Цитаты из книги «Золушка за тридцать»

Женщина – это тайна, покрытая макияжем”… Узнать

настроении “как у Карлсона”: уверенная в себе, желающая сладенького и немного пошалить.

Данила, ты же эталон моей мечты, – простонала я. – Нельзя так. Это все равно, что сказать маленькой девочке: “Деда Мороза не существует!”. Ты мне моральную травму на всю жизнь нанес.

– Подожди, – я по инерции придвинулась еще ближе, чтобы спросить полушепотом: – Ты не традиционной ориентации? – Это проблема? – снова вернулся прежний красивый голос с легкой хрипотцой. Боже!!! За что?! Такой мужик, такой генофонд!

Как пролетели вечер и ночь почти не запомнила, только на журнальном столике прибавились три чашки и с десяток фантиков – свидетелей моей бессонницы. Заснув лишь под утро прямо с электронной книгой в руках, я чувствовала себя счастливой, хоть и сильно уставшей. В голове четко сформировалось желание снова игнорировать существование мужской пол, жить для себя и завести кота. Хотя мужика из только что прочитанного романа тоже хотелось, но разве такого найдешь?

Такое странное дело: вроде всего тридцать исполнилось, но первое разительное отличие вдруг четко нарисовалось в голове. Раньше, возвращаясь в съемное жилье, я переживала: мол, одинокая, никому не нужная, несчастная. А теперь прихожу и думаю: блаженство какое, никого нет, спокойно так. Нет, это началось не именно сегодня и не в день рождения, но примерные промежутки времени совпали…

– Я же тебя украду и порабощу, – пригрозила Даниле, чувствуя, как екнуло от его слов сердце. – Со временем ты ко мне привыкнешь, и мы станем жить душа в душу. А наручники, которыми пристегну тебя к батарее, будут просто ради спокойствия и семейного благополучия, ты же понимаешь? – Спокойно, Кир, меня радует твой оптимизм и сильно настораживает богатство фантазии, –

Правду говорят, что романтика в тридцатилетних женщинах долго не живет, погибая в конвульсиях, придавленная здравым смыслом. Я тебе о высоком, Кир! А ты что?

Грубить тете Рите – себе дороже! Мама как-то пробовала, думая, что так отвадит заядлую родственницу от дружбы. Бросила трубку и решила, что можно жить и радоваться. Не тут-то было: Рита через пару дней появилась на пороге их квартиры с чемоданом. Тетушка преодолела тысячу километров, чтобы узнать, с чего на нее вдруг обиделись, а заодно повидать братика. Моего папу. Его от счастья три дня не покидал нервный тик. С тех пор папа запретил маме быть искренней, взяв

Минаев подошел на удивление уверенной походкой, обнял меня и доверительно шепнул: – Я так н-п-ся. Ус-ал. Расти. – Он сильно напился, – подняв голову, перевел для меня Эскин, – устал и просит его простить. Кир, не дрижи… дежри… тьфу. Не держи на нас…