Немного, но и немало, – сказал я. – Как вам такой вариант: я попадаю туда, в другой мир, или, по‑вашему, Иной, и не выполняю возложенных обязательств. Найти меня вы не сможете, поэтому спросить тоже не сможете.

– Мы подстраховываемся, – растянулся в улыбке Василий. – Деньги в этом мире – важная штука. Твоя квартирка и машина достанутся нам.

– А вот это уже интересно, – обрадовался я. – Это походит на то, чего я ожидал. Ло‑хо‑трон!

Я засомневался. Пять лимонов – приличная сумма, но не настолько, чтобы выдумывать подобное. Или всё же? Ладно, посмотрим, что они скажут дальше, а потом будем думать.

– Что дальше‑то? – спросил я. – От меня что‑то зависит?

– Первое, – ответил Василий, – сегодня же ты уедешь в Кемерово. Второе – в целях безопасности с тобой поедут Старый и Маша. Третье – уже там тебе всё расскажут и покажут. Четвёртое – мы требуем подчинения. Сам понимаешь, нелепые ситуации нам не нужны.

– А если всё‑таки одна случится? – собирая очередной бутерброд, поинтересовался я. – Если сегодня ночью кое‑кто умрёт, то вы не будете против?

– Попробую угадать, – растянулся в довольной улыбке Старый. – Его зовут Расул Исмаилов?

– Верно, старичок, – заулыбался я, несколько раз кивнув. – С этим человеком я просто обязан поквитаться. Убью его, а дальше я весь ваш. Всё равно деваться некуда. Ещё не мешает в квартирку заглянуть. Вещички собрать…

* * *

В квартиру я поехал вместе со Старым и Машей на новенькой тойоте камри с номером О002АО154. Мазду забрал Василий, дабы мы не светились. Сомневаюсь, что она успела примелькаться. Если нас кто‑то ищет, то только Расул Исмаилов.

Уже во дворе элитной новостройки, одна из квартир в которой принадлежит мне, я увидел знакомые машины. Пятьсот семидесятый лексус с блатным номером и два крузака сопровождения. Охранник на въезде, скучающий дед с газетой, узнал меня и пропустил на территорию жилого комплекса без лишних вопросов.

– Это ведь Исмаилова машина? – спросил Старый, указав на лексус.

Я кивнул и припарковал камри в ближайшем свободном месте.

– Валить его сейчас – значит засветиться, – начал бормотать Старый. – Как ни крути, но придётся ждать, когда уедут.

– Не придётся, – заверил я. – Делайте так, как скажу, и всё будет гладко.

Обсудив предложенный мною план действий и убедившись, что он вполне адекватный, мы приступили к его реализации. Приманкой стала Маша. Она отправилась в мою квартиру, а спустя пятнадцать минут была выведена на улицу двумя азерами и небрежно засунута в салон одного из крузаков. Затем вышел сам пухляш Исмаилов в компании четырёх качков‑азеров. Пара минут, и кортеж из трёх машин уехал. Мы, соблюдая меры предосторожности, поехали следом. На телефон пришло СМС. Текст: «гиде мое рибяте. тивоя бабе у нась. есили не пиридёшь то ми убиём его».

– Они даже пишут с акцентом, – рассмеялся Старый. – Никогда бы не подумал. Да, Никитосик, нашёл с кем дела иметь. Смотрел я досье твоё. Подстава это была. Ясно ведь с самого начала было.

– Не надо этого, Старый, – попросил я. – Сам знаю, что лоханулся. Поверил в честность. Он мне мамой клялся. Не знал я, что у него мамы нет…

* * *

Ехали почти час. В итоге оказались в элитном коттеджном посёлке, в одном из домов которого и поселился Расул Исмаилов. Точнее, сперва построил этот дом, а затем поселился. Уже на подъезде к дому в руке Старого возник пистолет. И не какая‑нибудь шушлайка, а самый настоящий Glock 17 последней, Gen5, модификации.

– Нехило живёте! – воскликнул я. – Ожидал Стечкина или Ярыгина увидеть. На худой конец ПМ. Колись, где взял?

– Где взял, там больше нет, – буркнул Старый и вытащил откуда‑то из кармана глушитель. Взглянув на меня, начал приворачивать его к пистолету.

– Вот, блин! – продолжил удивляться я. – Ты, случаем, раньше не в ФСБ работал, дед?

– Не дед я, – ответил Старый. – А где работал, там больше не работаю. Но связи остались. Мы, вообще‑то, серьёзная организация. Не шараш‑монтаж контора какая‑то.

Встав в отдалении от дома Исмаилова, мы начали ждать темноты. Я немного поспал, а когда проснулся, то не обнаружил Старого в машине. За это время и день успел смениться ночью. И это не есть хорошо!

Выбравшись на улицу, решил идти в разведку. Появилось плохое предчувствие. Наверное, не стоило сюда ехать. Черт бы с этим Исмаиловым! Но нет же, поквитаться решил.

Для уверенности достал из багажника свой нарезной «Вепрь». С оружием в руках всяко спокойнее.

Пробраться за забор было несложно. Форму держу, прыгаю хорошо и бесшумно. Армия научила.

Шагая вдоль забора и прикрываясь невысокими кустами, я чуть не обделался, когда в кармане звякнул телефон, известив о входящем СМС-сообщении. Всё‑таки теряю форму. Стоило хотя бы на беззвучный поставить.

Сообщение пришло от Исмаилова. Текст: «Гиде не гиде. Хватит под кустами шкериться, разведчик недоделанный. Я тебя вижу. Всё в порядке. Айда в дом».

Я понял, что Старый выполнил всю работу. Уже не стесняясь быть обнаруженным, подошёл к домику охраны и поржал над двумя связанными по рукам и ногам азерами‑бугаями. Немного шугнув их карабином, продолжил путь к дому и нашёл ещё одно связанное тело у входа. Однако Старый совсем не прост. Точно в ФСБ работал. Альфовец какой‑нибудь в прошлом.

Маша, Старый и Расул Исмаилов нашлись в предбаннике сауны, построенной в минус первом этаже дома. Девушка, одарив меня гневным взглядом, выпалила:

– Меня из‑за тебя чуть две обезьяны не изнасиловали!

Я пожал плечами:

– Ну не изнасиловали же.

Сам Исмаилов выглядит не слишком хорошо. Огромная туша развалилась на кафельном полу и пребывает в бессознательном состоянии.

– Я немного засветился, но это не страшно, – сказал Старый. – Система видеонаблюдения нейтрализована. Охранной системы не установлено. Азер полагался на личную охрану.

– Братья, сёстры, сваты‑маты… – пробормотал я. – Не удивлюсь, если все они окажутся родственниками. Раньше я не имел дела с чурками, но столкнувшись раз в жизни, убедился, что многие из них конченые люди. Сами знаете, что в последнее время азеры сильно поднялись и неплохо заправляют в Новосибирске. Всю систему не разрушишь, есть шишки посерьёзнее Исмаилова. Наш поступок можно назвать объявлением войны.

– Война с азерами давно идёт, – покачал головой Старый. – Просто ты не всё знаешь, Никита.

Я открыл одну из двух дверей. Увиденное понравилось. Большая зона отдыха с достаточно крупным бассейном в центре. То, что надо! Осталось найти что‑нибудь такое, чем можно связать тушу Исмаилова.

– Подойдёт? – спросила Маша и протянула мне моток армированного скотча.

– Лучше и не придумаешь, – кивнул я.

Несколько минут – и Расул Исмаилов был связан по рукам и ногам. Вдвоём со Старым мы подтащили тушу весом не менее полутора центнеров к краю бассейна и спихнули в воду.

– Даже не очнулся… – пробормотал Старый. – Видимо, хорошо я его приложил. Переусердствовал малость…

– Видимо… – согласился я. Похоже, что азер уже мёртв. Даже пузыри не идут. Смерть вследствие черепно‑мозговой травмы.

Желание обыскать дом у меня было. Всё‑таки азеры попили немало моей кровушки за прошедшее время. Опускаться до воровства не стал. Просто ушли.

Уже в машине меня прорвало:

– Бесит вся эта несправедливость. Наши, русские, с трудом выживают. Дети болеют, пенсионеры побираются! А какие‑то уроды типа этого Расула живут припеваючи! Вот откуда у них деньги? Куда смотрят наши власти? Несправедливо всё это. Надо дружнее быть. Собрались, пришли, убили. Толпу будут судить? Мы ведь можем всех чуреков обнаглевших за пару дней раком поставить. Нас, русских, как ни крути, больше!

– А татары, башкиры, буряты и другие? – поинтересовался Старый, теперь сидящий за рулём.

– Они тоже, – ответил я. – Под словом «русские» я подразумеваю все народы, проживающие на территории нашей страны. А эти, чурки, они ведь даже по‑нашему нормально разговаривать не умеют! Валить всех без разбору!

– А нохчи? Ингуши? Дагестанцы? – спросил Старый. – Их туда же?

– Нохчи кто такие? – вопросом ответил я.

– Так называют себя чеченцы, – пояснила Маша. – Народа «дагестанцы» не существует, если кто не в курсе. Дагестан – самый многонациональный регион России.

Я задумался:

– Сложно сказать… Среди них тоже плохие встречаются…

– А среди русских, татар и многих других они встречаются? – поинтересовался Старый.

– Да… – ответил я, уже догадавшись, к чему он ведёт.

– Нет плохих наций, Никита. Есть плохие люди.

– И да и нет, – сказал я. – Есть национальности, в которых плохих людей мало. А есть такие, в которых почти каждый третий утырок. Так что не говорите мне…

* * *

В квартиру я попал только под утро. Старый остался в машине, а Маша вызвалась помочь со сборами. Решили взять самое необходимое.

– Квартира у тебя хорошая, но при этом какая‑то неживая, что ли, – сказала Маша, осматривая интерьер. – Я это заметила ещё в прошлый раз, когда мы со Старым забирали твоё оружие. Сейчас только убеждаюсь в этом. Руки женской не хватает. Уюта.

– Не жаловался, – буркнул я и продолжил опустошать шкаф, в котором храню много интересных вещей. Одних только ножей насчитывается три десятка. И хороших, дорогих, и красивых, но китайских, дешёвых.

– Документы не забудь, – напомнила Маша. – На квартиру и машину.

Я быстро нашёл папку с документами, вручил её девушке и продолжил сборы. С балкона припёр палатку и два спальника, зимний и летний. Также решил прихватить с собой удочки, сам не зная зачем.

– Это тревожный рюкзак? – поинтересовалась Маша, указав на замаскированный в прихожей рюкзак.

– Типа того, – кивнул я. – Хорошая штука, брал его почти за двадцатку. Называется G99 T40. Объём сорок пять литров, удобный, относительно непромокаемый, расцветка «атакс». Внутри лежит всё самое необходимое. Нацепил на спину – и можешь сваливать.

– Параноик? – удивилась Маша.

– Нет, – улыбнулся я, – не параноик. Просто люблю быть предусмотрительным в некоторых вещах. Жизнь в нынешнее время не слишком стабильна, поэтому нужно быть готовым ко всему. Жители многих стран давно это прохавали. Война, она внезапно приходит.

Маша покачала головой:

– Многие считают наоборот, Никита. Говорят, что жизнь наладилась. Появилась стабильность.

– Это их право, – пожал я плечами. – Я же стараюсь полагаться на собственное мнение. Вы – тому доказательство. Всё изменилось за какие‑то сутки. Прав?

Маша кивнула. В дверь позвонили. Взглянув в глазок, я не сразу узнал Старого. Впустив его, удивился столь быстрой перемене в облике. Прежняя одежда сменилась лёгкими бежевыми брюками и кофейного цвета рубашкой с коротким рукавом, обтянувшей тренированное мощное тело. На ногах белые мокасины.

– На отдых собрался? – удивился я.

– Планы немного поменялись, – ответил он и протянул нам два пакета. – Кофе есть у тебя?