Когда случился Отказ, Эхо первым делом убедился в сохранности своей жены Алины, а после занялся вопросом причинности столь необъятной катастрофы. И вот, спустя пять дней, он пришел к Конору в специальный, безопасный от любой прослушки офис для подобных встреч. Всего два дивана, скудный свет и отсутствие чего-либо еще, кроме защитных от любых сигналов или технологий мер.
Сам Конор стоял спиной ко входу, смотрел в единственное здесь небольшое зеркало, вглядываясь в свое отражение с каким-то вызовом самому себе. Очень худой, среднего роста, в простеньком черном костюме, с короткой стрижкой и чуть ли не бледной кожей – полная противоположность полноватому, щекастому и высокому Эхо, этакому здоровому крепышу с добрым и чуть ли не детским безволосым лицом.
Только Эхо хотел сказать, что они знают причину, как Конор поднял руку с выставленным указательным пальцем:
– Я почитаю время. Справедливость, добро, зло – время это не волнует. Время волнуют возможность и вероятность. Живая задача с бесконечной переменной, обуздать которую – самое сложное, но и благодарственное достижение. Каждая секунда открывает доступ к знаниям, чья ценность напрямую зависит от возможности его использования. Соображения счастья и боли чужды времени, ибо без навязанных слабым умом примитивных ориентиров остается то чистое естество порядка – с отсутствием любого неправильного.
Эхо терпеливо молчал, ощущая внутреннее сопротивление горделиво доносимым, будто бы на суде, словам Конора.
– Я знаю, ты не разделяешь мою веру. У тебя свой бог – Космос, существующий с целью объединения разрозненных и одиноких. Интересный бог, я даже понимаю его привлекательность: все так просто и легко – сама жизнь во Вселенной произошла благодаря единению материй. – Конор развернулся и уставил взор раскаленных глаз на Эхо. – Но сейчас время непростое, – сделал он вывод и сел напротив.
– Столько слов ради того, чтобы запретить мне рассказать людям правду?
– Зависит от того, каких людей ты выберешь.
– Да брось! Все мы должны забыть разногласия и…
– Объединиться? Ты это хотел сказать: объединиться.
– Из-за разногласий все и случилось! Миллиарды людей в одночасье стали жертвами разрозненности и бессмысленной борьбы друг с другом! Неужели что-то еще должно произойти, дабы мы усвоили урок?!
– Отличный вопрос, самый верный в нашем положении! – Конор загорелся, Эхо видел азарт и ощущал нагнетаемую интригу. – Да, что-то обязательно должно произойти.
– Если ты хочешь использовать страх людей как средство сдерживания, то я не поддержу это. – Эхо не хотел верить в такой вариант, более того, сам Конор раскрывался с совсем иной стороны – более властной и громкой, противоположной ранее сдержанному стратегу, коим он был совсем недавно.
– Твоя вера в человечество достойна уважения. Но только человечеству на это плевать. Поведай причину – и часть из них уже никогда и ничему не поверит из-за отсутствия доказательств, а другие обвинят в клевете, заведомо предполагая нечто еще более страшное и неподвластное. А если умолчим, оставив причину в тайне, то люди сами найдут себе ответы, что, кстати говоря, именно то проявление естества адаптации, которую ты прославляешь. Поиск истины объединит людей.
– Но люди уже знают о…
– Доказательств нет! Лишь теория, единственное подкрепление которой – Ксения Конлон, начавшая охоту на тебя из-за личных мотивов, опасность чего мною была высказана ранее не раз. Но, к твоему счастью, она неизвестно где – пропала в момент Отказа, который удивительным образом случился через день после обвинений в твой адрес на весь мир.
– Ты никогда не был многословен, всегда говорил кратко и по существу – я ценил это. Но здесь уходишь в дебри многопарного текста, а меня таким не провести, и тебе это известно.
Эхо никогда не любил и не принимал целиком сотрудничество с таким властным и циничным человеком, как Конор, но одна трагическая случайность почти уничтожила его карьеру и саму жизнь, заставив принять помощь на совершенно невыгодных условиях. Прошло уже почти пять лет, а Конора он видит таким впервые, что в целом не удивительно, учитывая ситуацию. Но если внутри него бушует эмоциональный вихрь, то вот в том, кто поставил себя в роли хозяина, проглядывается пугающий фанатизм.
– Генерал Локк взял власть в свои руки – это хорошо. Комендантский час позволит усмирить оставшихся, а армия создаст крепкую оборону порядка. Ты получишь идеальный фундамент для строительства и расширения своей церкви, предлагая людям лечение от всех невзгод и травм в Коллективе, чье внедрение, несмотря на помехи со стороны Конлон, уже показало результаты. Генерал согласится на это, сейчас любая помощь в обуздании толпы будет кстати. И я знаю, ты согласен с таким сценарием развития, как минимум на первое время. А теперь то, с чем ты не будешь согласен, но будешь исполнять.
– Мир изменился, Конор.
– Не для нас с тобой. Не лги себе – мы птицы иной высоты, а ты – не часть тех людей, которых ведешь за собой.
– Почему же я должен и впредь следовать твоей указке?
– Я только что ответил на этот вопрос.
Эхо ненавидел Конора по многим причинам, но его надменность, его взор свысока в любой ситуации вынуждали каждый раз при встрече прилагать дополнительные усилия в угоду терпению. Попасть на крючок этого человека было меньшим из зол, часто напоминает себе Эхо.
– Мы знаем, почему все случилось. Люди же гадают, ищут виновника: Итан или Бенджамин, а возможно, кто-то третий, до сих пор остающийся в тени? Но если правду узнает генерал, будет не только лишний аргумент к контролю. Настоящее искушение – это уже проблема. И ты во избежание этой проблемы скроешь истину. Просто займешься своим призванием и заглушишь чуждые нам мысли людей своими проповедями.
Эхо видел в глазах Конора все: желание найти производство немыслимой технологии, а после применить так, как вольна будет мысль. Скорее всего, он искренне верит в предназначение быть единственным владельцем апогея науки, причем вся его активность будет происходить из тени, как и раньше. А раз он выжил, то незачем прерывать этакое сотрудничество, где Конор продолжит дергать ниточки, дабы Эхо – лидер Семьи – привлекал на себя основное внимание, пряча кукловода от лишних глаз.
– Когда… – Эхо говорил с определенным смирением, – когда несколько лет назад ты посвятил меня в свою работу по изучению бесплодия у людей, то я не раздумывая поддержал этот секретный проект. Благородная цель – вернуть человечеству шанс на создание потомства. Когда мы узнали о возможной причастности ЦРТ, то не было сомнений в необходимости перемен. – На мгновение Эхо задумался о том, как со временем меняется оценка прошедших событий. – Конор, скажи, неужели ты считаешь, что я ради своей безопасности и авторитета закрою на это глаза? У нас военное положение, одного намека генералу хватит, чтобы с лихвой усмирить твой энтузиазм.
– Ты не разочаровал. Мыслишь все так же здраво для человека, но не для стратега. Эхо, мои взгляды не впишутся в стандартный сценарий поведенческой карты. Одно лишь различие между нашими богами уже не позволит мне правильно донести свои цели, а тебе – правильно их понять. Но это и есть наша с тобой сила. Пока ты пользуешься моими ресурсами во благо, которое у тебя с большинством едино, я займусь стратегией.
– Я реалист и знаю, что у военных очень много своих ученых, а еще до сих пор неизвестна судьба Итана и Бенджамина, которые, даже если не укажу причину, то уж точно что-то придумают! Мы с тобой не последние люди…
– И все же через несколько часов у тебя встреча с генералом. Да, ты вновь путаешь власть и популярность.
И тут Эхо всерьез осознал свою неосведомленность перед этим человеком. Конор крайне богат и властен, но ведь и правда, о нем среди простых людей никто и не слышал: он всегда был в тени, разыгрывая неизвестные карты с неизвестными игроками. Эхо всегда знал о недолгосрочности таких отношений, как и сам Конор точно не мог верить в бессрочность его послушания, а значит, припас козыри.
– Так что же мне делать?
Эхо понимал: Конор точно не поверит в честность такой сдачи, но так хотя бы получится выиграть себе пусть и небольшое, но поле для маневра.
– Играй свою роль. У тебя есть мой ресурс, благодаря которому ты построил свои церкви, где подключаешь людей к виртуальному миру. Продай генералу, докажи пользу. Ранее ты успешно лечил людские недуги Коллективом – сейчас подобное необходимо для каждого несчастного. Делай то, что умеешь: толкай речи, свети своей харизмой, дари надежду, а главное – объедини людей. Меня представь лишь как своего технического специалиста, ведь уж точно не ты изобрел Коллектив, а я и моя группа. В это все поверят, ибо это правда.
– Откуда мне знать, что эти смерти – не твоих рук дело?
Лицо Конора впервые приобрело вполне человеческое удивление.
– Этот вопрос оскорбляет меня и тебя. Будь это так, разве я бы сказал правду? А если я выскажу отрицание, ты поверишь мне?
И правда, думал Эхо, очень глупый и отчаянный вопрос, лишь доказывающий его проигрыш этому человеку, способному не просто уничтожить все его труды, а еще и навредить его близким. Понимая различия между ними, Эхо лишь укрепился в том, кем был и является на самом деле.
– Ты должен знать, что в первую очередь меня волнует то, что многие называют культом или сектой, ну а я же называю просто – Семья. Нас тысячи, мы пережили гонения и притеснение, а мои родители создали в Природных землях целое поселение, и все лишь благодаря слову. Космос ведет нас и объединяет, и этому я буду привержен до конца!
– Разумеется. Я никогда не был против этого. Такова твоя роль.
– Моя судьба!
– Ты абсолютно прав, прошу извинить.
Конор согласился с этим с легкой улыбкой на лице, совершенно наигранно и по-детски, не скрывая своей игры в поддавки, дабы Эхо узрел этот фальшивый шаг навстречу.
4
Данакт был подключен к медицинскому оборудованию сразу же по прибытии в научный городок Агаты за пределом жилых районов Мегаполиса. Физических травм обнаружено не было, бесчувственность близка к коме из-за невозможности разбудить его простыми методами, при этом мозговая активность была выше нормы. Сепия сидела рядом с ним и пыталась хоть как-то освоиться в безопасности, при этом все время думая о том, где сейчас ее брат и что делать дальше. Она прекрасно понимает важность работы Данакта, но при этом ненавидит все, через что им прошло пройти, потому что не такой жизни ей хотелось. При этом ее брат где-то там, один, возможно, борется за свою жизнь, толком даже не зная о ней и Данакте. Несовершеннолетние брат и сестра привыкли рассчитывать на себя во всем, поддерживая друг друга в минуту слабости, ибо знали, что лишь они есть друг у друга. Но теперь ей нужно быть сильной для Данакта и Номада, при этом она сама нуждается в поддержке… Отчаяние выливается в слепую надежду, что она все сделала правильно. Сепия отпустила руку Данакта и, прежде чем пойти к остальным в соседнее помещение, просто сказала: «Спасибо».
– Данакт не простой мальчик. – Агата говорила вдумчиво, специально донося до окружающих ее людей информацию с оттенком заботы. – Когда мы познакомились, то часть его тела уже была замещена грубыми имплантами и протезами, но заменить их на современные было не сложно. Кто-то провел над ним незаконную операцию по внедрению в мозг и нервную систему чипов, дав возможность подключаться к системе, общаться с программами и удаленным способом через беспроводную сеть влиять на любой компьютер. Сам он ничего не помнил, даже своих родителей. Но я все узнала: его маму убили незадолго до того, как он проснулся после комы, а его отец был жив. Но Отказ он не пережил. Какое ужасное, но какое точное название…
– Это специально. – Все посмотрели на Ильзу с интересом. – Оно запоминается и провоцирует ключевые вопросы: отказ жизни? отказ поверить в смерть? или же отказ признать наше право на жизнь? Ну и кто на что горазд, то и спросит.
– Спросит у кого?
– Отличный вопрос, Агата, отличный! Интересность тут в другом. Сами люди – пресса – дали такое название, не власти и не наука. А это о чем-то да говорит.
– Думаю, нам надо не вопросы задавать, а пытаться сохранить остатки.
– Человек науки против вопросов о причинах столь ужасного ужаса? Вау…
– Дорогая моя Ильза, вопросы ныне усугубляют больше, чем спасают. Сами видели, как желание ответов уничтожает оставшееся.
Подошедшая Сепия, молча и словно никого не замечая, прошла мимо всех и села на стул, поглядывая на сидевшую наискосок Ильзу и стоявшего у двери Рамзи.
– У меня ведь не просто так предчувствие, что ко всему этому Бенджамин приложил руку?
– Я рада, Ильза, что чутье твое никуда не делось. И нет, я не знаю, где он… да и жив ли.
Агата и Ильза были этакими противоположностями: первая была порой строгим, но опытным и сильным, а главное – честным лидером, с невзрачной внешностью и прагматичным умом, в то время как Ильза была ярким лицом эмоционального источника силы, чьи дерзость и наглость не раз приносили ей проблемы и конфликты, выбраться из которых помогала смекалка. Их дружба последние семь лет оказала положительный обмен чертами характера, ибо выковалась из противостояния, частью которого был познакомивший их Бенджамин Хилл.
– Данакт общался с ним, – громче желаемого сказала Сепия, борясь не только с эмоциями, но и с воспоминаниями, отчего Агата поддержала ее, взяв за руку, и присела рядом, давая понять, что она в безопасности. – За несколько часов до смертей Бенджамин связался с ним и срочно попросил прийти в один из домов у Культурной площади. А когда мы почти добрались, то… все и случилось. Мы были там, прямо в центре площади, а потом все эти люди упали. – Сепия до сих пор не верила в случившееся.
– С того момента вы говорили с Бенджамином или кем-то? – Сепия лишь качала из стороны в сторону головой, сжимая губы и борясь с подступающим чувством бессилия. Агата оказала ей всю заботу: обняла и сказала, что здесь она в безопасности. Ей надо помыться, переодеться, покушать и поспать, а за Данактом они приглядят.
– А как же мой брат? Он ради нас остался там! – Влажными глазами она искала ответ у Ильзы и Рамзи.
– Сейчас армия наводит порядки, нас туда просто не пустят, – ответил кратко и твердо Рамзи, выступив самым безэмоциональным из всех.
– Сепия… – Ильза чуть приблизилась, вглядываясь в ее глаза, начиная этакий допрос по журналистской привычке. – А перед тем как Данакт потерял сознание, он что-то говорил? Что мы должны сделать – или, может быть, он знает…
– Он просто сказал привезти его сюда, – кратко и быстро отрезала Сепия, найдя второе дыхание, продолжив так, как доказывают свою правоту, желая оставить тему и снять с себя подозрения: – Мы лишь через два дня стали приходить в себя, прячась в том заброшенном доме, куда звал Бенджамин! Данакт почти не разговаривал, все время думал и что-то от нас скрывал. Словно пытался защитить. Потом мы начали искать еду и возможность добраться сюда, но его внешность привлекла разных уродов, обвинявших науку во всех смертях, а меня чуть не… Мужчины бывают жестоки. Пару раз мы разделились против своей воли, но все же смогли не потерять друг друга, а потом Данакт что-то будто бы узнал, что-то важное настолько, что за день до вашего прилета он часов десять не двигался, работая у себя в голове над чем-то! Я ничего не знаю, потому что он хотел уберечь нас с братом!
Агата взглянула на Ильзу с претензией, а после увела взвинченную Сепию за дверь и там, когда они отошли чуть дальше по коридору, прежде чем передать ее своей помощнице, по-родительски наставнически сказала:
– Ильза у нас с характером, я долго привыкала к ней, но она неплохая, просто пробивная слишком.
– Я умею общаться с такими.
– Вижу. А еще вижу, что ты уже не ребенок, а значит, поймешь правильно. Данакт делал все ради тебя и твоего брата. Сейчас самый трудный момент нашей жизни, я жду от тебя честности – это самое главное.
– Если бы я еще что-то знала…
– Я не про это. Сейчас мы на очень тяжелом пути, я рассчитываю на твою ответственность. Данакт дорог мне, я приютила его и отвечаю за него, также отвечаю и за тебя. Ты больше не сирота, здесь будет твой дом, как и твоего брата, как и Данакта. Он просил меня помочь вам – это я и сделаю.
Агата умела быть убедительной. Твердость, прямолинейность и несгибаемость всегда были ее ключевыми умениями в достижении любой цели, а с учетом прагматичного ума и таланта холодного нрава равных ей можно было найти мало.
– Не беспокойся, у меня есть свой ребенок и муж, – решила Агата подыграть недоверчивому взгляду Сепии. – И от этого, я надеюсь, ты доверишься моему решению отговорить тебя от скорого бегства за братом.
– Откуда вы узнали?
– На твоем месте, вероятно, я бы так же сделала.
– А вы бы послушали кого-то на моем месте?
– Нет. Но еще я знаю, что вскоре пожалела бы об этом. Поспешные решения имеют свойство вредить. Я думаю, ты понимаешь, Данакт не просто так попросил быть здесь, и когда он проснется…
– Номад – моя семья!
– И мы не можем ему пока помочь. Твое хладнокровие ныне принесет больше пользы, поверь. Сейчас будет лучше, если ты останешься здесь и поможешь Данакту, потому что, когда он проснется, нас ждет работа.
– Вам легко говорить. Но…
– Это то, чего бы хотел твой брат. Или я не права?
Агата обладала высоким убеждением – Сепия даже позавидовала такому таланту. Но все равно принять вынужденную жертву ей было непросто.
– Сепия, сейчас дело не в нас, а в том, как сохранить остатки цивилизации, которая трещит по швам, – ты сама это видела.
Все это было выше Сепии, она вообще не хочет быть частью этой трагедии или ее предотвращения. Но чем больше она разговаривала с Агатой, видя ее сильный характер, тем естественнее в ней пробуждалось приспособление к этому новому миру, где только предстоит найти свое место.
Над ее головой Агата увидела Филиппа.
– А вот, кстати, и он. Филипп, знакомься! Сепия – подруга Данакта, поможешь ей освоиться?
О проекте
О подписке