Глава 5. Лекси Рид.

Чёрт, как же я ненавижу рано вставать. Я голубь. Да-да, именно так характеризует всезнающий «Яндекс» мой хронотип – что-то среднее между жаворонком и совой. Мне тяжело просыпаться на рассвете, но и до полудня валяться в постели я не стану. Точно так же, как никогда не смогу заснуть до одиннадцати-двенадцати вечера, но не спать всю ночь напролёт для меня будет крайне тяжело. Если только я не веселилась на вечеринке до утра. После вчерашнего, как и следовало ожидать, я еле разлепила глаза и с трудом заставила себя подняться с тёплой постельки. Как же хотелось лениво понежиться подольше, но моя обожаемая мамочка придумала мне задание, мотивируя это тем, что мне, по её мнению, совершенно нечем заняться. Ну-ну, чего ещё от неё ожидать? Чувствую себя варёной курицей, и голова раскалывается.

Благо Джоан не узнала про мою вчерашнюю вылазку. Наверняка обхаживала своего мужика, хотя это даже играло мне на руку. Иначе рыжеволосая женщина явно не дала бы мне спокойно жить дальше.

Лениво прошествовав на кухню, я решила сварить себе кофе. Хотелось уюта и покоя, особенно когда за окном бушует яростная гроза. Обожаю такую погоду. В детстве часто прячась на мансарде, наблюдала как молнии рассекают вдоль и поперек тёмное небо. Это всегда приводило меня в неописуемый восторг. Иногда и отец «прятался» там со мной, шутил что скрывается от старшей Рид. Тогда мы воображали волшебные миры, придумывали сверхъестественных существ, общались на только нам понятном, выдуманном языке и много смеялись. Эти дни навсегда останутся счастливым отпечатком в моих воспоминаниях.

Пока мать ходит по магазинам выбирая мебель для нового жилища, можно расслабиться и насладиться долгожданным одиночеством. Стоило ценить эти моменты, пока в доме не появился чужой мужчина и его малолетний сынок.

Обычно кофе варил Артур, выходило у него, к слову, отменно. Ни один «Старбакс» не мог сравниться с моим отцом. Но я не отец. Я совершенно ничего не умею. Разводить беспорядок по всему дому, это да, в этом я настоящий профессионал. Наедаться на ночь, оставляя после себя хаос на кухне – тоже могу. Но проводить половину дня за готовкой, как Джоан точно не для меня. Всегда раздражала эта наигранность. Семья? Полнейший бред. С какой целью её создавать, если в ней нет абсолютно никакого смысла? У меня когда-то была семья, оба родителя, и что теперь? Кому я сейчас нужна? Ответ прост – никому. Даже собственная мать наверняка считает часы, чтобы избавиться от меня и жить в своё удовольствие. Хвалёная любовь, которой так усердно распевают дифирамбы в книгах и фильмах? Для меня это всего лишь слово, один никчёмный, пустой звук. Боль – вот кто мой вечный спутник. Другие люди имели полный спектр чувств, я не была лишена эмоций, но злость, одиночество и обида вытеснили все остальные. Тесса была словно моей полной противоположностью, как инь и ян, она любила и искренне отдавала всю себя, не прося ничего взамен. Она была счастлива, добрая и всепрощающая, почти никогда не злилась. Скорее всего подавляя в себе подобные эмоции. Вот только я была уверена – ничем хорошем для блондинки такая самоотдача не закончится.

Я же не могу позволить себе потерять голову и влюбиться или беззаботно радоваться всяким мелочам, как большинство сверстников. Отец всегда говорил, что такие люди не выживают в обществе. Они слабаки. Ещё в раннем детстве поняв принцип – выживает сильнейший и для достижения цели нужно идти по головам. Образ «стервы» привлекал парней, и я нагло этим пользовалась. Эгоистично? Да, чего греха таить, отрицать не стану. Вот только о моих мыслях не суждено узнать никому.

Какой же ты становишься озлобленной, Лекси Рид.

***

Мать застала меня лежащей на диване, нагло закинув ноги на спинку, я с наслаждением поглощала последний кусочек пиццы с пеперони. К сожалению, замороженной, а не свежеиспечённой из пиццерии. Разогревать полуфабрикаты я умею, плюс один навык в копилку талантов. Не совсем руки из одного места растут. Джоан недовольно вздохнула, осудительно закатив глаза и цокнув языком. Как же мне нравилось злить мамочку.

– Помочь не хочешь? – в голосе рыжеволосой женщины звучало едва скрываемое раздражение. Она с глухим стуком опустила огромные пакеты на пол и упёрла руки в бока, сверля меня взглядом.

– Я не просила этот переезд. Сама, всё сама, – с сарказмом провозгласила я, хмыкнув.

– Снова хамишь? Быстро в свою комнату! И чтобы упаковала сегодня все свои вещи! – Рид-старшая злобно сощурила глаза. Ох, не к добру это.

– С чего ты взяла, что имеешь право вот так подходить и указывать мне что делать

– Я твоя мать!

– Что-то последние восемнадцать лет ты об этом не думала.

Я неспешно поднялась с дивана и поплелась в свою комнату под гневным взглядом Джоан. Предстояло разобраться с ещё одной проблемой по имени бардак. Но делать совершенно ничего не хотелось. Апатия сменялась агрессией. А ведь это был только первый день с психованной мамашей. Что будет дальше? Тише, Лекси, вдох-выдох. Захотелось позвонить Тессе, услышать успокаивающий голос подруги. Да и не помешало бы узнать, как блондинка чувствует себя после вчерашнего. Я вспомнила печальный взгляд Абрамсон. Неужели у неё что-то случилось, а я не смогла почувствовать это? Набрав номер, выученный наизусть, я долго слушала протяжные гудки в трубку, ожидая в итоге услышать автоответчик, но подруга всё же соизволила ответить.

– Как ты? У тебя всё хорошо? Как себя чувствуешь? – на одном дыхании выпалила я.

– Ммм… – блондинка промямлила нечто невнятное. – Лекси, зачем так рано звонишь? – сонно прохрипела в трубку подруга. Чёрт, сейчас всего лишь одиннадцать часов утра, тем более каникулы. Конечно, она спит. Мне стало неловко перед Абрамсон.

– Прости, не хотела тебя будить. Забыла посмотреть на часы, – виновато ответила я.

– Ладно, не страшно. Как настроение? – я слышала, как Тесса сонно потянулась и позавидовала блондинке. Её родители явно не пытаются эксплуатировать свою дочь ранним утром. – Чего молчишь? Снова плохой день?

– Мамаша заставляет складывать вещи в коробки. Разбудила в восемь утра, – пожаловалась я.

– Ох, не завидую тебе, – подруга сделала паузу. Голос стал серьёзным. – Лекси, что на тебя вчера нашло?

– Не понимаю, о чём ты, – не моргнув глазом соврала я. Ненавижу лгать Тессе, но обсуждать ситуацию не хотелось, пока я сама не пойму, что всё это значит и почему я среагировала так, как среагировала.

– Напомню: вчера, клуб, очень милый парень по имени Макс, его друг и ты, которая вышла из себя.

– Я всё ещё не понимаю о чём ты говоришь.

– Хорошо, не хочешь рассказывать сейчас, обсудим при встрече.

Я знаю подругу как свои пять пальцев, она явно не отстанет и обязательно устроит мне допрос. Придётся всё же как-то объяснять своё поведение. До сих пор не могу понять, что произошло вчерашней ночью. При одном воспоминании о невозможно красивом обладателе серых глаз, бросало в жар, а сердце начинало биться сильнее. Никогда не испытывала такого. В то же время я чувствовала жуткую злость от его наглости. И, возможно, страх?

– Мне пора, – назойливый стук в дверь прервал наш разговор, и я не успела ничего ответить. – Созвонимся позже, – быстро сбросила вызов и взглянула на мать, ворвавшуюся таки в спальню.

– Александрина, я вроде бы ясно дала понять, что ты должна готовиться к переезду, а не болтать по телефону. Больше никаких разговоров на этой неделе, пока не закончишь все дела! Ты наказана, – мать вообще в курсе, что такое личные границы? Как же раздражает.

– Тебе больше нечем заняться, кроме как подслушивать мои разговоры? Отстань от меня, изверг! – и в женщину полетела увесистого размера подушка. Но, то ли природная ловкость, то ли знание моих «оборонительных» тактик из детства спасло её. Я расстроено вздохнула.

Мой личный ад продолжается, пока, собственно, не мою пользу. Джоан-Лекси: два-ноль.

***

Обычно, в хорошие периоды, время бежит быстрее, чем нам хотелось бы, но не сейчас. Пять скучнейших дней моей «новой жизни» тянулись словно караван в пустыне. Бытие будто замерло, потеряло смысл. Вместо того, чтобы веселиться с друзьями, ходить по магазинам или загорать у бассейна в доме Тессы потягивая кофе со льдом, мне приходилось заниматься домашними делами. Джоан появлялась только вечерами и лишь тогда отдавала мне телефон, который забирала с утра дабы он не отвлекал меня от её заданий. Моя мать, чёрт её дери, настоящий домашний узурпатор. Видимо идеальная в её понимании дочь и должна проживать дни своей юности по чёткому списку: поела, убралась, почитала заданную на лето литературу, легла спать. Прямо как Золушка, спасибо на том, что не заставляет меня чистить камин и дымоход. Благо погода была дождливой и пасмурной, будто даже природа сочувствовала мне. Сразу после ссоры с матерью, я решила притвориться «хорошей девочкой», на время конечно же, и начала разбирать шкаф. Множество вещей я не взяла с собой при переезде в Сиэтл. И всё же, кроме кучи хлама, старых школьных тетрадей, детских вещей и пыли там не нашлось ничего интересного. Зато комод приятно удивил меня находкой. Мой старый личный дневник, в который я любовно записывала яркие моменты из жизни, бережно хранила и прятала его от зорких глаз матери. Я вела его в последний год перед разводом родителей. Где-то наверняка спрятаны и другие, совсем детские, но и здесь было над чем посмеяться. Я открыла вторую страничку и прочла запись от двенадцатого сентября:

«Ненавижу Кендис Райли! Эта мелкая сучка, вечно портит нам жизнь. Сегодня она не отлипала от Джейка. Беспардонная подстилка, готова отдаться каждому. Неужели она не понимает, что по сравнению со мной она – ничтожество?»

Рядом была приклеена фотография той самой Райли с нарисованными усами и зубами, закрашенными чёрным маркером. Да, самомнения мне не занимать. И это в четырнадцать лет. Хотя никто отрицать не станет, что Кендис взаправду была жутко противной девчонкой, терроризировавшей вместе со своими вечными подпевалами Иви и Сарой половину класса. И люто ненавидевшей нас с Абрамсон, считая соперницами за титул «королев средней школы». Конечно, никто никого так не называл, да и титулов не присуждал, разве что в мечтах самой Райли. Эта запись вызвала на моём лице ностальгическую улыбку и я, пролистав пару шелестящих страниц остановилась на тринадцатой, датируемой двадцатым октябрём:

«Чёрт, вчера было день рождение Марисы, и я целовалась с Эриком. Как я могла такое допустить? Это как целовать бабушку… Ну, или руку. В любом случае это мерзко и никогда не должно повторится».

Эрик Донован – мой лучший друг с шестого класса. Озорной, рыжеволосый парнишка. Познакомилась с ним, когда мы закончили начальную школу и перешли в среднюю, я сразу поняла, что с Эриком будет невероятно весело и первая подошла, предложив дружбу. Он, я, и Фил Моррис были неразлучной троицей. Вместе прогуливали уроки, пока Тесса усердно училась, они пытались научить меня рисовать граффити, играть в футбол и кататься на роликах. Донован изначально питал ко мне романтические чувства, но любила ли я когда-то по-настоящему парня, который был готов ради меня на всё, чья щенячья преданность не оставляла сомнений в его чувствах? Это был один из тех немногих вопросов, ответ на который я знала безоговорочно. Нет. Никогда, и ни единожды повторяла об этом. Какое-то время, ещё до развода родителей и разочарования во всех романтических чувствах, мне казалось, что быть может вот оно, такие и должны быть отношения. Ведь всё было бы так просто, привычно, быть может так и нужно? Не обязательно любить самой, тогда не придётся страдать потом. Но чем дольше мы дружили и общались, тем больше я понимала, что мои чувства схожи с сестринскими, и при таком раскладе даже банального «жили долго и счастливо» не выйдет. Несомненно, я была крайне благодарна Эрику за все минуты, проведённые вместе, за исключением тех, когда он вёл себя как полный придурок. И даже это не могло испортить моей дружеской привязанности к рыжеволосому парню. Как же мне хотелось увидеть их вновь. Долбаная мать со своим наказанием. Я вздохнула и перешла к следующей записи от восьмого ноября:

«Сегодня я подожгла волосы Райли. Теперь она стрижётся под мальчика. Будет знать, стерва!»

И сразу же от девятого ноября:

«Директор оставила меня на месяц после уроков. Моя жизнь – сплошное разочарование».

И ещё около двадцати страниц такой же забавной чуши. Последняя датировалась шестнадцатым декабрём, написанная кривым почерком, со следами от упавших на страницы слёз:

«Родители развелись. Моя жизнь кончена…»

Больше записей не было. Слабость и жалость к себе снова окутали меня. Когда же это пройдёт? Я больше не в силах выносить подобные мучения. Печально воздохнув – кажется, теперь это будет моей особой фишкой, медленно опустилась на кровать. Откинулась головой на подушки и всем телом зарылась в одеяло, пытаясь не расплакаться. Я чувствовала себя круглой идиоткой. Мало того, что вынужденно переехала в этот чёртов дом, так ещё и с какой-то радости наивно решила, что найду тут хоть какое-то понимание и сочувствие. Дура! Стало горько и обидно. Я повернулась на бок и замерла, услышав вибрацию своего смартфона. Судорожно вздохнула и провела пальцем по экрану, открывая входящее сообщение:

«Как насчёт того, чтобы сбежать из заточения и немного повеселиться? Буду ждать завтра в семь, у моего дома», – Тесса. Милая, добрая Тесса. Всегда такая правильная и рассудительная, её сообщение подняло настроение, редко можно было услышать из уст Абрамсон подобные предложения. Скорее наставления о том, что нельзя обманывать родителей и прочие занудства. Захотелось набрать номер блондинки и подколоть ту, но усталость и моральная истощённость дали о себе знать, и я медленно погрузилась в сон без сновидений.