И

«И ВСЕ-ТАКИ Я ВЕРЮ…»

(1990)

Сейчас целые поколения людей, изуродованных советской идеологией, вообще не понимают, что происходит. И кроме ненависти к тому, что происходит, у них нет ничего.

И их винить нельзя в этом. Люди всю жизнь привыкли верить в то, что этот строй незыблем.

Я глубоко убежден, что имперское самосознание рушится. Унижение в своем самосознании народа достигло критической точки: уважения к себе нет никакого. И этим народом очень просто управлять. Можно завтра направить совершенно в противоположную сторону. И народ с наслаждением вырвет колья и пойдет крушить.

И все-таки я верю в возрождение. Даже простая логика подсказывает – не может разрушение продолжаться бесконечно. (I, 32)

ИДЕОЛОГИЯ

Идеология и искусство

(1998)

Интервьюер: Ваш фильм «Сибирский цирюльник» основан на патриотической, державной и православной идеях. Не опасна ли столь тесная связь искусства с идеологией?

В таком случае Пушкин, Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин – идеологические писатели. Они были людьми державными и православными. К этому нужно относиться как к данности. Люди рождались, воспитывались и жили в этих условиях. В результате написали «Войну и мир», «Евгения Онегина», «Идиота».

Не надо этого пугаться.

Страшно, когда происходит что-то насильственное. Если бы я снимал картину, в основе которой лежала бы идеология секты «Белое братство», тогда был бы повод для сомнений.

А тут в чем странность?

Я – русский человек, воспитанный на русской культуре, но это не мешает мне плакать, слушая азербайджанские песни или стихи казахских поэтов. То, что я делаю, основывается на тех культурных корнях, которые меня взрастили. И только поэтому то, что я создаю, может быть интересно кому-нибудь еще… (I, 74)

ИДЕЯ

Либеральная идея (2010)

Либеральная идея для России на сегодняшний день – гибель.

Вот этот немножко поправил, теперь пусть другой немножко поруководит – эти штуки проходят в маленьких странах. Они не могут существовать в стране таких масштабов. Или каждый регион будет в результате делиться, как в прежние времена, на отдельные княжества, которые будут существовать своей жизнью, не любить иногородцев или соседей, приехавших из другого княжества.

Это развал страны, развал России, гибель мира. (II, 64)

Русская национальная объединяющая идея

(1991)

После официального низвержения коммунистической идеи, которая плохо ли, хорошо ли, но объединяла страну семьдесят лет, так же как до революции империю объединял престол, не осталось идеи, вокруг которой можно организовать структуры, требующие народного единства.

Вокруг свободы или идеи свободы нельзя объединиться, тем более что в России свобода понимается как вседозволенность.

Я считаю, что надо вернуться к давней идее континентального евразийского осознания России. Это основа, вокруг которой можно организовать народы, республики. Понять это принципиально важно, потому что в этом случае возможно возрождение государственно мыслящих людей, живущих в едином государстве, а не на раздробленных территориях. Нужно все структуры стягивать к этому, понимая, что главное – единство государства.

Я не вижу у политиков позитивного желания добиться этого и не разделяю эйфории, сопровождающей происходящие сейчас политические процессы. В результате возникнет та самая раздробленность, которая приведет к катастрофическому раздиранию тела державы. Считаю, что подобное «пространство без державы» обречено на гибель и чудовищное местечковое самоуправство.

Это можно (и необходимо) понять и почувствовать. Если бы это понимали политики, главы государств, они нашли бы способ внедрить это понимание и в сознание своего народа.

Я считаю, что объединение только под знаком экономики невозможно. Нашей стране нужна идея, это одно из немногих пространств, которое не потеряло желания объединения вокруг духовной идеи в отличие от других государств, для которых лишь экономика является движущей силой. (I, 40)

(1991)

В России без идеи жить невозможно. Я не имею в виду идеологию, скажем, большевистскую. Мы уже это проходили. Но без идеи, без какого-то духовного единства в России нельзя. Действительно, «не хлебом единым жив человек»…

Вы посмотрите, какое сопротивление оказывается приватизации, рынку! Это не шпионы действуют – это внутреннее сопротивление. А сопротивление новому связано с тем, что нет общей идеи…

Россия объединялась до 1917 года вокруг престола, империи, православия, народности; после революции – вокруг идеи социализма. Монархию заменил сталинизм, сталинщина. Товарищ Сталин обращался к людям сначала – «товарищи», а когда грянула война – «братья и сестры». «Товарищи» – понятие выдуманное, «братья и сестры» – глубинное. Религию заменил социализм. Ни в одной стране мира не было государственного строя, который воспринимался как религия, на уровне эмоциональном!

Была эта идея у России. Теперь эта идея разрушена… (I, 41)

(1992)

Отмирание большевизма – хотя и чрезвычайно сомнительно, что он наконец отпустил страну, – это еще не решение проблемы.

Потому что отмирание какой-то ткани еще не значит заживления раны и наращивания нового материала. Должна возникнуть новая общенациональная идея (не путать с националистическим или узкорусским).

Когда мы говорим о национальной идее в США, у нас не возникает вопроса, кого она объединяет – негров, белых, ирландцев или мексиканцев. Национальная идея в США – это общегосударственная идея, она объединяет американцев.

Так и у нас.

Пока не будет новой государственной идеи, вокруг которой должны сплотиться народы исторической России (все то, что осталось от Советского Союза), все усилия, которые предпринимались в прошлом году и предпринимаются сейчас, будут бесплодны. (II, 25)

(1994)

Дело в том, что на сегодняшний день русская национальная идея не сформулирована.

Она имеет разные крайности, она мечется из одной стороны в другую и не ощущает под собой того живого оздоровительного, позитивного стержня, который должен стать ее основой.

Когда во Франции, Германии и где бы то ни было мне говорят о русском национализме, я очень удивляюсь этому и пытаюсь объяснить: дурной национализм – когда ты любишь себя и свой народ за счет других народов. А когда я просто люблю мою страну, и мою историю, и мою культуру – это самый здравый патриотизм, который, кстати говоря, во Франции очень и очень распространен. На их домах написано на мемориальных досках, что, мол, здесь жил такой-то герой, который отдал жизнь за Францию.

Это почему-то считается во Франции нормальным… (I, 64)

(1998)

Для меня национальная идея заключается в том, чтобы были повод, возможность и основание вернуть стране достоинство. Брать в долг, зная, что не отдашь – стыдно и недостойно…

Страна жаждет любви. Она хочет быть любимой. Русского человека всегда можно убедить. По-хорошему: «Ну погоди, давай поговорим. Ты видишь, у меня пока ничего не получается, давай вместе подумаем…»

Другое дело – имеешь ли ты право и умеешь ли так разговаривать! (I, 70)

(1998)

Занятость заключается не в том, чтобы дать людям лопату, а в том, чтобы дать им надежду на то, ради чего они все это делают – то есть ответ на вопрос: зачем жить?

Так формулируется национальная идея: откуда мы взялись? куда мы идем? что строим?

Сегодня во главу угла поставлен абсолютно бездуховный и даже безнравственный вопрос: как жить? Как взять кредиты, как их проесть и как их потом не отдавать, потому что ничего не осталось, все съели. А в основе-то всего в России всегда был вопрос: зачем жить? Опять мы упираемся в религию, в веру, в корневые основы жизни.

Я не фанатик. Я не из тех, кто разбивает лоб себе и детям о паперть. Если хотите, я даже не о церкви. Я о тех правилах, по которым поколениями жила и должна жить страна.

Когда нет подлинной цели, в которую веришь, ради которой живешь, которая передается детям и внукам, тогда рождается шаманство. Шаманство на ложной идее. (I, 76)

(1999)

Русская национальная идея невозможна без духовности, обращения к народным традициям. Это трудно понять нашим западникам, прорвавшимся к власти. (III, 6)

(2001)

Самый главный вопрос – это при вертикали власти провести децентрализацию культуры. И в этом рождается национальная идея.

Национальная идея – это создание такого общества, в котором понятие малой родины вырастает в понятие великой страны. (I, 83)

(2008)

Вопрос: Нужна ли России цель нации – национальная идея?

Этот вопрос так часто задается, и так много на него ответов, что мне кажется, каждый пытается по этому поводу изощряться…

Я не знаю про национальную идею, но уверен, что России нужен просвещенный консерватизм и вооруженная эволюция. Не революция, а эволюция.

Почему вооруженная? Потому что она должна быть защищена.

А просвещенный консерватизм – это значит опора на свою корневую систему. Если есть корневая система – есть иммунитет. Просвещенный консерватизм – это крест: вертикаль власти и горизонталь экономики и культуры. (XV, 40)

(2009)

Интервьюер: Вы человек глубоко русский, Вы знаете, какой должна быть российская национальная идея?

Не знаю, и это уже, так сказать, набило оскомину: все ищут национальную идею.

Для меня она состоит в преемственности, просвещенном консерватизме и вооруженной, повторюсь, эволюции…(I, 137)

ИЗДАТЕЛЬСКОЕ ДЕЛО

(2005)

Интервьюер: Вам приносит какой-то доход ваша издательская деятельность?

Нельзя сказать, что это большой бизнес. Но, с другой стороны, раритеты имеют не меньшее значение, чем дешевые издания.

Это стиль. Это тоньше.

На сегодняшний день мы достаточно самостоятельны в выборе тем. Мы издали книги о Первой мировой войне и войне Гражданской.

Если Вторая мировая война была менее закрыта для нас, хотя в Советском Союзе она была достаточно прорежена идеологией, то о Первой мировой мы знаем очень мало. Тут возникает много вопросов. Почему Белая армия проиграла Красной?

Частично на некоторые вопросы я отвечаю в сериале «Русские без России», который был показан по телевидению, а сейчас есть на кассетах. (XV, 18)

ИЛЬИН ИВАН

(2001)

Книгу Ивана Ильина «О России» я издал миллионным тиражом.

Если бы знали, какое сопротивление оказывалось, когда я ее пытался раздавать во время предвыборной кампании Бориса Ельцина! Не мешали только те, кто ее не читал…

Эта тоненькая книжечка написана в 1950 году гениальным человеком, который жил Россией, не живя в ней. Он, как Ванга, не видя, предсказывал. Или как старцы.

В пятидесятом году написать такое! Страна выиграла войну, была на подъеме, культ Сталина достиг апогея. Разговор один: СССР – великая держава.

А Ильин пишет о ее распаде. И это случилось почти через пятьдесят лет. Но советская номенклатура подобных книг не читала. Они были запрещены.

Ну теперь-то можно! Но предпочитают не замечать… (I, 81)

(2006)

Сегодня имя Ивана Александровича Ильина кажется нам давно и хорошо знакомым.

Его цитирует в своих посланиях президент России. Его книги лежат на столах политиков и ученых, о его творчестве пишутся научные статьи, о нем защищаются диссертации…

Но так было не всегда.

Ильин на долгие годы был под запретом в Советской России, из которой был выслан по личному указанию Владимира Ильича Ленина в 1922 году. Он половину своей жизни прожил в эмиграции и на родине у себя стал практически не известен. Но мысли и дела его всегда были только о России и для России. И он верил и предсказывал, что он в Россию вернется…

Его возвращение в Россию началось в 1991 году, когда вместе с моими товарищами, впервые после долгого перерыва, я издал в России миллионным тиражом брошюру Ивана Ильина «О России».

Если бы вы знали, какое сопротивление оказывалось нам тогда во всех эшелонах власти… Да это и понятно. Он всегда был для всех властей предержащих, временщиков, жаждавших крушения Российской империи и расчленения России, чужим и страшным человеком одновременно.

Но мы делали свое дело. Спокойно, без суеты, без торопливого желания увидеть результат своей работы сразу, здесь и сейчас.

И вот время пришло…

Иван Александрович Ильин вернулся на родину: и физически, и духовно. Его прах и прах его супруги покоится ныне в некрополе Донского монастыря, среди родных берез, а архив Ильина, хранившийся долгие годы в Мичиганском университете в США, возвращен нами на Родину и передан по его завещанию в Московский университет, где он скоро будет доступен всем желающим.

И слава Богу! Потому что я вижу в этом верный знак начала конца Гражданской войны, которая жила в делах наших дедов и в умах наших отцов и до сих пор отзывается болью в душах наших.

Но я верю, что в сердцах наших детей и внуков ее уже не будет. А залогом тому служит и послужит Иван Александрович Ильин – просвещенный патриот и гражданин, к словам и мыслям которого сегодня так чутко прислушивается молодая Россия! (III, 7)

ИММУНИТЕТ

Культурный иммунитет

(2001)

Очень важно, чтобы в первую очередь дети наши, которым сегодня через Интернет и современное телевидение открыт весь мир (и прежде, чем они в эту сеть попадут), имели в себе внутренний, устойчивый культурный иммунитет: Пушкин, сказки, былины; вера, стремление следовать заповедям, знание родных культурных основ и традиций.

Я имею в виду не академические знания, а знания модальные и экзистенциальные: вот это – можно, а это – должно, а то – грешно. (II, 38)

ИМПЕРАТОР

(2005)

Интервьюер: Вы не думаете, что маленькая роль русского императора в «Сибирском цирюльнике» обернулась для Вас огромным антипиаром? Для ваших недругов трудно было придумать более соблазнительную мишень, чем Михалков в роли царя.

Да мне абсолютно наплевать на недругов.

Александр III – великий император, правивший в России тринадцать лет, потрясающая личность.

Я – русский человек, я живу в России, это мой любимый император. Вот если бы написали, что я сыграл императора мерзавцем, исковеркал его образ, погубил светлую память, это бы меня касалось.