Глава 7

Весело получилось. А ведь Турку достаточно показать свои документы. И он покажет, вот только по нему видно, что для него это нежелательно.

Не хочет светить ксиву, раз так умоляюще смотрит на меня. Не просто так он шифруется, и не просто так пытался наладить со мной контакт. Значит, если выручу, это может мне пригодиться.

Я открыл дверь.

– Выхожу, – громко объявил я и цыкнул собаке, чтобы пёс не рычал. – Вы меня не узнали, мужики? Пашка Васильев, из уголовного. Тимур, ты чё, меня забыл? Ну, Сан Саныча-то должен помнить.

Усатый мужик с погонами старшины, державший в руках жезл, с удивлением переглянулся с сержантом, и тот опустил автомат.

– А откуда ствол? – спросил сержант.

– Да мой это, – якобы с неохотой сказал я. – Левый. У нас тут операция, ловим одного из универмаговских на живца. Ствол этот нужен для дела, что он его якобы купит, а вы тут нас остановили, он уже и слинял.

– Предупреждать надо, – покачал головой, поверив мне, старшина Тимур. – А то это, номер грязный, – он показал жезлом. – Цифры не видно.

– Да кто-то стучит им из диспетчеров, – я махнул рукой, а потом подобрал увесистый пистолет (значит, там полный магазин) и убрал в карман, – так что тихо хотели и быстро. Ладно, теперь уже поздно, засветились. В следующий раз иначе сделаем.

И я сделал вид, что расстроен срывом операции, и они тоже расстроились, что не вышло срубить лёгких денег с богатого джипа с номерами другого региона. Но зато я не нарушил прикрытие Турка, мало ли, откуда у него взялся знакомый мент, а кто он на самом деле – никто пока не знает.

Зато я узнаю. Вернувшись в салон, я протянул ему оружие, но руку не убрал.

– Дай свою корочку, – потребовал я.

– Какую?

– Которая у тебя в кармане жилетки.

Он вздохнул и полез за удостоверением. В руку мне легла багровая ксива, я её открыл и всмотрелся внимательно.

– Лейтенант Григорий Владимирович Туркин, – вслух прочитал я, – ФСБ России. Гриха, как ты вообще, такой рассеянный, туда устроился? Я думал, у чекистов вообще строго с отбором туда.

– Да я же не в поле работал, – он завёл двигатель. – Я в кабинете сидел, бумажки с места на места перекладывал. Но сокращают кабинетных, людей и так не хватает, сказали, чтобы занимался сам делом, а меня прикроют. Так что нельзя мне корочкой светить, а то спалят.

– А то, что ты с ментом общаешься? Не навредит? Хотя если ты работаешь против Универмага, им по барабану, сами с ментами ручкаются.

– Да. Сам понимаешь, много рассказать не могу.

– А, ну понятно… Просто со мной хотел контакт завести, чтобы на подхвате был, если что, пригодится. Да?

Он снова хмыкнул, но теперь уже с другим видом.

– А от тебя ничего не скроешь, Васильев… Не обижайся, но ты прав – ты же много чего знаешь, долго здесь живёшь. А я не могу светиться…

– Я уже понял, – я вернул корочку ему. – А оружие зачем туда убрал? Кобуры скрытого ношения нет?

– Из-за тебя убрал, – Турок покачал головой и поморщился. – Не должен был ты его видеть, он под сиденьем был. Но я же знаю, что ты мент, думал, я не замечу, что ты там рукой лез? Просто тебя вижу, захотел обсудить обстановку, пока ты опять не потерялся, а то ищи по всему городу. Вот и остановился, ствол убрал за штаны, на всякий случай, чтобы ты не увидел и вопросов не было. Кто же знал, что гайцы появятся? Вылез неловко, он выпал.

– Надо было предусмотреть, аналитик ты наш, проанализировать, – я засмеялся. – Ладно, с пушкой осторожно, если не должна светиться, то и не таскай с собой, а то другой бы тебя уже в отдел уволок. Короче, Гриха, мне тоже пригодится от тебя помощь. Короче, если где-то услышишь про такого киллера – Федюнина, дай мне знать, хорошо?

– Ну я посмотрю, если что…

– Вот, я тебя прикрыл, и от тебя того же самого жду, лады? А то бы вся твоя операция псу под хвост бы ушла, – я потянулся и погладил собаку.

– Договорились, – он кивнул. – Спасибо, выручил, Паха. А то бы пришлось уезжать, если бы гайцам корочку показал. Всем бы разболтали, считай, что раскрылся. И хана операцию.

А я подумал, что он либо простофиля, либо пытается выглядеть таковым. Но для чего? Чтобы вот так на сотрудничество выйти? Не знаю…

– Ну, ты мне раскрылся, – сказал я.

– Тебе верю. Ты не гаишник.

Конечно, и у спецслужбы сейчас не лучшие времена, раз людей не хватает. Аналитиков в «поля» отправили. Если он, конечно, не хитрит. Ладно, зато будет кого спросить, если понадобится что-то, что не смогут сделать товарищи из нашего ГОВД.

Вылез я за перекрёстком. Хоть и клонило в сон, решил, что лучше зайду к отцу, он уже должен вернуться домой. Повернул направо, прошёл по центральной улице, потом направился вдоль дороги, идущей мимо оптического завода.

Он пока ещё работал, но в нулевые закроется, и на его месте будет торговый центр. А сейчас там проблемы с зарплатой, но скоро им привезут деньги…

Точно, близнецы бабы Маши, про это тоже нельзя забывать. Вскоре я понял, почему это вспомнилось.

Увидел белый «Москвич» отца на том месте, куда он иногда приезжал, чтобы купить пирожки. Торговля ещё велась. Высокая женщина, сидевшая на табуретке у стены, полезла в сумку на колёсиках. В ней стояла кастрюля, укрытая полотенцами, из которой пошёл густой пар. Сразу вкусно запахло жареным.

– Здорово! – отец меня заметил. – Успели с тобой, ещё свежие, горячие.

– Только сегодня испекла, – похвасталась продавщица.

– Здрасьте, баба Маша, – по привычке ляпнул я.

И зря. Высокая женщина выпрямилась и громко захохотала, показывая золотой зуб во рту.

– Какая я тебе баба Маша, Павлик! – она продолжила смеяться. – Мне сорок два всего, а ты сразу – бабушка! Вот, бери, полторы тыщи всего. Тебе с картошкой, как всегда? А тебе не дам, – тётя Маша посмотрела на собаку. – Тебе нельзя горячее.

Пёс недоумевающе заскулил, поднял уши торчком и помахал хвостом, а тётя Маша сунула мне большой пирожок, перед этим ловко завернув его в газетку. Но даже через бумагу он сразу обжёг пальцы.

Я посмотрел на отца, уплетающего пирожок с ливером. Будто ничего и не случалось. Когда его не стало, мне очень сложно было в это поверить. Я всё знал, и всё равно казалось, что вот-вот услышу его кашель, сейчас раздастся стук в дверь рукой, он зайдёт в квартиру, погладит собаку, спросит новости, поговорит со мной, посидит немного, а потом опять уйдёт на работу. Так и не свыкся с этим, хотя умом понимал, что так больше уже никогда не будет.

Но вышло не так. Он снова стоит передо мной, именно таким, как я его запомнил, живым. И как будет дальше – зависит от меня, а я свой шанс не упущу.

– М-м-м, – отец тем временем уже доел пирожок. – Машка, дай ещё один. Целый день катаюсь, даже поесть некогда.

– Держи, Лёша, с капусточкой вот. Пеку помногу, с работы пришла – тесто уже стоит, – тётя Маша достала из благоухающей кастрюли ещё пирожок. – Зарплату-то не платят уже полгода, крутись как хочешь. Ленка хоть дома, помогает мне.

– А сын где? – спросил отец, откусывая чуть ли не половину за раз. – Ещё не вернулся?

– Да вот ждём, – женщина вздохнула и полезла в карман куртки. – Ждём со дня на день. Мир же там подписали, должен вернуться, другие уже приезжают. Смотри, у меня они какие. Отец-то ведь из ваших был, милиционер, красавец, близнецы в него пошли, не в меня. Как в журнале, смотри.

Эту полароидную фотку я видел десятки или даже сотни раз, когда тётя Маша, а потом уже баба Маша, каждую неделю после того случая ходила в милицию, а потом и полицию, прося, чтобы мы нашли её детей. Никак не могла смириться с их трагической смертью, которая произошла буквально в двух шагах от этого места…

Нет. Ещё не произошла, и я смогу на это повлиять. Фотку эту я знаю как облупленную, но теперь взял снимок и рассмотрел внимательно ещё раз. Симпатичные ребята улыбались, парень и девушка, очень похожие друг на друга, только парень высокий, а девушка – пониже. Светловолосые, у девушки длинные волосы, заплетённые в косу, пацан коротко пострижен, под машинку, но без модной тогда чёлки от полубокса.

Сфотографировались на фоне ёлки, надпись внизу пока ещё видно, 01.01.94 – это ещё до того, как парень отправился в армию весной. В конце года угодил в Чечню, прошёл её от штурма Грозного до самого вывода войск. Там выжил, а вот погибнет здесь, недалеко от этого самого места, от рук опасных обдолбанных отморозков вместе со своей сестрой, которую будет прикрывать до последнего…

Ещё ничего не случилось. И уже не случится. Я над этим поработаю.

– Красавцы они у тебя, – сказал отец, вытер пальцы и взял фото в руки. – Пацана куда пристроишь? На завод к себе?

– Не, я договорилась, чтобы в железнодорожный технарь его взяли, на первый курс. Занятия идут уже, но там он пропустит немного.

– А к нам не хочет? – спросил он. – Пацана-то я у тебя помню, боевитый, подойдёт.

– И я присмотрю за ним, – пообещал я. – И за ней тоже. Хорошо всё будет.

– Конечно, а что плохого-то теперь может случиться? – тётя Маша засмеялась и убрала фотку. – Торговли чего-то сегодня нет. Куда и девать всё… Может, кто ещё придёт?

– Стемнеет скоро, – я доел пирожок и опустил руку. Сан Саныч тут же её обнюхал. – А вам далеко идти.

– А меня никто по темноте не трогает. Во, главный клиент едет! Наконец-то!

Красный джип «Шевроле» ехал слишком быстро, пользуясь тем, что гаишников поблизости не было видно, а про засаду в паре улиц отсюда водитель не в курсе. Он проехал через лужу на перекрёстке, но сбавил скорость и притормозил рядом с отцовским москвичом.

– Какие люди, – проговорил отец, внимательно глядя на приехавших. – И с охраной.

Я потянулся было к пистолету, но вскоре понял, что это ложная тревога. Пока угрозы нет, и даже Артур, пахан зареченских, не такой отмороженный, чтобы нападать на подполковника РУОП в центре города, тем более собственноручно.

Водителя, мордатого бритоголового парня, я не знал, но вот пассажир, сидящий впереди, был мне смутно знаком. Чернявый мужик с залысинами, грузный, но высокий и крепкий, одетый в тесную для него кожанку, выбрался из машины и захлопнул дверь.

А в салоне, кроме водителя, осталось сидеть трое детей на заднем сиденье, двое смуглых и чернявых, лет десяти примерно, и один светловолосый, высокий и тощий, повзрослее, он ещё хмуро посмотрел на нас.

– Какие люди, – тоже сказал Артур, сильно растянув фразу, и развёл руки в стороны. Улыбка до ушей. – Подполковник Васильев лично и его сын кушают пирожки.

– А ты здесь чего забыл? – грубо спросил отец.

Отец, сотрудник УБОП, никогда с ними не любезничал, для него они все враги. И я его понимал, тоже навидался, знал, на что способны такие бандиты. Хотя это только Артур мог так запросто подойти и попререкаться с моим отцом, остальные два пахана для этого были слишком важные.

– Как – чё, тоже пирожков хочу, – он показал на сумку тёти Маши и достал купюру. Судя по цвету, это были не рубли. – Говорю же, лучшие в городе. Заверни-ка мне, Маша, штук десять, разных. Сдачи не надо.

– Ты не лопнешь? – с усмешкой спросила она.

– Мне в самый раз, – Артур засмеялся и похлопал себя по пузу. – Если начальник не против.

– А ты кушай, кушай, Артур, – сказал отец, хитро глядя на него. – Пока ещё можешь.

– Может, и потом выйдет попробовать, – добавил я. – Будут тебе передачки отправлять, с воли. Хотя, говорят, в «Чёрном дельфине» с этим строго, могут не пропустить.

Отец одобрительно хмыкнул.

– А у тебя сын в тебя пошёл, Лёха, – Артур заулыбался и подмигнул. – Даже завидую. Но вы бы лучше шпану гоняли, а то вечером без монтировки идти страшно по темноте. Тогда вот у Машки кошелёк отобрали. Вернули же?

– Вернули-вернули, – тётя Маша закивала, протягивая ему завёрнутые в газету пирожки, целый кулёк. – Пришли потом, всё вернули. И извинились даже.

– Вот, видите, – он прижал пирожки к себе. – Поговорил и всё решил. Вот я за вас работаю, а это вы должны были искать.

– Вот если бы не вы все, – неодобрительно сказал отец. – Мы бы и мелочь приструнили, а так все силы на вас тратим, потому что вы без дела не сидите.

– Но ничего, Артур, – я потянул пса, а то он завидел на другой стороне улицу чужую собаку и заинтересовался ей. – Всему своё время.

– Вот и я про что, – Артур пожал плечами. – Погнал я, а то закроете ещё ни за что, как вы любите. А у меня адвокат в больничку попал, где я другого возьму?

– Мы-то тебя закроем, а вот твои «коллеги», – я выделил слово интонацией, – действуют иначе, сам знаешь.

– А вот с этим я разберусь и сам. Бывайте.

Он сел в джип, протянул назад кулёк, оставив себе один пирожок, и они уехали. Меньше чем через минуту следом за ними проехал серый «Мицубиси Паджеро», наверняка с охраной Артура.

– Наглый, – тихо сказал я. – Тут все бандиты наглые.

– Любят языками почесать, – отец неодобрительно покачал головой. – Но этот-то ещё ладно, поспокойнее стал. Тогда вот Кросс приходил прямо к нам в отдел, говорил, когда мэром станет, и порядок у нас наведёт. Как к себе домой завалился. Говорит ещё, мол, компьютеры вам куплю, мебель новую. Но они у нас все в разработке. Вот только хитрые, работают чисто, хвостов мало оставляют.

– Парнишку жалко, – грустно сказала тётя Маша. Наш разговор она не слышала, говорила о своём. – Сидел там, в машине, светленький такой, худенький. У Артура свои дети есть, а этот у второй жены был, её собственный, уже взрослый почти. И всё, вот умерла она месяц назад, а парнишка живёт теперь в чужой семье, при отчиме, кому он там нужен? Бандиты же одни. И куда ему, не в детдом же? Ох, пойду я, вроде, всё распродала. Ой, а что это? Как много-то! Опять столько дал.

В руке она держала купюру в 50 долларов, которую, едва разглядев, догадалась убрать сразу, чтобы никто не увидел. Что ж, по крайней мере, то, что Артур покупает у неё пирожки, даёт ей хоть какую-то защиту, её трогать боятся. Правда, отморозков хватало всегда, но местная шпана к ней почти никогда не лезла, кроме того случая с кошельком, да и пока на улице ещё светло, дойдёт тётя Маша нормально.

Она ушла, а мы с отцом стояли, доедая последние крошки.

– Хотел с тобой поговорить, – начал я, думая, с какой стороны зайти. – У тебя память хорошая, подскажи. Проходил ли по твоему ведомству некий Федюнин?

– Не помню такого, – отец задумался. – А что?

– Да говорят, киллером он заделался.

– Не слышал. Но обращу внимание, и мужикам скажу. А что, у тебя где-то всплыл?

– Да слышал от информатора, решил у тебя спросить.

– Подскажу, если что.

Прямо ему не скажешь, надо мне как-то самому выходить на заказчика. Отец и сам вряд ли догадывается, кто из бандитов подложит ему свинью. Но это точно не Артур, его всё же скоро грохнут. Возможно, это кто-то из оставшихся двух бандитов. Как бы на них выйти? Подумаю. Надо ещё наводить контакты с другими операми, чтобы помогли при случае.

Хотел ещё поболтать с отцом, но он и сам заторопился, говоря, что надо идти, а вскоре к нам подъехала синяя «Нива». Оттуда высунулся небритый усталый мужик.

– Лёха, ты тут! К тебе домой заезжал, не было, в отделе тоже нет. Погнали! Он раскололся.

– Уже? – отец удивился. – Ладно, Витька, погнали так погнали.

– Привет, дядя Витя, – я узнал старинного друга отца.

Тот заулыбался, кивнул и поднял в знак приветствия широченную ладонь.

– Сегодня Якут про тебя рассказывал, Пашка, – сказал он с улыбкой, пока отец заводил свой москвич. – Как ты того урку с обрезом из туалета вытащил. Когда к нам уже перейдёшь? Нам такие люди нужны.

– Пока в уголовном поработаю, – ответил я. – Опыта нахватаюсь у Якута и Устинова.

– Мужики они крутые, жизнь прохавали. Молодец, правильно мыслишь. Но ты хоть так заходи, чай попить. Бывай!

– Пока, – отец махнул мне рукой на прощание из машины.

– Завтра зайду, – пообещал я.

Ну, завтра будет большой день, а пока надо наметить планы, с кем поговорить, что выяснить, а заодно – вспомнить старые дела, ведь текущую работу никто не отменял.

Планы большие. Отец, близнецы, Орлов, Толя Коренев, и это только на ближайшее будущее. Я даже пометил всё в записной книжке. Будут тут и другие имена, ведь вспомнить всё и сразу – задача непростая, будем действовать постепенно, не торопясь, но и без промедления.

Со всем надо разбираться, и разбираться по-умному. Никто мне не поверит, если я скажу, что отморозки планируют устроить налёт на кассу оптического завода, а некий киллер уже сейчас готовится прикончить отца.

В такое никогда не верят. В лучшем случае подумают, что я перепил, в худшем – что свихнулся.

Значит, надо сделать так, чтобы ничего это не случилось. А если не выйдет прекратить такое дело в зародыше, то надо встретить события лицом к лицу, чтобы пресечь на ходу.

Наконец, дошёл до дома. Жил я в обычной хрущёвке-пятиэтажке, без лифта. Привычно проверил почтовый ящик, поздоровался с Колькой, парнем-студентом из сорок пятой квартиры, который постоянно курил у окна, и зашёл домой.

Хорошо, что не малосемейка, а своя квартира. Однокомнатная, с совмещённым санузлом, с обстановкой, которая не менялась с тех пор, когда здесь жила бабушка.

Над кроватью на стене висел ковёр с оленем, стояла когда-то дефицитная югославская стенка, наполненная тоже уже не дефицитным чехословацким хрусталём. При каждом моём шаге хрусталь в стенке позвякивал. Всё привычно, хотя всё равно придётся ещё повспоминать, что и где лежит.

Рука сама потянулась включить старый телевизор «Рубин», что я и сделал, и оттуда послышалась смутно знакомая музыка и тараторящий голос:

– … наступает время третьего тура нашей программы «Угадай мелодию»…

Только после этого, когда телевизор прогрелся, появилась цветная картинка с заставкой передачи. Но смотреть ящик времени не было, и я направился на кухню, пока Сан Саныч терпеливо ждал там, когда я его накормлю. Но пёс у меня воспитанный, впустую не лаял.

Сварил я всё-таки тогда каши, вот ему и на вечер осталось, и на завтрашнее утро хватит. Всякие сухие корма тогда были в диковинку, все кормили собак натуральной пищей. Лично я даже иногда покупал ему мясо и кости, хотя получки на такое не всегда хватало. Но мы с отцом, бывало, ездили по деревням, покупали что-то у колхозников напрямую, да и дача его выручала.

Ну вот и сегодня Сан Саныч ел получше меня, потому что у меня на ужин только половина почерствевшей буханки чёрного хлеба да вечная «Рама», зато есть полбанки малинового варенья. И чай со слоном, приличный.

Интересно, а с Лидкой я уже познакомился или нет? Не помню, вроде, ещё нет. Я оглянулся в коридор, ища ответ. Ага! Телефон в квартиру ещё не провёл, значит, пока нет. Но, посмотрим, что и как будет дальше.

Вспоминая обстановку в городе, вернулся в комнату, лёг на диван, когда там показывали какой-то старый сериал: «Багз – электронные жучки», но быстро вырубился.

Утром проснулся совсем рано, выгулял и покормил собаку, но сегодня брать Сан Саныча в отдел не стал, наверняка будет много работы и ходьбы по кабинетам.

У дежурных пересменка, так что обошлось без разговора о курицах. Я сразу направился в отдел, и уже там снова замер на пороге, увидев ещё одного человека.

Пока сложно привыкнуть, что люди, которых ты помнил смутно и которые давно погибли, не только ещё живы, но и встречаются тебе каждый день. И многих из них я рад видеть.

За моим столом сидел майор Руслан Сафин, заместитель Шухова и одновременно начальник нашего «убойного» отделения. Этот высокий темноволосый мужик листал какой-то журнал, о чём-то раздумывая, сильно наморщив лоб. Кроме него в кабинете пока никого не было, все куда-то разошлись.

Сафин бы давно стал начальником отдела уголовного розыска, да вот только не умеет вести себя с начальством, на язык резок, матерится через слово, поэтому до сих пор майор, хотя по возрасту и выслуге ему пора в подполковники.

Но мужик он надёжный, за своих горой. Грубит всем, но за каждого опера порвёт кого угодно, а сам просто живёт этой работой. И его я тоже рад видеть снова.