© Кривцов Н.В., 2009

© ООО «Издательский дом «Вече», 2009

* * *

Предисловие

Путешествие на поезде из России в Финляндию отличается от поездок в другие европейские страны. Поезд не стоит подолгу на границе: колея у нас с финнами одинаковая, не такая, как во всей Европе.

Но это только начало путешествия. Здесь часто, если не постоянно, натыкаешься на приметы чего-то родного, русского. То увидишь луковку православного храма, то на вывеске прочтешь русское имя, то в старом кафе заметишь старый тульский самовар…

Но что ж тому удивляться – Финляндия более ста лет была частью Российской империи…

Эта книга о том, что у нас принято называть «Русской Финляндией».

Но что это такое «Русская Финляндия»? Когда мы говорим «Русский Париж» или «Русская Ницца», – все достаточно просто и понятно: речь пойдет о представителях нашей аристократии, мира литературы и искусства, бывавших, живших там, и, конечно, об эмиграции после 1917 года.

С Финляндией все сложнее. И не только потому, что она в отличие от той же Франции входила в течение века в состав России, она просто ближе, и общение между народами, взаимное проникновение культур и связи возникли очень давно.

А рядом мы были всегда, и порой трудно, невозможно сказать, где проходит между нами граница – не географическая и не политическая на карте, а та, которая делит историю, культуру, духовный мир и судьбы людей – настолько здесь все срослось и переплелось.

Для русских Финляндия всегда казалась немного «своей». И не только в те годы, когда она принадлежала России. Ведь даже много позже, после Второй мировой войны, благодаря политике «добрососедства» (термин, выдуманный в Советском Союзе в противовес западной «финляндизации») была самой близкой из всех капиталистических стран.

Одна моя знакомая из Питера на вопрос «Сколько раз была в Финляндии?», пожав плечами, ответила: «Раз пятьсот, может, больше». Конечно, она преувеличивала, хотя многие жители города на Неве и окрестностей наносят регулярные визиты в супермаркеты ближайших городов Суоми или отправляются на уикенд на отдых в коттеджи по берегам финских озер.

А ведь всего сто лет назад Финляндия действительно начиналась прямо на окраине Петербурга. Граница проходила тогда по реке Сестре, теперь она – за Выборгом, а в середине XVIII века – по озерному краю Саймы, еще восточнее.

И тут возникает вопрос – что считать Финляндией? Страну только в ее нынешних границах? Но ведь и Карельский перешеек, и западное, и северное Приладожье тоже когда-то и еще совсем недавно были Финляндией, ведь еще сто лет назад дачники, отправлявшиеся в сегодняшние Комарово, Рощино или Зеленогорск, что под Петербургом, ехали в Финляндию.

Уголок Финляндии. Худ. Альбер (Альберт) Бенуа

После Северной войны, а затем войны 1741—1742 годов, по Ништадскому и Абосскому мирным договорам часть Финляндии отошла России. Позже, когда в 1809-м вся территория Финляндии вошла в состав Российской Империи в качестве Великого Княжества, эти районы «Старой Финляндии» были включены в его состав.

И, говоря о связях, которым много веков, какую из всех этих границ считать за рубеж между странами?

И где, и когда начинаются эти связи?

Весь, меря, карела, ижора, водь – это все финские племена, которые влились в состав русского этноса… На то, что северная часть Центральной России была заселена именно финскими племенами, до сих пор указывают многочисленные топонимы.

Самый близкий финнам народ – карелы – живет и в Республике Карелия, и в Тверской области, куда в XVII— XVIII веках пришли переселенцы из районов Приладожья. В современной Финляндии тоже существует регион Карелия, и карелы, сегодня отличающиеся от финнов в основном лишь тем, что исповедуют православие, представляют собой в стране Суоми самостоятельное, правда, в основном этнокультурное меньшинство. Карелы, некогда союзники Новгорода, влились в состав финской нации наряду с племенами хяме (емь, или ямь) и суоми (сумь). Так что предками современных финнов и значительной части населения российского Северо-Запада были одни и те же племена.

Помню свой разговор, имевший место несколько лет тому назад с тогдашней главой московского офиса Центра по развитию туризма Финляндии (МЕК) Пиркко Перхеентупа.

Незадолго до этого мы случайно встретились с ней на вечере в финском посольстве в Москве, посвященной тверским карелам, и она, объясняя мне свой интерес к этой теме, сказала, что ее корни с Карельского перешейка и Приладожья, из тех самых мест, откуда карелы и переселялись на тверские земли.

«А знаете, тут звонит мне мой дядя из Финляндии – он ушел на пенсию и решил на отдыхе заняться поиском наших предков, откуда пошел наш род, – рассказывает Пиркко. – Так вот, звонит он недавно и говорит: “Хочешь увидеть своего прапрапрапрапра – много “пра” – деда? Пойди в храм Василия Блаженного, и там висит икона Александра Невского, а с ним его соратник Пелгусий. Вот он и есть наш предок!”.

Фамилия дяди и моя девичья – Пелконен, – рассказывает дальше Пиркко. – Вот он, занимаясь поисками в архивах, и вывел ее от сподвижника вашего великого князя, героя и святого Александра Невского. Ну, я, конечно, рассмеялась: как такое может быть!?»

Самое удивительное, что может!

Пелгусий, или Пелгуй, – имя действительно встречающееся в древнерусских текстах. В XIII веке в районе Невы, по обоим берегам Финского залива, располагалась «морская сторожа» ижорян, финского племени – предков ингерманландцев, несшая охрану путей к Новгороду с моря. Ижоряне уже приняли православие и являлись союзниками Новгорода. Однажды на рассвете июльского дня 1240 года старейшина Ижорской земли Пелгусий, находясь в дозоре, обнаружил шведскую флотилию и спешно послал доложить обо всем Александру. Он крестился в свое время и принял имя Филипп, однако летописи упорно называли его прежним, языческим, именем.

Получив известие о появлении неприятеля, новгородский князь Александр Ярославович решил внезапно атаковать его. Произошедшее сражение и вошло в историю как Невская битва, после которой князь и стал именоваться Александром Невским.

Все авторитетные историки считают, что Пелгусий – лицо, безусловно, достоверное. А его имя скорее всего это искаженное Пелкунен, или Пелконен (соответственно падежная форма Пелкусен, или Пелкосен).

Примечательно, что финские источники говорят о том, что в Инкеримаа (Ингерманландии), Приладожье, на Вуоксе в XIII веке жил род Пелконен, и современные обладатели этой фамилии имеют корни именно из этих мест, а значит, являются дальними потомками Филиппа-Пелгусия!

Если это так – а скорее всего это действительно так – русско-финские связи насчитывают много столетий, и, главное, провести грань, границу между тем, что в долгое время считавшихся «пограничными» областях называть «русским», а что «финским», практически невозможно.

Хочу напомнить слова прекрасного русского писателя Ивана Шмелева, сказанные про отношение финнов к Валааму: «Валаам чужим им не был: такой же, как и они, суровый, молчаливый, стойкий, крепкий, трудовой, крестьянский».

И действительно – драгоценную святыню Валаам воспринимают не только у нас, в России, но и в Финляндии.

Я не случайно вспомнил этот монастырский остров на Ладоге, его имя не раз прозвучит в этой книге. В отношении к нему выкристаллизовываются отношения двух стран и народов, в этом монастыре переплетаются судьбы культуры и судьбы людей.

Приезжая в Финляндию, почти всюду встречаешь следы России.

Еще в XIX веке в финском языке появились такие слова, как kapakka (от русского слова кабак), tyrma – тюрьма, putka – будка (правда, это слово переводится с финского как тюрьма), kanava (канал), votka – водка, remontti – ремонт и, наконец, mesta – место (это слово используется в разговорном финском языке).

Русское влияние можно обнаружить даже в сфере кулинарии. В Финляндии икру, например, подают с рубленым луком и сметаной. Многие финны уверяли меня, что это – традиционный русский рецепт, принесенный сюда в позапрошлом веке. И, как оказывается, забытый теперь в России, но сохранившийся в Финляндии.

Считается, что пара старых ресторанов в Хельсинки – едва ли не единственные места, где до сих пор можно отведать блюда настоящей русской кухни, такой, какая она была до 1917 года.

Известный финский историк Матти Клинге, занимающийся темой «Русские в Финляндии», отметил, что культурная жизнь в его стране стала более разнообразной благодаря влиянию Санкт-Петербурга. В XIX веке Санкт-Петербург впитывал в себя все новое, приходящее из Европы, публика внимательно следила за новинками моды и не пропускала балетных и театральных премьер. Путем диффузии новые привычки общества перенимались сначала из Европы в Санкт-Петербург, а оттуда распространялись по другим городам, а также по Финляндии. Таким образом, и в Финляндии публика стала собираться на показы балета, появилась возможность ознакомиться с западным искусством. На обеденных столах появились до тех пор не известные в кулинарии чай и шоколад, а в финских кабаках стали распивать немецкое пиво.

Православное кладбище Хиетаниеыи в Хельсинки. Из 11 тысяч могил 80 процентов принадлежат русским

Не только архитектура православных церквей перешла из России на финскую землю, но и строительством городских сооружений занимались специалисты, прибывшие из России. Достаточно вспомнить комплекс в столице Финляндии на Сенатской площади. Немецкий архитектор Карл Людвиг Энгель приехал в Россию в 1815 году, где он успел проработать, прежде чем получил задание перестроить Хельсинки. Сенатская площадь, построенная в стиле ампир, напоминает архитектуру зданий, возведенных в те времена в Санкт-Петербурге.

В Финляндии пьют пиво марки «Синебрюхов», известной, правда, по усеченной для удобства произношения форме «Кофф». В городе Савонлинна можно полазать по крутым каменным лестницам замка, один из бастионов которого до сих пор зовется «Суворовским»: будущий генералиссимус, а тогда генерал, укреплял там рубежи России. В местной топонимике финских городов можно услышать такие названия, как Сибирь, Амур и Порт-Артур…

В Финляндии, в былые годы, снимались голливудские фильмы, в которых действие разворачивалось в России или Советском Союзе, – идеальнее натуру найти было невозможно. Сюда западные советологи ездили изучать нашу страну – по прекрасным собраниям литературы, по внешнему сходству природы и даже географической близости. Даже сейчас в Финляндии есть аттракцион для туристов – «Российская граница», а лежащие у нашей границы города Лаппеэнранта и Иматра называют «воротами на Восток».

Но, конечно же, «русское присутствие» в Финляндии – это прежде всего люди. Но, говоря о русских в Финляндии, надо помнить, что речь идет не только и даже не столько об эмиграции. В Финляндии с давних времен было русское население. Причем значительная его часть, особенно из среды купечества, достаточно быстро натурализовалась.

В 1724 году, то есть когда Финляндия еще была частью Шведского королевства, в Гельсингфорсе проживало всего 13 русских. После вхождения Финляндии в 1809 году в состав Российской империи и образования Великого Княжества Финляндского, сюда потянулся русский торговый люд, ремесленники, обосновавшиеся рядом с военными гарнизонами, а также крепостные из Ярославской, Тульской и Орловской губерний, привезенные на пожалованные земли. Потомки этих крестьян жили на Карельском перешейке в поселках Красное Село (Кююреля) и Райвола, сохраняя свой быт, культуру и язык, вплоть до «Зимней» войны. Наступление Красной армии вынудило их отправиться в сторону Хельсинки.

Русское купечество в Финляндии было весьма влиятельно и дало несколько весьма знаменитых фигур. Достаточно называть имена Синебрюхова в Хельсинки и Ситкова – на Аландских островах.

Мелкие торговцы, занимавшиеся поставкой продовольствия для армии, становились в старой Финляндии солидными купцами, предпринимателями, заводчиками. С появлением российских гарнизонов в пределах Великого княжества Финляндского подобное явление распространилось и на основную часть Финляндии. Кроме Синебрюховых, заметное место в экономической жизни автономии занимал родившийся в местечке Хамина (территория современной Финляндии) бывший крепостной Шереметьевых Егор Ушаков. Основав в 1814 году вблизи столицы кафельно-кирпичный завод, он поставлял стройматериалы в город. Состоятельный предприниматель, имевший дома в центре Гельсингфорса, Ушаков владел шведским языком, выучил даже финский, что для людей его круга было крайней редкостью. Официальным языком Финляндии являлся шведский, и даже автор гимна Финляндии Юхан Рунеберг, писатель и сторонник финского национального пробуждения, не знал языка простого народа. В 1822 году Егор Ушаков получил чин коммерции советника, его вместе с Федором Киселевым, не менее известным предпринимателем, избрали в число городских старшин Гельсингфорса. Позже в городское собрание столицы вошли влиятельные коммерсанты русского происхождения Егор Батурин и Николай Вавулин.

Вот что писал историк Д. Протопопов в конце ХIХ века: «Русские занимаются в Финляндии главным образом торговлей, особенно мелочной… кроме того, они хозяева промышленных заведений, огородники, ремесленники… пользуются здесь репутацией трудолюбивых и бережливых людей, хорошо обделывающих свои дела». По словам того же автора, «недавно еще русские, особенно более зажиточные и образованные, проживающие в западной части страны, довольно быстро ошведивались и офинивались… в Гельсингфорсе у них остались только фамилии Киселевых, Синебрюховых, Королевых, Сидоровых, по-русски они не понимают. Большинство русских довольны здешними порядками». «Здесь все по закону, все правильно», – говорил Протопопову тверской мужик, исколесивший всю эту землю.

В Финляндии. Худ. Альбер (Альберт) Бенуа